"Вот уж никогда не думал, что и здесь как в баскетболе".
Открытие удивило Журку, заставило еще пристальч нее приглядываться к Ганне.
Не только сама работа, но и темный платок, и синий халат, и яркое освещение изменили ее облик. Вся она стояла в тени, и только лицо и руки были освещены и выделялись отчетливо. Части станка мягко двигались и слушались ее рук, деталь блестела.
Он вспомнил ее слова: "Деталь теплеет, как будто оживает под руками". И не только увидел, но и почувствовал, как это происходит.
Заметив Журку, Ганна движением головы подозвала его.
- Витя, поднимитесь к начальнику цеха. Пусть подпишет одну бумажку.
Журка побежал к начальнику цеха.
- Эй, мыслитель, куда похилял?
- Да тут дело. Спешу.
Колька Шамин придержал его за локоть.
- Честное слово, надо.
- Ха! На побегушках. Токарь-пекарь... Забыл про наш уговор. А ну, уйдем с глаз.
- Напрочь. Сказал - не могу.
Колька вызывающе закинул руки за спину.
- Ну что ж, посмотрим, как отреагируют массы.
Журавель в услуге! Где тут твой участочек?
- Ладно. Идем,-согласился Журка.
В курилке, к его удивлению, было полно народу.
В нос шибануло табачным дымом. Журка прикрыл рот рукой, закашлялся.
- Ничего. Привыкай к рабочей обстановке,-сострил Колька.
Он достал початую пачку "Шипки" (видно, уже курил сегодня), выщелкнул из нее сигарету и небрежно взял в зубы. Все это он делал с видом бывалого человека, с фасоном, который появился в нем за последнее время. И как тогда, в кафе, у Журки вновь вспыхнуло чувство неодобрения этой подделки, он подумал: "Хоть бы она не увидела нас вместе".
- Так вот, насчет уговора, - произнес Колька и неторопливо выпустил колечки дыма.-Делаю серьезное предупреждение. Учти, мы здесь транзитники. И нечего.
- Что ж, в курилке, что ли?
- Найдем где. Главное-тянуть резину.
Журка не успел возразить. Перед ним появился Сеня Огарков.
- Куришь?-спросил он и надломил свои длинные брови.
- Нет. Не курю.
- Где заявка? Давай.
- Да я сам... Я сейчас.
- Дело не ждет... А тебе, как вижу, и тут неплохо.
И партнеры есть.
Колька Шамин наклонил свою круглую голову, с фасоном представился:
- Николай Шамин. С кем имею честь?
- Филоните, - вместо ответа сказал Сеня.
- Зачем же в таком разрезе? Я здесь лишь потому, что детали не подбросили.
- Ладно. Сачки. Давай заявку.
Сеня выдернул из рук Журки заявку и устремился к двери.
- Бонжур, покедова!-крикнул ему вслед Колька.
- Не надо так, - остановил его Журка. - Зачем?
- Выше чело, старик!-ободрил Колька.-Не обращай внимания на мелочи жизни. Главное в наши дни чувствовать дух времени.
- Витя, вам, наверное, скучно у нас? - спросила Ганна. - Быть может, наша бригада вам не подходит.
Журка не произнес ни звука. Он чувствовал себя так, как чувствовал только однажды в жизни, когда из-за своего волнения заложил мяч в свою корзину. Стыдно.
Позорно. И ничего уже нельзя исправить.
Загудели станки. Цех приступил к работе. Снова он видел руки Ганны, снова колечки стружки падали к ее ногам. Снова она работала, а он только наблюдал. Все было так, как и раньше. Лишь одна очень маленькая, ни для кого не приметная разница появилась теперь: он смотрел только на ее руки. Он стоял, не поднимая глаз.
Сколько бы он отдал за право не стыдиться ее взгляда.
Как это немного, в сущности, и как много: смотреть на нее прямо, открыто и не краснеть за себя, за свои поступки.
"Я ж не за тем шел сюда. Я ж совсем не думал, что так получится. Что я спрячусь в курилке и не выполню ее поручения. И чего я от этого Кольки не отмотался?"
Журке казалось, что теперь уже ничего нельзя исправить.
"Ну, что сделать? Подойти попросить прощения?