- Не легче,-ответил Журка и подумал: "Но там нет Ганны".
"И-и раз... И-и раз..."-слышалась команда. Уключины то пристукивали, то замирали, и лодка бесшумно скользила по воде.
"Уже неплохо получается, - одобрил Журка. - Действительно, что я?! Уйду, так и будут думать: трус!"
- Соберись. Вот этот, ваш парень... Неуклюжий такой...
- Медведь, - подсказал Журка.
- Старается, и у него получается... Я уже тебе говорил. Потерпи. Полюби работу. А уж она отплатит сторицей. Отплатит.
Спокойные, без обычного назидания слова отца все больше возбуждали Журку.
- Только надо в другой цех, может, в другую бригаду,-сказал он после раздумья.
- В другой цех не надо. О бригаде подумаем.
Журка ждал, что еще посоветует отец. Отец больше ничего не сказал.
Восьмерка возвращалась с тренировки. Красные майки потемнели, лица девушек блестели на солнце, и казалось, что они светятся и улыбаются специально для Журки.
* * *
Песляк нервничал. Все его начинания не находили поддержки в коллективе. Все оборачивалось против него.
Начальство было недовольно Песляком. Полянцев вызвал в райком, говорил о новых методах руководства, об инициативе масс, о выявлении скрытых резервов. Песляк молча выслушал его, тихо согласился с Полянцевым, а в душе был против этих новых методов, потому что они шли вразрез с его сложившимся представлением о партийной работе. Он был уверен, что вся инициатива и все начинания должны исходить от парткома и от него лично, Песляка, как от движка исходит свет. С этими сложившимися принципами партийной работы и пришел он на завод. И все вроде бы делал как лучше, а получалось, наоборот, плохо. Особенно его раздражал Стрелков: не слушался советов, противился рекомендациям и сейчас, когда его, против воли Песляка, сделали воспитателем молодых рабочих, совершал ошибки, мимо которых парт"
кому и ему, Песляку, никак нельзя было проходить.
В цехе Стрелкова брали под защиту, поддерживали н оправдывали, а это раздражало Песляка, задевало самолюбие, и он всеми силами старался доказать свою правоту. И это уже стало его целью.
- Что у вас там опять произошло? - спросил он Кузьму Ильича, едва тот появился в кабинете.
- В чем дело?-в свою очередь спросил Кузьма Ильич.
- Это я у тебя спрашиваю: в чем дело?
- Мы работаем, по-моему, не хуже, чем всегда.
- Небольшое утешение - не хуже!.. Пора бы и лучше работать... А для этого надо со всей ответственностью относиться к воспитательной работе в коллективе.
Что у вас там опять случилось?.. Уже всему заводу известно, а начальник цеха молчит.
- А коли известно, так нечего и спрашивать. А вообще у меня парторг есть, Дунаянц.
- Но ты тоже коммунист и тоже отвечаешь за поли^ тико-моральное состояние цеха.
Песляк умышленно не пригласил Дунаянца, чтоб не вызвать споров, избежать горячности.
- Что ж, ставьте вопрос перед начальством...- предложил Кузьма Ильич.
Песляк понял, что перегнул, произнес мягче:
- Да не о тебе лично речь. Я тебя не для того вызвал. Надо срочно собрание собрать. Давайте прямо в обеденный перерыв или в стыке между сменами.
- А по поводу? ..
- Ну, знаешь ли... Не строй из себя невинную девицу, в цехе ЧП, а он "по поводу?"...
- С Кирилкой, что ли?
- Это само собой. Я говорю о последнем - о пробеге автокара. Сколько можно?
- Никакого в этом ЧП... - возразил Кузьма Ильич,
- Мне надоело это заступничество, - раздражался Песляк, уже не обращая внимания на возражения Кузьмы Ильича.-Я вас не раз предупреждал, ^ерил. Но в ответ вот эти кроссы по цеху. Вы что хотите, чтоб фельетон появился?
- Нет, я этого не хочу.
- Вот собери людей, и поговорим.
- Я не вижу необходимости проводить собрание по этому поводу. Нет повода.
Песляк вновь было вспыхнул, но Кузьма Ильич упредил его:
- Если вы приказываете..,
- Рекомендую.
- Как вам угодно.
- Вот это другой разговор.
- Тогда хоть партийное.
- Я это и имел в виду, - сказал Песляк.
- Но почему, опять же, через меня... А Дунаянц?
- Ну ладно, ладно, не придирайся.
- Когда?
- В обеденный перерыв.
Песляк вышел из-за стола, приблизился к Кузьме Ильичу.