- Больна. Встать не может. Мы уже к ней заезжали.
-Так, дорогие мои!..-торжественно произнесла Полина Матвеевна, поднимаясь из-за стола.
Новый звонок не дал ей продолжить свою речь.
Пришли Песляк ,и комсомольцы во главе с Сергеем Дегтяревым, принесли подарок-радиоприемник "Фестиваль".
Пока его вручали, пока говорили по этому поводу громкие слова, пока все были отвлечены этим занятием, Кирилка успел перебрать все ножи, один за другим, пробуя их острие коричневым большим пальцем.
- Тупые, хоть верхом садись.
- Зачем тебе?-спросил Клепко, сидевший рядом, и пошевелил кустистыми бровями.
- Да ноготь этой колымагой содрал, обрезать надо.
Девочка,-обратился он к Галке.-Есть в этом доме острый? Надо, говорю.
Галка неохотно принесла из кухни сточенный, с кривым лезвием, большой нож.
Новых гостей кое-как усадили, втиснули на два стула по три человека и еще притащили гладильную доску и на ней меж стульев разместили неустроенных товарищей.
- Так что ж, - привычно начал Песляк, поднимая рюмку.
Кирилка постучал ножом по бутылке. Стало тихо.
- Разрешите от имени, - Песляк оглядел гостей. - Да просто так, по-человечески поздравить и пожелать всяческого добра, на долгие, как говорится, годы.
Все начали чокаться друг с другом, каждый хотел поздравить молодых. Поднялся шум и образовалась толкучка.
Степан Степанович заметил, что Кирилка воспользовался этой толкучкой: пропустил лишний стаканчик.
- Для лучшего звучания,-нагло объяснил он и вновь постучал ножом по опустевшей бутылке. На него сердито покосился Песляк, и он, пожав плечами, сунул ножик в карман пиджака.
- Нет, какие все! Какие! - шептала Ганна, прижимаясь к Лешиному плечу.
- Горько!-крикнул Кирилка.
- Будет тебе, - прицыкнула Полина Матвеевна. - Пей меньше, вот и не будет горько.
- Так ведь положено.
- Положено, так и пущай лежит.
Потом пошли тосты один за другим. Все перемешалось. Образовались отдельные группки. Песляк беседовал с Кузьмой Ильичом и Пепеловым. Сергей с Сеней Огарковым. Девушки и Полина Матвеевна окружили м-слодых.
Степан Степанович сидел в сторонке, с интересом и душевной симпатией наблюдал за молодежью и думал:
"Славные ребята...Вот и мой бы..." И тут он вспомнил о неудачном разговоре с сыном, о своем неожиданном срыве-пощечине: "Да-а, не лучший метод воспитания.., Вот к ним бы его..." Но тотчас усмехнулся своим мыслям: "Разве такое возможно? Он сейчас небось загорает на южном солнышке..."
Кирилка, оказавшийся в одиночестве, допил чей-то неполный стакан и крикнул:
- Музыки желаю!
В^дя, что его никто не слушает, он схватил кусок хлеба и запустил им в девушек. Кусок угодил Галке в лицо.
- Ты, прекрати! - предупредил Леша и шагнул к нему.
Кирилка вскочил, оскалился и стал так походить на бульдога, что, казалось, вот-вот зарычит от злости.
- Ты что? А ну угомонись! -строго прикрикнул Песляк.
Кирилка опустил голову и нехотя сел.
Разговор продолжался. Шум все нарастал.
Наступил тот период, когда энергия должна была
найти выход, когда невозможно уже сидеть спокойно:
нужно плясать, петь, веселиться до упаду.
Отодвинули стол, убрали стулья. Песляк и Кузьма
Ильич, воспользовавшись этим, стали прощаться. С ними
вместе ушли Пепелов и Клепко. Из старших остались
Полина Матвеевна и Степан Степанович.
- Мне спешить некуда. Разрешите остаться? - сказал он,
- Да как вам не ай-яй-яй!-Ганна обняла его и поцеловала.-Да вы мне как родной.
- А меня?-нетвердым голосом спросил Кирилка.- Брезгуешь? Строишь из себя.
Ганна виновато улыбнулась, не зная, что сказать.
- Перестань, - вмешался Леша. - Прибереги репертуар для другого случая.
- Другого не будет.
- Организуем... Через профсоюз.
Все засмеялись.
Кирилка почувствовал обиду. Всегда этот Лешка над ним превосходство имел, и по работе, и Ганну увел, и даже здесь.