- Мой сон начался так. Я увидел мир древних, в котором были одни только драконы.
- Еще до того, как появились люди?
- Верно. Это был наш мир, и нас было очень много, самых разных. И так мы жили до того дня, когда солнце померкло, и воды потемнели, и на земле больше ничего не росло.
Базил опустил точило.
- И сквозь опустившуюся мглу на нас надвигалась стена огня. Горела сама земля. И вот все мы, драконы этого легиона, стояли на берегу.
- На берегу океана? - спросил Пурпурно-Зеленый.
- Да. А перед нами пылал огонь и горела земля. И она горела уже на берегу.
И она горела уже у нас под ногами.
Блок помедлил. В зале стояла гробовая тишина.
- Мы не могли сражаться с этим пламенем. Нам нечем было его потушить. И нам некуда было отступать, только в море. И мы все дальше и дальше отступали в воду, и волны бились о наши тела. И мы бросили оружие, и панцири, и шлемы, и поплыли прочь от этой горящей земли. Мы знали, что не сможем вернуться.
Блок замолчал.
- Это все? - спросил Пурпурно-Зеленый.
- Да. Я не понимаю моего сна. Сердито зашипев, Пурпурно-Зеленый повернулся к Влоку:
- Этот дракон не понимает смысла своего сна?
- Нет.
- А этот дракон понимает. Твой сон совершенно ясен. Мы все умрем здесь, и души наши полетят прочь, во мрак, на встречу с нашими предками.
Пурпурно-Зеленый сказал это по-драконьи, но по тому, как отреагировали его слушатели, Релкин догадался, о чем идет речь.
Юноша невольно присвистнул. Драконы дружно уставились на него черными немигающими глазами.
- Мальчишка ничего об этом не знает, - сказал Базил.
- Я ничего и не говорю.
- Хорошо. Лучше помолчать.
- Подождите, сон, действительно, вполне ясен.
- Действительно, ясен.
- Но он вовсе не означает, что мы все здесь погибнем. Может, он относится к далекому прошлому, к тому времени, когда и людей-то еще не было на свете.
- Сон ясен, - не терпящим возражений тоном сказал Пурпурно-Зеленый. - Мы все здесь умрем. Влок видел это во сне.
Они сидели молча, так и сяк вертя эту новую мысль.
Базил вновь принялся точить Экатор, так, чтобы его сверкающее лезвие могло разрубить все, кроме разве что камня и стали.
- Этот дракон так просто не умрет, - только и сказал он.
Неподалеку от зала, где обосновался Стодевятый драконий, небольшая группа людей тоже размышляла о своем будущем. В подвале "Голубого Фарфора" проходило тайное заседание Комитета Чрезвычайных Действий. Присутствовали Портеус Глэйвс, генерал Пикил и несколько кадейнских офицеров.
Настроение у них было далеко не радостным.
- Это конец, - сказал Глэйвс. - Из этой ловушки нам живыми не выйти.
- Ты уже говорил это, - раздраженно буркнул Пикил. - И не раз.
- Ну почему никто не видит, что у нас остался только один выход!
- Ты хочешь, чтобы мы, как последние трусы, бежали, бросив своих людей на верную смерть?
- Они все равно погибнут. Наши жизни ценнее, и мы должны их сохранить.
- Любопытная мысль, - усмехнулся капитан Рокинсек.
- Чушь собачья! - воскликнул генерал Пикил. - Нас заклеймят позором и правильно сделают. Я не смогу смотреть в глаза своим соотечественникам!
- Во всяком случае, вести .переговоры уже поздно. Они все равно скоро пробьют башню.
- Еще до заката мы будем сражаться, грудью затыкая бреши в стене.
- А они будут атаковать, пока не перебьют нас всех. Их так много...
- И полным-полно глиняных великанов.
- Тысячи. Рано или поздно они одолеют драконов, и тогда нам всем крышка.
- Погибнем в этой вонючей дыре. Я бы предпочел умереть в Кадейне.
- В этом кое-что есть...
- Все так просто. "Орех" может принять на борт тысячу человек. Или около того. Мы переправим на борт раненых, а потом по старшинству перевезем туда офицеров. Надо только убедить Пэксона перевести штаб на борт "Ореха".
Кадейнцы смотрели на Глэйвса как на сумасшедшего.
- Ха! Хотел бы я видеть, как у тебя это получится! - расхохотался кто-то из них.
- Боюсь, этого нам увидеть не суждено, - пожал плечами капитан Рокинсек.
- Старина Пэк скорее бросится на меч, чем сделает что-либо подобное! Пикил поднялся: