Когда все кончилось, Идумир поднялся во весь рост в своих меховых одеждах и прокричал трубным голосом:
- Востока больше нет. Вперед, на Льдистый!
На следующие утро потрепанные корабли Мышелова и Фафхрда после откачки воды из трюмов были переведены в отведенные для них доки, и работа закипела. Отдохнувшие за ночь матросы, немного поворчав, взялись за ремонт. Ворами Мышелова руководили капрал Пшаури и минголы. На "Бродяге", который они конопатили и смолили изнутри, стоял глухой стук деревянных колотушек и воняло дегтем, а с палубы "Морского Ястреба", где викинги Фафхрда латали надводную часть, поврежденную колдовскими ледяными снарядами Кхахкта, доносилась более звонкая музыка пил и молотков. Часть экипажа занималась заменой износившейся оснастки.
Квартал торговцев, где мореходов разместили на постой, ничем не отличался от места такого же рода в любом невонском порту - три таверны, два борделя, несколько лавок и часовенок, - и за порядком в нем следили без излишней строгости двое постоянно здесь проживавших и странно смотревшихся рядом чужестранцев: неофициальный мэр квартала, покрытый шрамами капитан Бомар из Восьми Городов, и главный банкир, суровый темнокожий кешит. Фафхрд и Мышелов поняли, что одна из главных забот здешних жителей-рыбаков, да и морских торговцев тоже, состояла в том, чтобы не подпускать к тайнам Льдистого весь остальной Невон. Вероятно, торговцы научились сдержанности у своих хозяев, которые их терпели только ради прибыли и не упускали случая напомнить о соблюдении порядка. Во всяком случае, по словам этих чужестранцев, они тоже ничего не слыхали о минго-лах.
Жители Льдистого пока как будто не нарушали первого о них впечатления: крепко сбитые, практично одетые, невозмутимые и весьма самоуверенные люди без всяких странностей, чудаковатости И даже без суеверий, люди, которые пьют мало и придерживаются принципа: "Занимайся своим делом". Большую часть свободного времени они играли в шахматы и упражнялись с дубинками, но при этом, казалось, почти и не замечали друг друга, а чужестранцев в особенности, хотя глаза у них отнюдь не были сонными.
В этот же день к ним было и вовсе не подступиться - вышедшая спозаранку лодка почти сразу вернулась с вестями, которые взбудоражили и заставили выйти в море всех рыбаков. И когда, вскоре после полудня, первое судно пришло с великим уловом и, наскоро засолив его (соли на острове хватало - целая скала ее стояла на востоке, в стороне от горячих вулканических вод), снова отправилось под всеми парусами в море, стало ясно, что сразу за устьем гавани идут небывалые косяки рыбы, и практичные рыбаки решили извлечь из этого всю возможную выгоду. Даже Гронигер снарядил свою лодку.
Мышелов и Фафхрд, занятые каждый своими личными хлопотами, ибо только им разрешено было выходить из квартала торговцев, встретились возле дамбы к северу от пристани и остановились, чтобы обменяться новостями и перевести дух.
- Я нашел "Огненное логово", - сказал Мышелов. - Во всяком случае, похоже, что нашел. Это задняя комната в таверне "Соленая Селедка". Хозяин-илтхмарец признался, что порой сдает ее на ночь - если я, конечно, правильно истолковал его подмигивания.
Фафхрд кивнул и сказал:
- А я прогулялся на северный край города и спросил там у одного дедули, слыхал ли он о холме Восьминогой лошади. Он весьма скверно усмехнулся и показал на вересковые холмы. Воздух был чистый (ты заметил, что вулкан не дымит сегодня? Удивительно, что местные не обращают на него внимания), и когда я разглядел, на какие именно холмы указует его палец, то на вершине одного я увидел нечто вроде виселицы.
Мышелов сочувственно хмыкнул и принялся разглядывать оставшиеся в гавани корабли, сплошь "чужестранные". Через некоторое время он тихо сказал:
- Сдается мне, здесь, в Соленой Гавани, немало странного. Кое-что выглядит не так, как должно быть. Вот эта уул-плернская парусная плоскодонка, к примеру, - ты видел в Уул-Плерне хоть одну с таким низким носом? А шапку видел со столь странным козырьком, как на том моряке, что сошел при нас с гнампф-норского тендера? А эта серебряная монета с совой?.. Мне дал ее Гронигер на сдачу с моего дублона. Как будто Льдистый находится на границе с иными мирами, где другие корабли, другие люди, другие боги... что-то вроде края света...
Осмотрев гавань, Фафхрд кивнул, но только он открыл рот, как со стороны доков послышались сердитые голоса, а затем раздался могучий рев.
- Это Скаллик, ей-ей, - сказал Фафхрд. - Попал в какой-то переплет, видят боги.
И без дальнейших слов сорвался с места.
