Он замер, как ушибленный, боясь пошевелиться и опять причинить себе боль. Он смотрел на ее ру, молил о прощении и проклинал себя.
- Подойдите сюда... Витя.,,
Журка, не поднимая глаз, -подошел к Гаяяияому станку.
- Хотите сверлить?
- Да, - прошептал он и затаился, опасаясь, что ои"
услышит, как у него сильно и громко стучит сердце,
- Попробуйте. Давайте вашу руку.
Она положила свою маленькую ладонь на его широкую руку, встала близко, касаясь шгечом его плеча.
- Нажмите. Ну! Вот. Улавливаете?
Он кивал головой и ничего не улавливал. То есть он чувствовал, но только не станок и не податливую рукоятку, а руки Ганны. И только это. Ганна сердилась ва его непонимание. А он глупо улыбался, весь расплываясь от счастья.
- Пардон. Миллион извинений,-услышал он противный Колькин голос. Нельзя ли от вас отщепить сего индивидуума?
Никогда в жизни Журка не слышал более мерзкого тона. Никогда в жизни ему так не хотелось звездануть сверху по Колькиной круглой башке.
- Он на работе,-сказала Гаяна.
- О да. Конечно, - не отступал Колька.- Но вопрос весьма актуальный. Прима.
Журка стоял опустив руки, не оборачиваясь и те.
шевелясь. Будто Колька коснулся грязной лапой самого святого, чего нельзя касаться. Хотелось заплакать и убежать.
- Что это, срочно? - спросила Ганяа.
- О, неужели вы могли подумать, что я стану вторгаться по пустякам? Вы имеете дело с воспитанным человеком. Мне, право, неудобно, что мой друг до сих пор не представил меня вам. Позвольте назвать свое имя?..
Журка почувствовал жар в сердце, повернулся резко и стремительно.
- А ну!-он сх Кольку за толстые плечи.- Ну!1-и потащил в сторону, подальше от Ганны, от ее гневных, осуждающих глаз.
Колька 6 ыл ошеломлен, не мог и не пытался сопротивляться. Лишь очутившись в раздевалке, среди шкафчиков с замками, он пришел в себя, попробовал вывернуться.
- Туба! Благодарю за доставленное удовольствие.
Но Журка и после этого не отпускал его, и еще неизвестно, 4 ем бы все закончилось, если бы из-за шкафчиков не выглянули два новых Колькиных дружка - Боб и Мишель. Они выглянули, увидели всю эту картину и заржали.
Журка отпустил Колькины плечи.
Колька быстро пришел в себя, принял привычную позу балагура и хохмача.
- Вы видели этого бешеного Журавля?! Этого токаря-пекаря! Засеките время. Будем знать, когда начинается приступ. А как с верхним этажом?
Он приблизился к Журке и, теперь уже смело и развязно, встал на носочки, притронулся пальцами к Журкиному лбу.
- Верхний этаж явно перегрелся.
"Только бы никто сюда не зашел, - молил Журка. - Только бы опять не вздумал появиться Сеня Огарков".
- Детка, тебе ж надо бывать на свежем воздухе.
Иначе серое вещество закиснет. При такой площади так мало мебели.
Вдоволь наиздевавшись, Колька отошел к своим дружкам.
Наступила тишида. Из цеха донеслось гудение станков^ его покрыло пение резца на одной высокой ноте, будто где-то там, за тонкой дверью, бился огромный комар и все не находил выхода.
- Тес, старики. Слышите? - произнес Колька, вновь обращая лукавый взгляд в сторону Журки. - О це поет евонное сердце. Там такая чувичка!
- Не надо,-взмолился Журка, больше всего боясь, что Колька начнет трепаться про Ганну или, еще хуже, поведет своих недомерков в цех, показывать "чувичку".
Колька не сделал этого, помедлил, перешел на серьезный тон:
- Ты все-таки обратно нарушаешь уговор. Зачем?
Ну объясни ж нам, развей, так сказать, свою идеологию.
Журка не ответил. В голове была одна мысль: "Как она поняла мой поступок? Осудила или одобрила?"
- Медведь честно сказал: работать надо, у него материальная заинтересованность. А ты? Ты ж из обеспеченной семьи. Папан-большой человек. Почти профессор... - Колька не мог без своих хохмочек.
- Не надо об отце, - попросил Журка.
- Пардон. Тысяча извинений. Но твои объяснения?
Изложи популярно.
Журка не знал, что говорить. Не скажешь же о действительных мотивах.
- Из-за этой чувички? Так чтоб ты знал, старик, твоих шансов ноль целых, ноль десятых.
Он кивнул, приказывая Журке идти за ним.
Зашли за дальние шкафчики, в самый темный угол.
- Мы ж не нужны тут, - сказал Колька, оглядывая дружков.-От нас отмахиваются. А ну, расскажите о заработке, введите в курс настоящей жизни этого слепого щенкя
- Первый месяц тридцать шесть монет, второйдевятнадцать, - произнес Боб и брезгливо поморщился.