Солнце было на полпути к его краю. Внизу горело — восемь и семь.
Вода снова сомкнулась над ним, так как он погрузился. Никогда еще не бывало такой сильной бури. Когда Дон снова посмотрел на экран, дисплей показывал девять и три, а Солнце сместилось к самому краю.
Прямо над ним плавали два пластиковых мешка. Он притянул их к себе, осторожно зажал между ладонями и, глянув на экран, провел корректировку.
— Мы победили! — завопил он, забыв, что его все равно никто не услышит.
Он очень устал, но, хотя опасность миновала, спать было нельзя. Здесь, в воде, он был в безопасности, но от его выдержки зависела жизнь остальных. Между тем, вода все поднималась, и когда она, достигнув потолка, начала выливаться через вентиляционные отверстия, Дон завернул краны.
В глаза словно швырнули горсть песка, приходилось терпеть и это.
Чуть погодя Дон понял, что задремал, и ужаснулся. Солнце было готово совсем уйти с экрана. Он поправил положение светила дрожащими руками. Цифры показывали все те же восемь и семь — доза хоть и не максимальная, но все еще смертельная. Сколько еще продлится буря? Казалось, с ее начала прошла целая вечность, и тут Дон впервые подумал о кислородном запасе. Ему пришлось немало повозиться, чтобы отыскать нужную кнопку: он плохо знал устройство скафандра. Небольшой датчик со светящейся стрелкой указателя всплыл прямо перед ним. Кислородный бак был на три четверти пуст. Сонливость как рукой сняло.
Восемь и шесть. Уровень радиации падал довольно быстро, но запасы кислорода таяли еще быстрее. Дон старался поменьше двигаться и как можно реже дышать, но стрелка неуклонно ползла к нулевой отметке. Дон знал — когда стрелка достигнет роковой черты, у него еще останется кое-какой резерв, но и он быстро кончится. И что тогда делать? Выбирать, какая смерть лучше? Удушье или облучение? Симптомы кислородного голодания почти незаметны, и это хуже всего. Жертва просто теряет сознание, а потом погибает.
Семь и шесть. Нужно точно определить остаток кислорода и в последний момент открыть сливные клапаны.
Шесть и три. Уже скоро… Время шло, стрелка уже легла на нуль. Пять и четыре… Пора…
Рукоятка клапана выскользнула из его ослабевших рук, и Дон, потеряв сознание, поплыл по темному туннелю навстречу смерти.
— Ну, как его дела?
— По-моему, обошлось.
Дон не видел говоривших, но голоса были знакомы. Когда до него, наконец, дошло, что речь идет именно о нем, он заставил себя открыть глаза. Это далось ему нелегко.
Он лежал в кислородной камере, над ним склонились Хольц и Рама Кусум. Их лица выдавали сильное беспокойство.
— Что, Рама, наконец-то заполучил собственного пациента? — произнес Дон и удивился слабости своего голоса. Как он оказался в лазарете?
Внезапно Дон все вспомнил. Он попытался сесть на постели.
— Что произошло?.. Я, наверное, потерял сознание…
— Не волнуйтесь, сэр, — сказал Рама, мягко укладывая его на подушку. — Все в порядке. У нас в двигательном отсеке был радиационный счетчик. Мы надели костюмы радиационной защиты и подались к вам, как только упал уровень радиации. Чтобы до вас добраться, нам пришлось пуститься вплавь. К тому времени уже можно было вытащить вас из скафандра. Поначалу вы выглядели неважно, но теперь, насколько я могу судить, молодцом.
— А почему вы направились ко мне? — спросил Дон, мысли его еще, путались. — Как вы узнали, что мне туго?
— На экран двигательного отсека транслировалась картинка с носовой телекамеры. Когда нам показалось, что вы не справляетесь с управлением, мы поначалу испытали несколько неприятных минут. Но вы оказались на высоте. Когда буря пошла на убыль и Солнце стало смещаться от центра к самому краю экрана, мы направились к вам, — Рама улыбнулся. — Теперь, как видите, все в порядке.
И тут, словно в насмешку над его словами, замигала аварийная лампочка и раздался вой сирены.
