Это не было набегом одной банды на другую. Нет. Тут шла война всех против всех. Озверение достигло своего пика. Болезнь. Жуткая эпидемия ненависти, зависти, безнадеги, подстегиваемая страхом и чувством обреченности.
У подъезда катались две женщины, вцепившись друг другу в волосы. Обе визжали, старались пнуть, царапнуть посильнее. До них никому не было никакого дела. Тут дрались, тащили какие-то вещи, сдирали то ли с мертвых, то ли с еще живых одежду. Насиловали. Это было похоже на жестокий абсурдный фильм, где все человеческие мерзости возведены в гротеск.
Морозов оттолкнул мужика, рванувшего наперерез, и двинулся к выходу из двора. Он старался идти по заросшим газонам, быть незаметнее. Основные стычки проходили в центре и около подъездов.
Бежать было трудно. Дети вцепились в Игоря мертвой хваткой, он буквально тащил их на себе. С другой стороны, так они не могли потеряться.
— Морозов! — раздался за спиной чей-то крик. — Морозов! Стой! Стой, гад!
Игорь, обмирая, обернулся и увидел, как из подвала, зажимая рукой правый глаз, выскакивает дядя Толя.
— Морозов, стой!
Игорь сгреб в охапку детей и бросился бежать, не разбирая дороги.
— Морозов! — Дядя Толя с воем бежал следом, спотыкался, падал, снова вскакивал.
Последний раз обернувшись, Игорь увидел, как дядю Толю сбивают с ног какие-то молодчики и пинают. Лежачего. А тот вертится на земле, катается, стараясь прикрыться...
— Извиняй, дядь Толь, — выдохнул Игорь и потащил детей за собой.
Через пару кварталов он остановился, чувствуя, как жжет изнутри грудную клетку и остро колет в боку
Дети притихли.
Тут было спокойней. По крайней мере, люди не дрались прямо на улице. Сновали туда-сюда бойкие парни, деловито таскали полиэтиленовые мешки с чем-то тяжелым. Возводили посреди улицы баррикаду.
— Эй! Стой! Куда? — окрикнули Игоря. И три темные фигуры вынырнули из подворотни. Дети испуганно прильнули к Морозову. — Кто такой?
— Я... — Игорь набрал в легкие побольше воздуха, выравнивая дыхание. Резко выдохнул. — Человек.
— Куда прешь, человек? — пошел на него один, но другой ухватил того за рукав.
— Оставь! Не видишь, дети у него.
— Надо еще выяснить, зачем ему дети...
— Это мой папа! — сипло пискнул Андрюшка.
— Батя я его, — подтвердил Игорь.
— А эти? — спросил мужик, показывая на Олега с Колей.
— С нами. Они... — Морозов покосился на детей. — Они одни остались.
— Как это?
— Так это! — рявкнул Игорь. — Непонятно?
Ему не хотелось говорить при детях о том, что их мать, скорее всего, погибла. По крайней мере, сейчас.
— Отцепись ты от него, пусть идет, — снова предложил второй мужик.
— И я так думаю, — поддержал третий. — Сколько их прошло уже. Что ты до него докопался?
— Того и докопался, — зло огрызнулся первый. — Бегут все... А случись чего, нам всем конец.
— Ну и что? Нам и так конец.
— А... — Мужик махнул рукой. — В самом деле, что я тут кочевряжусь, если всем похрен. — Он деланно поклонился. — Милости просим.
Игорь прошел мимо, утягивая за собой пацанов. Обогнул баррикаду, зашагал дальше. Не оборачиваясь.
Где-то там, впереди было Питерское шоссе, за которым фактически кончался город.
— Дядя Игорь, а что с мамой? — подал голос Олег.
Морозов стиснул зубы. Ну вот, начинается.
— Мама ваша... — Игорь поискал слова. — Мама, она не смогла с нами пойти. Она очень хотела. Мы даже с ней договаривались, что пойдем вместе. Но она не смогла.
— Почему?
— Ее убили, — сказал молчавший до этого Коля.
— Врешь ты все, — ответил Олег.
— Убили!
— Вот и нет!
— Убили! — заорал мальчишка.
— Так! — рыкнул Игорь, сбивая детский крик. Присел на корточки, взял обоих братьев за плечи. — Никто никого не убил. И кончили эти разговоры. Мама ваша хотела, чтобы я пошел с вами. Понятно? Вы же в садик ходили?
— Да... — хмуро ответил Коля, исподлобья глядя на Морозова.
— Вот это у нас все равно что садик. Понятно? А я как воспитатель. Так велела ваша мама, и мы будем делать так, как она решила. Понятно? Вопросы есть?
Олег помотал головой. Коля не пошевелился, промолчал.
— Вот и хорошо. — Игорь потрепал их по головам. — Будем вместе, да?
Коля, наконец, кивнул, глотая слезы.
— Пап... — подал голос Андрюшка.