- Честное слово...
- Вас зовут каким-то другим, каким-то птичьим именем.
- Я потом... Я все объясню.
Ганна схватила розы и попыталась вернуть их Журке. Он круто повернулся и чуть ли не бегом бросился от Ганны.
- Какой ужас! Какой ужас!-твердила Нина Владимировна сквозь слезы.
Они пришли домой. Нина Владимировна громко хлопнула дверью, точно хотела припечатать ее накрепко, чтобы уж не выпустить больше сына за свой порог. На стук из кухни выглянула бабушка. Журка еще раз заметил, что она сегодня обмякла и изменилась, как после болезни.
- Вот, мама!-воскликнула Нина Владимировна сдавленным голосом. - Я привела вора. Это он... Он сидел с какой-то девчонкой, и у нее на коленях букет...
- Не смей так говорить! - крикнул Журка.
- Вот видишь? Видишь?! Из-за какой-то рыжей девчонки...
- Не смей. Я прошу.
Журка беспомощно поднял руки, словно хотел защитить Ганну от этих словесных ударов.
-Действительно, Нина,-вмешалась бабушка.- Какие ты глупости говоришь.
- Но ведь у нее в руках были наши розы, и он, оказывается, для нее...
- Печально и жаль,-сказала бабушка и затрясла головой, возбуждаясь. Но если он... Цветы.., Для девушки... Это-настоящий мужчина.
- Ах, мама! Что вы такое...
- Нет, нет. Это я приветствую даже.
-Мама!-Нина Владимировна зарыдала.-Это ужасно!-выкрикивала она сквозь слезы.-Вместо экзаменов... Я его специально привезла...
На этот раз Журке нисколечко не было жаль ее. Воспользовавшись паузой, он поднялся к себе наверх и закрыл дверь.
Блеснула мысль: "Она еще там. Еще не ушла. Я все расскажу. Пусть не думает, что я обманщик..."
Бежать!
Он бросил взгляд на окно, секунду помедлил и решительно уже известным способом полез вниз.
Ганны не было на скамейке. Журка обегал весь парк.
Нигде не было.
Он вспомнил конверт, обратный адрес, название санатория и кинулся разыскивать "Энергетик".
Санаторий находился неподалеку от моря. Среди зелени возвышалось двухэтажное белое здание с высоким крыльцом и колоннами.
У самых колонн Журка остановился и начал наблюдать за каждым выходившим из санатория. Он стоял до тех пор, пока не занемели ноги. Ганны все не было.
Журка понял, что стоять и ждать дальше бесполезно, и поплелся неизвестно куда.
Начался дождь. Журка не заметил, как от гор отделилась черная туча и накатилась на город, точно собираясь придавить его своей тяжестью. Вскоре под ногами зажурчала вода, вначале отдельными ручейками, через несколько минут-сплошным потоком. Зажглись уличные фонари, и асфальт, покрытый водой, заблестел.
В первое мгновение Журка не понимал, почему воды все больше и больше (в Ленинграде вода не бежит так стремительно по дорогам и не сбивает с ног), а потом догадался: он поднимается в гору, а вода стремится навстречу ему, вниз, под уклон.
Чем дольше и сильнее шел дождь, тем больше было воды, тем обильнее были потоки. В потоке начали попадаться отдельные ветки, листья, лепестки цветов. На несколько секунд они прилипали к асфальту, задерживались, новой волной их смывало и несло дальше.
Журка встал под разлапистый кедр и попробовал переждать дождь. Гудел асфальт, журчала вода, звенели на деревьях листья.
Фонарь освещал часть кедра и ближайшие кусты. На ветвях, на кончике каждой иголочки висели капли и блестели, как елочные украшения. А на листьях они держались, не сливаясь и не скатываясь, и скорее походили на ртутные шарики, чем на дождинки.
Журка наклонился и попробовал сорвать листок вместе с ртутными шариками. Но листок дрогнул и сбросил с себя дождинки. Одна из них попала Журке на руку и быстро скатилась вниз, убежала.
Ему сделалось холодно.-Мокрая одежда была как ледяной панцирь. Куда-нибудь заходить и обогреваться в таком виде было неприлично, и Журка направился к дому.
В окнах горел свет, значит, проходить, как обычно, невозможно. Нужно было возвращаться все тем же путем, через окно, и очень осторожно...
Только он успел переодеться, улечься, угреться, как заскрипела лестница и раздались голоса. Хлопнула дверь.
Послышались вздохи облегчения.
Журка сделал вид, что спит.
- Через окно, - произнесла мать возмущенно.
- И через трубу полезет, - сказала бабушка. - Такой возраст. И такой темперамент... Весь в дедушку, - добавила она после паузы.
Они удалились.
Журка подождал, пока перестанет скрипеть последняя ступенька, и, повернувшись, подпер голову руками, начал смотреть вниз, на спящий город, на мерцающие огни. Он отыскал глазами место, где, по его мнению, был расположен "Энергетик", и помахал яркому огоньку, Огонек тоже как будто подмигнул в ответ, будто заметил Журку.
* * *
Перед тем как опустить письма в высокий, как шкаф, главпочтамтовский ящик, Ганна подошла к окошечку "до востребования". И она не ошиблась. Опять на -ее имя была получена целая пачка корреспонденции. Тут же, на почтамте, сев за покрытый стеклом стол, Ганна принялась за чтение полученных писем. Первым попался под руки листок от Полины Матвеевны, без знаков препинания, без красных строк, с заглавными буквами там, где их не должно быть. Полина Матвеевна писала:
"Доченька моя, Ганнушка! И не слушай ты никого.
Тут мы без тебя разберемся. Нас тут целый коллектив, а ты там одна. Тебе, родненькая, поправляться надо. Это первое дело. Первое дело у человека здоровье. Я б тебе советовала больше у моря быть, и на лодке тоже неплохо. Это очень придает силы. Я еще до войны в доме отдыха на Кавказе была, так каждый день на лодке каталась. Зато и вернулась как яблочко. А еще фрукты ешь. Ты прикупай, Ганнушка, не экономь. Ежели в деньгах перебой будет, мы подошлем. Ты отдыхай, отдыхай, знай, чтоб на 120% было. А балаболок этих не слушай.
Звенят, звенят.. а что звенят? Он сам не маленький, отобьется. Ржавчина-то его не тронет, потому как он в ра^боте, и мы тут, рядом. Отдыхай, Ганнушка. Не вздумай взбаламутиться. Все твое-твоим будет. Целую тебя, доченька".
Тревога и волнение завладели Ганной.
"Что там случилось такое?"