— Десять минут работы двигателей. Доктор Учальде и старшина составляют программу для компьютера. Марс говорит, что они настроены оптимистично.
— Черт с ним, с оптимизмом. Будет лучше, если они окажутся правы, — пробурчал Дон. — Благодарю вас, Спаркс, и весь экипаж за огромную проделанную работу.
— Надеюсь, работали не впустую, — ответил Спаркс, складывая бумагу.
Теперь в работу включилась машина. Программу работы двигателей, составленную компьютером на Марсе, ввели в бортовой компьютер.
Дон увидел в иллюминаторе, как звезды медленно сходят со своих мест, и грустно улыбнулся. Он вспомнил часы, затраченные на работу, которую компьютер проделал в считанные минуты.
Зашевелились стрелки приборов — это включились двигатели ракет управления, но за этим не последовало ничего, кроме легкого толчка.
— Вот и все, — произнес Дон. — Доктор Учальде, когда мы узнаем, на верном ли курсе корабль?
— По крайней мере, через час, пока не определим общее направление. Передадим данные обсервации на Марс, а они рассчитают нашу новую траекторию и сообщат нам.
Зазвонил вызов. Дон включил аппарат и увидел встревоженного Раму Кусума.
— Сэр, не могли бы вы прийти в лазарет? Здесь пациент с лихорадкой, и я не знаю, что делать.
— Симптомы?
— Ничего определенного, сэр. Общее недомогание, расстройство желудка…
— Не стоит беспокоиться. Множество легких заболеваний начинается таким образом. Я иду к вам.
Столкнувшись с медицинской проблемой, Дон почувствовал явное облегчение.
Он был уверен, что справится с любой болезнью — ведь он был врачом. Беспомощным он себя чувствовал лишь когда речь заходила об управлении кораблем.
— Старшина, я буду в лазарете. Когда придет сообщение с Марса, дайте мне знать.
При выходе он столкнулся с Хэнсеном, новым инженером системы очистки воздуха. Тот явно спешил и беспокоился.
— Простите, сэр, но я хотел бы поговорить с вами наедине, если можно.
Закрыв дверь, Дон огляделся. Коридор был пуст.
— Здесь нас никто не услышит. Что случилось?
— Содержимое кислорода снова упало, капитан. Мы перешли уровень воспроизводства и теперь дышим аварийным запасом. Я удаляю излишек двуокиси углерода, но кислород…
— Когда это станет заметно?
— Это уже заметно. Если вы побежите, то через несколько минут вас одолеет одышка. А дня через два или три…
— Что?..
— Люди начнут умирать, сэр.
Дон ощупал шею и подмышки больного, но увеличенных лимфатических узлов, указывающих на общее заражение, не обнаружил.
— У вас где-нибудь болит, мистер Прис? — спросил он.
— Нет. Если бы болело, я сказал бы вам.
У Приса было тонкое лицо и крючковатый орлиный нос. В нем чувствовался человек, привыкший к немедленному исполнению своих желаний.
— За это путешествие я заплатил кучу денег, но не могу назвать его приятным. Метеоры, плохая пища, потерянный багаж… А теперь еще и это. Со мной ничего бы не случилось, будь на корабле почище.
— Вы не правы. На космических кораблях поддерживается госпитальная чистота: это предотвращает перенос болезней с одной планеты на другую.
У Приса была высокая температура, сорок градусов, но дыхание и пульс были в норме.
— Похоже, вы подцепили инфекцию еще на Земле. Как только пройдет инкубационный период, мы точно узнаем ее происхождение.
— Но что это такое? — заволновался мужчина.
— Успокойтесь, ничего серьезного. Обыкновенная лихорадка. Во избежание распространения инфекции среди пассажиров я прошу вас несколько дней побыть в лазарете. Мы дадим вам жаропонижающее и немного снотворного.
Неожиданно зазвенел вызов, и Дон чуть не выронил шприц.
— Капитан слушает.
— Мы закончили, — доложил Курикка. В его голосе не было обычной сдержанности. — Марс сообщил, что мы на правильном курсе. Они ведут Большого Джо не по обычной траектории торможения, а по траектории перехвата, так как топлива у нас кот наплакал.
— А какая между ними разница?
— Обычно мы направляемся к Фобосу и тормозим до тех пор, пока не встанем на его орбиту. А раз топлива на торможение не хватает, мы идем прямо к Марсу. Не так, конечно, чтобы пробить атмосферу, но достаточно близко, чтобы встать на ареоцентрическую орбиту.
— Отличные новости, старшина. Объявите мою благодарность всем, кто в этот трудный час честно выполняет свой долг.
— Теперь все будет в порядке.
Дон молча выключил связь. Не все еще было в порядке. К тому времени, когда они доберутся до Марса, все на корабле будут мертвы, задохнутся.
Он сделал больному укол и отправился в лабораторию контроля за атмосферой корабля, что располагалась на палубе «С». Эта палуба, полностью отданная под службы, теперь была пуста, как гробница. Дон прошел мимо гулких складских помещений, с которых сняли даже двери, и подошел к ожидавшему его Хэнсену.
— Сэр, вот последние новости, — сказал тот. — Посмотрите сами.
Дон бросил взгляд на страницы с колонками цифр, но его захлестнула новая волна усталости.
— Прошу вас как специалиста, объясните мне, почему содержание кислорода падает так быстро.
Хэнсен указал на приборы, расположенные на одной из стен лаборатории. Среди них был смотровой глазок, в котором едва колыхалась почти прозрачная зеленая жидкость.
— В этом окошке вы видите тот самый фитопланктон, другими словами, одноклеточные растения. Они перерабатывают выдыхаемую нами двуокись углерода в кислород. Большую часть этих растений мы потеряли во время аварии, много фитопланктона погибло из-за солнечной бури, а того, что осталось, недостаточно для производства необходимого нам кислорода.