- Наверно, границу нарушил, вот и получил, - торопливо следуя за ним, заявил Мышелов. - Миккиду нынче утром досталось дубинкой за то, что попытался стянуть кошелек - и поделом! Я бы ему еще и не так двинул.
Вечером того же дня Фафхрд вышел из Соленой Гавани и зашагал на север к Висельному (как правильнее было бы его называть) холму, он шел ни разу не оглянувшись на город. Солнце только-только ушло за юго-западный горизонт, и закатный.свет придал нежно-фиолетовый оттенок ясному небу, вереску высотой по колено под ногами Фафхрда и даже черным склонам Мрачного вулкана, на которых остывала вчерашняя лава. От ледника впереди чуть заметно веял прохладный ветерок. В холмах царили тишина и умиротворение.
Дневные заботы постепенно оставили Фафхрда, и мысли его обратились к дням юности, которую провел он в похожем краю,- к высоким соснам и палаткам Мерзлого Стана с его снежными змеями и волками, колдуньями и призраками. Он вспомнил Нальгрона, своего отца, и мать, Мору, и даже Мару, свою первую любовь. Нальгрон враждовал с богами, почти как жители Льдистого (его даже прозвали Разрушителем Легенд), но был более деятелен - великий скалолаз, он и смерть свою нашел, покоряя пик под названием Белый Зуб. Фафхрду вспомнился вечер, когда отец стоял с ним на краю Холодного Каньона и называл ему звезды, мерцавшие в таком же фиолетовом небе.
От воспоминаний его отвлек тихий звук поблизости, словно в вереске прошуршал лемминг. Он уже дошел до нужного холма и поднимался по склону. Через мгновение Фафхрд добрался до вершины, ступая осторожно и стараясь не подходить к виселице, особенно к месту непосредственно под перекладиной. Здесь ощущалось присутствие чего-то потустороннего, и Фафхрд огляделся в тишине по сторонам.
Северный склон, холма порос густым утесником в человеческий рост высотой и походившим более на живую беседку, ибо внутрь вела узкая тропинка, тенистый проход. Ощущение присутствия чего-то сверхъестественного стало сильнее, Фафхрд сдержал невольный трепет.
Отведя взгляд от утесника, он увидел Афрейт, которая стояла как раз над зарослями и неотрывно молча смотрела на него. Фиолетовый свет неба подкрасил слегка и ее голубой наряд. Почему-то и Фафхрд не заговорил с ней сразу, а потом она поднесла к губам свою изящную руку, веля ему молчать. И перевела взгляд на заросли.
Из темного прохода медленно вышли три тоненькие девушки, почти девочки. Они как будто вели кого-то, глядя на него снизу вверх, но Фафхрд поначалу никого не увидел. Он дважды сморгнул, широко открыл глаза и только тут разглядел, что ведут они высокого светлобородого мужчину в широкополой шляпе, прикрывающей глаза, то ли очень старого, то ли больного, ибо шел он неуверенно и, хотя спину держал прямо, опирался на плечи двух девушек.
И Фафхрда пробрал леденящий озноб, поскольку ему вдруг почудилось, что это Нальгрон, чьего призрака он не видал с тех пор, как покинул Мерзлый Стан. Лицо, борода и одеяние старика казались странно пятнистыми, словно сквозь них просвечивали колючие ветки утесника.
Но если это и был призрак, Нальгрона или еще чей-то, девушки страха не выказывали, поддерживали его скорее с почтительной нежностью и даже чуть сгибались под его руками, как если бы тяжесть мужчины была вполне реальной.
Они медленно поднялись на вершину холма - Афрейт молча двинулась следом, держась в нескольких шагах позади, - и остановились под концом перекладины виселицы.
Там этот старик, или призрак, казалось, обрел силы (даже плоть его стала как будто более материальной), ибо он снял руки с плеч девушек, которые тут же, продолжая смотреть на него снизу вверх, отступили в сторону Афрейт, а затем поднял лицо к небу, и Фафхрд разглядел, что, хотя тот не молод и сухощав, как его отец, и черты лица имеет столь же строгие и благородные, губы у него все же потоньше, чем у Нальгрона, с загнутыми книзу уголками, что придавало старику вид мудрого учителя, а на левом глазу у него повязка.
Старик неуверенно огляделся по сторонам, не обратив никакого внимания на неподвижного и испуганного Фафхрда, потом повернулся к северу, вытянул вперед руку и проговорил сипловатым голосом, подобным шелесту ветра в листве:
- С запада приближается мингольский флот. Два рейдера высланы вперед, чтобы захватить Холодную Гавань. - Он быстро повернул к Фафхрду голову под таким невероятным углом, словно шея у него была сломана и только каким-то чудом еще служила ему, уставился на варвара своим единственным глазом и сказал: - Ты должен их уничтожить!
