Снова и снова Кодряну останавливается. Он и Виссе знаками приказывают людям собраться. И они покорны, как овцы, рады, что появился хоть кто-то, кто укажет им, что делать.
Сначала, задавая спокойные вопросы, потом все больше возбуждаясь, Кодряну пытается понять, почему офицеры уходят и ничего не предпринимают. Снова и снова он слышит один и тот же ответ: «Мы не знаем, что нам делать, уже несколько часов мы не получаем никаких приказов».
Командиры при начале тяжелого артиллерийского обстрела сели в свои машины и уехали подальше от опасной зоны. Командовать собирающимися в группы остатками рот и батальонов они поручили молодым, неопытным офицерам. Те, как им было приказано, остались со своими людьми в окопах, когда пришли танки. Танки их раздавили.
Там, где им удалось уничтожить сопровождающую пехоту, прорывающиеся вперед танки солдат не заметили и не вели против них никаких боевых действий. Теперь румыны возвращаются, чтобы найти своих командиров и получить новые приказы.
Под гребнем гор группа людей, примерно взвод, стоя одной сплошной линией на коленях, пытается зарыться в крутой, почти отвесный склон ущелья. Несмотря на холод, они взмокли от рытья замерзшей земли. На них немецкая военная форма. Когда Виссе подходит ближе, они откладывают лопаты и рапортуют.
Они из дивизиона артиллерийской разведки.
Виссе удивляет их хорошее настроение и беззаботность, с какой они занимают позицию и ждут врага: ни малейших признаков страха, робости или напряженного ожидания боя. Часовых даже не выставили, и появление вездехода с Виссе и Кодряну застает их врасплох. Похоже, у них вообще нет никакого боевого опыта.
— Что вы собираетесь здесь делать? — спрашивает Виссе унтер-офицера.
— Нам приказано укрепить здесь фронт румын.
— Вам? Целому взводу? — Виссе качает головой.
Вооружены они карабинами и легкими пулеметами. У обер-лейтенанта складывается впечатление, что они вообще не сумеют правильно распорядиться этим оружием. Они делают вид, что ничего особенного не происходит и никакой опасности нет.
— Мы только должны ловить убегающих румын, а если просочится пара русских, то разоружить их и взять в плен!
О том, что впереди нет фронта, они не знают. Они не имеют ни малейшего понятия о том, что с сегодняшнего утра сотни русских танков, сворачивая на юг, уже прошли здесь.
— Вы перекрываете здесь путь к долине Червленой, а это как раз маршрут русских танков. Если придет Иван со своими Т-34, а вы не успеете смыться — вот туда, — Виссе указывает на степные холмы, расположенные к северо-востоку, — то вас превратят в консервированный фарш!
Километром дальше из-за холмов доносится грохот сражения. Высоко в воздухе воют снаряды. Иные из них, заблудившись, с тупым шипением ударяются о мерзлую землю, со звоном рассыпая стальные осколки.
Даже Кодряну, который знает эту местность как свои пять пальцев, нуждается в карте, настолько изменилось здесь все вокруг. Он показывает на север.
Винтовочные выстрелы, треск пулеметов, огонь легких зениток, крошечные человечки, которые вдали бегают по холмам. Еще дальше несколько игрушечных танков. Все это выглядит, как сражение оловянных солдатиков.
— Там сейчас атакует полк Мангезиуса при поддержке 297-й пехотной дивизии и пытается вернуть высоту 108.
Виссе смотрит в бинокль, и потешные оловянные солдатики в высоких меховых шапках вновь превращаются в живых бедолаг, которые бегают, стреляют, убивают, одновременно являются и бестиями и до смерти запуганными людьми, которых ранят и которые погибают.
В балке возле дивизионного штаба снова господствуют порядок и спокойствие. В штабе связи все идеально.
Об этом позаботился Безе. Весь тяжелый багаж погружен на грузовики. Оружие у людей наготове, сами они лишь ждут сигнала тревоги и продолжают, тем не менее, нормальную службу. Безе заслуживает особой похвалы.
Во время отсутствия Виссе он к тому же проделал работу, требующую большого усердия, и так записал и рассортировал все поступающие донесения, что из них складывается полная картина: эти записи он — со своими собственными комментариями — торжественно вручает Виссе.
