Кемаль роняет:
– Брат, мы ведь успели увидеть… Там все, как ты говорил. Золотые искры и доброе тепло Всевышнего.
Вздохнув, продолжает командир:
– Ты знаешь, мы закончили одно военное училище, с одного курса. У нас там был обычай – под выпуск ходить к одному… наверное, колдуну. Будущее он предсказывал. Не всем. Да и не все отваживались. А мы с Кемалем решили рискнуть.
С горечью усмехается:
– Молодые были, бесшабашные, неверящие.
Ахмет переглянулся с Кемалем. Прошлое словно отразилось в их глазах.
– Сказал, что у нас будет жизнь после смерти.
Лара уточняет:
– А почему? Из-за кого… Не сказал?
Здоровяк крутит головой:
– Нет. По-моему, он сам сильно испугался. Выгнал за порог, даже денег не взял.
Взгляды сосредотачиваются на мне. Звучит уже более веселое:
– Да, такой напугать может.
– Что колдунов, что демонов. Если только не поубивает вначале.
– Что вернее.
Через некоторое время разговор опять вернулся к той же теме.
– Искандер, а чем он тебя заморочил?
Вспоминаю:
– Да как обычно. Прельщал, гаденыш. Мешал правду с ложью, картинки пакостные показывал…
– Картинки?..
Вижу недосказанное:
– Да, Лара. Он был могучим колдуном. Видел прошлое, и не только этого мира. Видел и умел показывать. Про тех, кто меня любил в том мире. Про тебя.
Она понимает сразу:
– Про твоих женщин, что остались там? Их с другими мужчинами?..
Киваю.
– А… про меня что?
Взглянув в любящие, тревожные глаза, вижу всю правду, все недавнее прошлое целиком.
– В тот день, когда я ушел… ты плакала. Несколько раз. Утешали Илья Юрьевич и ты, Ахмет. Вот эти фрагменты, буквально фотографии, застывший миг он и показывал.
Первым соображает Кемаль:
– Тварь!.. Мать… убил бы еще раз гада!
Глаза уже, похоже, горят. Я бы тоже не отказался.
Ларино тревожное:
– Саша! Успокойся! Это ведь все ложь. Нельзя тебе так…
Обняв, покрывает лицо частыми поцелуями:
– Не надо, Сашенька, не стоит он того.
Не выдерживает сама:
– Но какая сволочь!
Глубоко вздохнув, прижав к груди любимую, возвращаю самообладание:
– Одно слово – либераст. Что нутром, что методами. Эталонный, изначальный.
Финист настойчиво упирается в бок. Правильно, друг, хорошая мысль.
– Лара, хочешь глянуть, как он закончил?
Четыре руки ложатся на живую сталь – парни тоже не отказались. Живые картины вспыхивают перед глазами.
Вот я, жестоко отощавший, с искаженным ненавистью лицом, всаживаю сияющий клинок в первый раз. Рывок чудовища, взмах железной лапы, вспышки выстрелов в упор. Шаг назад, второй удар. Кранты уроду. Рассыпающаяся куча ржавой пыли, горящий огнем победы меч и наши исходящие ярким светом глаза.
Лара потрясена:
– Какие вы здесь… Былинные герои. Душа ликует, когда видишь. Грозные, великие… и наши, русские. Я еще видела в записи, как вы выходили из подземелья. Уставшие, измученные, но…
Лариса не может подобрать слов, поэтому, прерывисто вздохнув, замолкает, кладет изящную кисть на мою ладонь.
Как и в прошлый раз, мы просидели почти до одиннадцати. Расчувствовавшийся в «ближнем круге Высшего» Финист показывал картины великого прошлого нашей страны, сопровождая их своми ощущениями-рассказами. Чувствовалась в его повествовании горечь потери.
Ничего, друг, все возвращается на круги своя. И прошлое имеет все шансы стать будущим.