После чего он, похоже, утратил интерес к происходящему, а может, ощутил слабость, сделав свое дело, поскольку тут же развернулся несколько суетливо в сторону убежища в утеснике и двинулся прочь в окружении девушек, вновь возложив руки на их хрупкие плечики и, кажется, даже сладострастно поглаживая на ходу шейки юниц, и тени, сгустившиеся в проходе, поглотили всех четверых.
Фафхрд, невзирая на страх, был так поражен этим обстоятельством, что, когда Афрейт подошла к нему и сказала тихо, но деловито:
- Вы все поняли? Холодная Гавань - второй город Льдистого острова, но гораздо меньше, легкая добыча даже и для одного мингольского корабля. Он находится в дне пути отсюда, на северном побережье, свободном ото льда только в летнее время. Вы должны...
Он прервал ее вопросом:
- По-вашему, девочки с ним в безопасности? Она умолкла, потом ответила коротко:
- Как со всяким человеком. Или с призраком мужчины. Или богом.
Услышав последнее слово, Фафхрд пристально глянул на нее. Она кивнула и продолжила:
- Они кормят его, поят, укладывают спать. Конечно, перед сном он может их немножко потискать. Это старый бог, потерявший свой дом, как я думаю, он легко устает, что, возможно, является благословением для нас. В любом случае девочки тоже служат во спасение Льдистого и рискуют не больше других.
Фафхрд обдумал услышанное и, прочистив горло, сказал:
- Прошу прощения, леди Афрейт, но ваши земляки, судя по словам Гронигера и некоторых других, с кем я познакомился, в том числе и советников, не верят ни в каких богов вообще.
Она нахмурилась.
- Да, это так. Боги покинули Льдистый остров много лет назад, и наш народ вынужден сам о себе заботиться в этом жестоком мире - в столь ужасном климате. Поневоле научишься трезвомыслию.
- Однако, - сказал Фафхрд, припомнив что-то, - мой друг в сером считает, что Льдистый - это что-то вроде края света, где могут встречаться необычные корабли, и люди, и боги из самых дальних миров.
- И это правда, - сказала она торопливо. - Возможно, это тоже развивает умение трезво мыслить: живя среди призраков, ты можешь сосчитать лишь то, что можно удержать в руке и взвесить на весах. Деньги и рыбу. Это единственный путь. Но мы с Сиф выбрали другой - в этом сонмище фантомов среди мошенников и предателей различать полезных и надежных, искать таких, которые помогут Льдистому. Ибо эти два бога, которых мы нашли...
- Два бога? - вопросил Фафхрд, поднимая брови.- Сиф тоже нашла одного? Или второй сидит в этой же беседке?
- Это долгая история, - сказала она нетерпеливо. - Слишком долгая, чтобы рассказывать ее сейчас, когда на нас одно за другим сыплются несчастья. Надо думать о деле. Холодной Гавани угрожает страшная опасность...
- Я снова прошу прощения, леди Афрейт, - перебил ее Фафхрд, слегка повысив голос, - но ваш призыв думать о деле напомнил мне о другом вопросе, по поводу которого вы и Сиф, кажется, совершенно разошлись во мнениях со своими друзьями-советниками. Они не слыхали о вторжении минголов и уж точно не знают о том, что вы нас наняли... и в записках своих вы просите держать это в секрете. Я привез вам двенадцать берсерков, как вы и хотели...
- Знаю, знаю, - сказала она резко, - и я довольна. Но вы получили за это плату - и получите еще, когда дело будет сделано. А советники... Кхахкт усыпил их подозрения своими колдовскими чарами, и я не сомневаюсь, что нынешнее скопище косяков рыбы - тоже его рук дело, ставка на их жадность.
- От его чар пострадали и я, и мой друг,- сказал Фафхрд- - Однако в Ланкмаре, в "Серебряном Угре" вы утверждали, что выступаете от имени всего Льдистого острова, а сейчас получается, что вы выражаете только свое мнение и мнение Сиф, а не всего Совета - сколько там всего человек, двенадцать?
- А вы ожидали легкого плавания? - рассердилась она. - Никаких препятствий и встречных ветров? К тому же мы и впрямь говорим от имени Льдистого, ибо из всех членов Совета только мы с Сиф лелеем в наших сердцах надежду вернуть былую славу острову, и мы, уж поверьте, - полноправные советники, унаследовавшие, как единственные дочери, дома, фермы и членство в Совете от своих отцов (Сиф - после смерти братьев). В детстве мы играли с нею в этих холмах, возрождая в наших играх величие Льдистого. Порой мы становились королевами пиратов и грабили остров. Но чаще всего мы воображали, как захватим власть в Совете, принудив к покорности всех остальных его членов...
- Откуда столько жестокости в маленьких девочках? - не. удержался Фафхрд. - Мне-то представлялось, что вы обычно собираете цветочки, плетете венки и воображаете себя маленькими женами и матерями...