Он гордо выхаживает по штабу, пока Виссе изучает его отчет.
Севернее Червленой удалось с помощью 297-й пехотной дивизии остановить вражеский прорыв и отсечь противника. Благодаря героическим действиям саперного батальона майора Мораро русским, несмотря на их колоссальное преимущество, не удалось и на южном фланге добиться реального успеха. Батальон, правда, сильно ослаблен, но нанес врагу тяжелые потери.
В центре, а именно южнее Червленой, противник смял главную линию обороны и прорвался. Самопожертвование второго дивизиона артиллерийского полка, вплоть до последнего человека, вынудило русских свернуть на юг в полосу обороны 1-й румынской пехотной дивизии. Здесь, похоже, весь фронт разорван и смят.
Виссе быстро сует в карман приготовленные Кремером несколько бутербродов, обжигает язык, глотнув горячего чаю, отказывается от предложенной Безе бутылки водки и спешит в штабной бункер, где его уже целый час ждет некий капитан Мёглих.
— Меня послали из армейского корпуса в 20-ю дивизию для налаживания непосредственной связи, чтобы в этой серьезной ситуации корпус мог получать постоянную информацию обо всех инцидентах!
— Каких инцидентах? — спрашивает Виссе весьма резко.
— Пардон, я неверно выразился, я имею в виду о положении на фронте, поскольку дивизия занимает самый решающий и труднейший участок фронта. Само собой разумеется, — капитан заклинающе поднимает руки, — это ни в коей мере не означает ограничения ваших полномочий как руководителя немецкого штаба связи. Именно поэтому я в ваше отсутствие не пошел на ваше рабочее место и ждал здесь, чтобы не пошел слух, что я вмешиваюсь!
Слишком тертый калач, этот парень. Ему примерно тридцать, этому капитану Мёглиху, ростом он, как Виссе; маленькое острое мышиное личико, бесцветные губы; нервный, какой-то расплывающийся взгляд, производит болезненное впечатление.
Позиция, которую он занимает по отношению к Виссе, выжидательная. Он еще бормочет что-то о хорошей совместной работе, потом появляются генерал с майором Биндером.
Татарану и Биндер сердечно приветствуют Виссе, в то время как присутствие капитана Мёглиха и его задание не вызывают у них восхищения.
Как офицер в штабе армейского корпуса он известен Татарану, часто бывал в дивизии и всегда находил очень полезными те данные о противнике, которые собирались в дивизионном штабе.
— Вы были с майором Кодряну на местах боев. Он сообщил мне об этом! Я благодарен вам, господин обер-лейтенант! — Генерал протягивает Виссе руку. — Полк Попеску не сумел выстоять! — Генерал испытующе смотрит на Виссе, хочет знать его мнение, которое будет передано в армейский корпус.
— Дивизия, господин генерал, показала себя на деле. Если учесть, что она, не имея противотанкового оружия и тяжелой артиллерии, была главной целью атаки почти целой русской армии, которая всеми средствами, мощнейшей артиллерийской подготовкой и сотнями танков стремилась добиться прорыва, то можно только сказать, что дивизия сражалась очень мужественно. В общем и целом враг, несмотря на подавляющее превосходство, не смог осуществить свое намерение пройти вдоль долины Червленой и добиться обвала всего Сталинградского фронта за нашей спиной.
Лучшие и наиболее мощные силы выстроили свои позиции как опорные пункты, превратив их в заслон в правильно угаданных местах прорыва, тем самым они сохранили свои позиции и не пропустили врага. Более слабые части тем временем, гибко и эластично маневрируя — вплоть до отдельных частей полка Попеску, — поддерживали связь. Благодаря этим правильным тактическим мероприятиям…
— В усовершенствование которых в последний момент внесли решающий вклад и вы, господин обер-лей-тенант! — прервал его генерал. Виссе кивнул благодарно и продолжал:
— Основные структуры дивизии были сохранены, и враг был вынужден свернуть на юг!
Генерал кивает, он доволен и горд тем признанием, которое честно заслужил; Виссе просит капитана Мёглиха передать эту оценку вместе с отчетом в армейский корпус.
