Они обошли ларек, сдунули пену с кружек и отпили по глотку.
- Свежачок,-одобрил Самофал и, крякнув от удовольствия, поставил кружку на покрытый пятнами выступ.
- Слушай, Иван. Тебе работать надо.
Блаженное выражение с лица Самофала исчезло. Он помрачнел и снова схватился за. кружку.
- Ты катастрофически стареешь. Со стороны это видно.
Самофал сделал усилие над собой, улыбнулся как-то виновато и робко.
- Переломный возраст. Закон природы.
- Оставь. Добра желаю. А закон один: работать.
- Ладно, ладно. Дай спокойно выпить.-Он пригубил и поспешно перевел разговор: - Ну, побывал у дочери?
- С ней порядок.
- А что жена? Сын?
- Молчат.
- А работа как? Пошла?
- Да нет. У меня день ото дня не легче. Все никак не могу найти своего места, все еще не в своей тарелке, а главное, не могу войти в новую жизнь, в новый ритм, в новые порядки... Все что-нибудь не так... Хочу как лучше, а получается не то... Сегодня вот с одним типом, неким Клепко, нарядом махнул. Отдал ему жирные, ну, подороже, значит,-он посмотрел на Самофала, что-то сообразил и заговорил быстрее: - Иван, ты же артиллерист. В технике соображаешь. И на заводе до армии работал.
- Анкетные данные правильные,-подтвердил Самофал.
- Слушай, посоветуй. Влип я.
Степан Степанович огляделся, поднял с земли обгоревшую спичку и начал чертить ею на стенке ларька все, что чертил ему на коробке сигарет Сеня Огарков.
Несколько раз им кричали, требуя кружки. Неоднократно возникал и затихал шум в очереди. Они не слышали ничего. Лишь когда буфетчица скрипнула дверью и потребовала возврат посуды, они извинились и направились к дому.
- Подумай, Иван,-еще раз попросил Степан Степанович, протягивая руку на прощанье.-Может, что сообразишь.
* * *
Сеня Огарков делил жизнь на три разряда: мягкий, так себе, жесткий. Мягкий - когда все идет как по маслу. Так себе - ни то ни се, ни больших трудностей, ни больших радостей. Жесткий - когда все в жизни сразу не покоряется, все дается с бою, когда вот-вот, кажется, сломаешься от напряжения, как сверло от вязкого металла, и все-таки выдерживаешь, побеждаешь.
Вот такая жесткая жизнь была ему по душе.
Наверно, потому что сам он все делал по-своему, Сеня не терпел несамостоятельных людей. Он не любил малодушных, хнычущих и податливых, скисающих при первой трудности. Поэтому его и взволновал разговор у трамвайной остановки с бригадиром. То,.что тот полковник, Сеню мало трогало: он ценил людей не по прошлым заслугам, а по сегодняшнему дню, по сегодняшним делам. То, что бригадир "накололся" с этими рамами, тоже не очень расстраивало, хотя вопрос и касался всей бригады. Спор с ним также не задел его. Сеня видел, что полковник, несмотря на возраст и офицерс-кий опыт, в делах заводских-салага. Но то, что он не скис, не размяк, не успокоился и не отказался от своего, а хочет что-то придумать, преодолеть трудности,-это привлекло Сеню Огаркова. В своем бригадире он увидел те качества, что были в нем самом, и не мог. не поддержать их, как не может человек не подтянуть мотива, услышав любимую песню.
Сене пришла в голову ценная мысль, только необходимо было согласие девчонок. И он не поехал по своим делам, вернулся в общежитие, зашел в комнату девушек.
Их на месте не оказалось.
- Носятся где-то, - буркнул Сеня.
Он прошел к себе, достал из-под кровати баян и начал подбирать на слух новую песню: "Бухенвальдский набат". За игрой и не услышал, как в комнате появились девушки-Галка, Нюся и Нелька; лишь когда они засмеялись, вздрогнул, обернулся.
- А мы постучали, - оправдалась Галка.
- А он, как тетерев, кроме себя, никого не слышит, - засмеялась Нюся.
К удивлению девушек, Сеня не свел, как обычно, брови и не сказал: "Вы можете не мешать хотя бы?", а быстренько поднялся, поставил баян на стол и произнес вполголоса:
- Девчонки, я вас искал.
- Мы потому и пришли. Нам комендантша сказала.
- Дело есть... Полковника встретил. Мучается. Все из-за этих рам. Помочь бы ему надо.
Девушки почти одновременно пожали плечами.
- Он - не подумайте - не скис. Я сначала тоже думал... А он, оказывается... молодчага. Думает, ищет...
Девушки слушали.
- У меня план есть. - Сеня поманил их, чтобы подошли поближе, словно кто-то посторонний мог подслушать разговор.-Давайте завтра придем на час раньше. Сделаем этих рам штук по десять. А за пять минут до работы скроемся.
- А он? - спросила Галка.
- Он теперь вовремя приходить будет.
- А куда готовые рамы денем?
Нюся вновь засмеялась, хотя ничего смешного в ее вопросе не было.
Сеня при разговоре о нею так хмурился, что это всегда смешило девушку,
- Это я беру на себя, -сохраняя серьезность, объяснил Сеня. - Ну, как?
Девушки схватились за руки, образовали вокруг него хоровод и запели:
Как для нашего для Сени Мы что хочешь совершим.
Он попробовал рассердиться, но не выдержал и улыбнулся, как улыбаются детям, на которых нельзя сердиться. Хотя все они были примерно одного возраста, Сеня почему-то считал себя старше девушек и был к ним снисходителен.
- Ну, ладно, ладно, - произнес он басовито и свел свои знаменитые брови на переносье.-Вам бы только хаханьки.
- Сенечка, поиграй. Ну, Сенечка.
Он отказывался для приличия, а потом согласился, потому что любил, когда людям бывало весело от его игры.