— ВНИМАНИЕ! — голос компьютера звучал совершенно бесстрастно. — В ОТСЕКЕ 64-А — ПОЖАР!
Дон снова попытался подняться, но ему не хватило сил. Чтобы поддержать авторитет капитанского звания, он приказал:
— Хольц, разберитесь и доложите мне. Рама, отправляйся с Первым инженером. На случай, если будут раненые, захвати комплект первой помощи. По всей вероятности, это авария двигательной установки…
— Нет, — фыркнул Хольц, уже стоя в дверях. — Отсек 64-А в пассажирском блоке.
Дон был еще слишком слаб, чтобы хоть как-то участвовать в ликвидации пожара. Он собрал все силы, сел в кровати и отключил подачу кислорода. Несколько мгновений он сидел без движения. Пожар! Запасы кислорода и так на исходе, к тому же следовало помнить об орбите Большого Джо. О ней забыли, пока бушевала буря, но в ближайшее время ее необходимо выправить, иначе будет поздно.
Зазвонил видеофон. Морщась от непрекращающейся боли, Дон поднял трубку.
— Капитан слушает, — ответил он, уже не смущаясь узурпированным званием.
Капитан, Хольц у вас? — на экране появился Курикка. — Была пожарная тревога…
— Знаю, знаю. Хольц уже принял меры. Вы где сейчас?
— В ходовой рубке. Я временно принял управление кораблем, сэр. Дело в том, что поступают донесения, что дым проникает на палубу «А», но откуда он, мы определить не можем. Может быть, кроме отсека 64-А есть и другие очаги возгорания? Прошу разрешения перекрыть вентиляцию на палубе «А».
— Разрешаю. Если будут новости, дайте мне знать.
Дон положил трубку, медленно встал, преодолевая тошноту, и пошел к двери. Изолятор примыкал к его кабинету, где в стену был вмонтирован аптечный шкаф. Добравшись до него, Дон приложил к пластине опознавателя большой палец и открыл дверцу. В шкафу были лекарства, способные вернуть ему силы. Пользоваться ими он не любил: за возбуждением следовала сокрушительная реакция, но другого выхода не было. Дон набрал в шприц жидкость из ампулы и сделал себе укол. Закрывая аптечку, он услышал звонок видеофона. Это опять был Курикка, еще более мрачный, чем раньше.
— Капитан, вентиляция перекрыта, палуба задраена, все пассажиры эвакуированы. Я послал на подмогу несколько человек. Сэр, не сможете ли вы сюда прийти? Нужна врачебная помощь.
— Что произошло? — Похоже на отравление угарным газом.
— Иду.
Лекарство уже действовало: Дон, мог двигаться, хотя голова болела страшно. Решив, что кислорода в медкомплекте Рама может не хватить, Дон сорвал со стены маску с баллоном и выбежал в коридор.
Двери палубы «А» пропустили его и снова наглухо закрылись.
Сплошная пелена дыма мешала дышать. Он увидел, что Рама, весь в саже, дает кислород потерпевшему. В лежащем человеке Дон узнал Первого инженера.
— Пришлось выламывать дверь… — еле выговаривал Рама между приступами кашля. — Все было в дыму, и я подумал, что там кто-нибудь остался.
— Молчи, — приказал Дон. — Кислород оставь себе, а Хольцем займусь я сам.
Дон приладил маску и пальцем нажал на глазное яблоко Хольца. Плохо. Он испугался. Одной рукой нащупывая пульс, он дотянулся до медкомплекта, нашел нужный шприц, приставил его к шее Первого инженера и сделал укол. Рама, наблюдая за Доном, снял с лица кислородную маску.
— Вы ввели сердечно-сосудистый стимулятор, — произнес он. — Неужели…
— Инфаркт. Об этом мало кто знал. Именно поэтому он и должен был списаться с корабля.
— А как он сейчас?
— Очень плохо. Это худшее из всего, что могло случиться. Был в отсеке кто-нибудь еще?
— Вроде нет. По крайней мере, мы никого не видели. К тому же этот дым…
Из дверей отсека вышел человек с еще шипящим огнетушителем в руках. — Все в порядке, сэр, огонь потушен.