— В данный момент напор противника значительно ослаб и нет непосредственной опасности, что нас удастся сломить! — говорит генерал. — Но ближе к вечеру возобновятся атаки тяжелой артиллерии! — добавляет он озабоченно.
— Дивизия потеряла, по меньшей мере, половину людской силы и техники. Беспокоит не только положение со снабжением, но и то, что у нас оборвалась связь с нашими тыловыми частями в Бузиновке. Это означает, что враг прорвался к югу от нас и стоит у нас за спиной! Прервана связь и с 4-м румынским армейским корпусом! — капитан Мёглих так встревожен, что заражает этим весь румынский штаб.
Даже самые мужественные люди, как генерал, майор Кодряну и капитан Станческу, еще никогда не бывали в ситуации, подобной этой, когда надо решать кажущиеся безнадежными задачи. Удача, везение и несомненное мужество пока помогали им компенсировать недостаток опыта. Виссе опасается, что, если румыны окажутся предоставленными самим себе, они сдадут свои позиции как безнадежные. Он чувствует, что румынские офицеры наблюдают за ним. Только вера в непобедимость немецкой армии поддержит их.
— Нам надо, прежде всего, установить, как обстоят дела на нашем правом фланге! — с воодушевлением обращается Виссе к капитану Мёглиху. — Ваш армейский корпус, похоже, не информирован о положении южнее нашей дивизии? Такое ощущение, что наш правый фланг висит в воздухе. Для всех нас это весьма опасная ситуация! («Для тебя тоже, мой друг!» — говорит взгляд Виссе).
— Когда я около полутора часов назад уезжал из штаба корпуса, там стало известно, что русские добились глубоких прорывов на участке 1-й румынской дивизии. Прорвались ли они полностью и насколько они своими ударными клиньями продвинулись в западном направлении, из донесений армейского штаба понять было невозможно. Насколько я знаю, для поддержки должна была быть введена в действие 29-я моторизованная пехотная дивизия. Она только что получила пополнение и обладает мощной ударной силой! — его взгляд призывает Виссе к осторожности. — Мы оба, — он показывает на Виссе и на себя, — должны ждать, пока поступят дальнейшие приказы! К сожалению, погода в данный момент не позволяет воспользоваться разведывательной авиацией! — ловко пытается он загладить неприятное впечатление от своего отказа что-либо предпринять на свой страх и риск.
По пути к бункеру, где находится столовая, он убеждает Виссе:
— Не берите на себя слишком большую ответственность. За это отвечают господа с золотыми погонами, а не какой-то маленький капитан или обер-лейтенант, как мы с вами. У них тонкий нюх, и они вовсе не намерены обжечься на этом деле. Это они предоставляют вам. Не предпринимайте ничего под собственную ответственность. Золотых часов в награду не получите! Если, вопреки ожиданиям, вам удастся что-то сделать, то все равно вам это было приказано сверху: исходило от высшего начальства. Если все пойдет плохо, а почти наверняка так и будет, то окажется, что вы действовали самовольно и еще угодите под трибунал. Мы с вами общее положение не изменим, и потому тупо твердите свое: «Хайль!» и передавайте только то, что вам приказали! Вашей должности здесь сейчас не позавидуешь!.. — прощупывает он Виссе, стараясь убедить его действовать теми же методами, что и он сам.
Еда и в этот день превосходная.
«Без фуража — нет куража!» — таков девиз румынского солдата. Хорошая еда — хорошее настроение. Оно совсем улучшается, когда входит майор Биндер и сообщает, что в соответствии с последними донесениями полку Мангезиуса удалось вновь завоевать позиции на высотах северного фланга. 297-я пехотная дивизия генерала Пфеффера в порядке помощи захватила часть участка северного фланга дивизии, что освобождает силы Мангезиуса, давая ему возможность закрыть прореху в линии фронта к юго-востоку от высоты 89, созданную полком Попеску.
Батарея самоходно-артиллерийских установок Нессельбарта поддержит атаку. 3-й артиллерийский дивизион, хотя и окружен русскими танками и пехотой, продолжает храбро сопротивляться и ждет скорейшего деблокирования.