— Тогда тебе нужно последить за Джоном Осборном, — сказала она. — Насколько я знаю, он не такой.
Он удивленно посмотрел на нее. До сих пор он об этом не думал; впрочем, пробный рейс Джон Осборн перенес хорошо. Тем не менее, это следовало обдумать.
— Буду за ним присматривать, — сказал он. — Спасибо за совет. Они вернулись на «Сидней». В ангаре авианосца до сих пор стояли самолеты со сложенными крыльями; весь корабль казался мертвым и тихим. Мойра остановилась.
— Ни Один из них никогда уже не полетит, правда?
— Скорее всего.
— А вообще самолеты еще летают?
— Я давно уже не слышал ни о каких полетах, — сказал он. — Нет топлива.
Молча, какая-то погасшая, Мойра дошла с ним до каюты. Только сняв комбинезон и надев свои вещи, она обрела прежний задор. К черту эти немощные корабли! К черту эту немощную действительность! Ей захотелось поскорее уйти отсюда, пить, слушать музыку и танцевать. Перед зеркалом, перед фотографиями жены и детей капитана Тауэрса она подправила помаду на губах, румяна на щеках, подкрасила ресницы, чтобы глаза выглядели ярче, и выскочила оттуда. Скорее уйти из этих стальных стен, бежать отсюда! Это место не для нее. Нужно бежать в мир романсов, жизни как-нибудь и двойных коньяков. В свой мир.
С фотографий на нее понимающе смотрела Шарон.
В кают-компании Дуайт вышел ей навстречу.
— Ого! Ты выглядишь сногсшибательно. Она чуть улыбнулась и ответила:
— Зато чувствую себя паршиво. Выйдем на свежий воздух, в тот отель на углу, а потом куда-нибудь в город.
— Как пожелаешь.
Оставив ее с Джоном Осборном, он пошел переодеться в гражданский костюм.
— Пойдем на взлетную палубу, Джон, — попросила она. — У меня начнутся спазмы, если я еще хоть минуту проведу на этом проклятом кладбище.
— Я не знаю, как туда попасть, — признался Осборн. — Я же здесь человек новый.
Они нашли крутую лестницу, которая, как тут же выяснилось, вела в орудийную башню, спустились обратно и долго бродили бы по стальным коридорам, не укажи им дорогу какой-то матрос. Они спустились на широкую, совершенно пустую стартовую палубу. Солнце пригревало, море было изумительно голубым, дул свежий ветер.
— Слава тебе, Господи, что я выбралась оттуда, — вздохнула Мойра.
— Я вижу, военный флот тебя не очаровал, — заметил Осборн.
— А тебя? Хорошо тебе здесь?
— Пожалуй, да. Это будет довольно интересно.
— Разглядывать мертвых через перископ… Бр-р-р!.. Я знаю более приятные способы проводить время.
Некоторое время они шли молча.
— Дело здесь только в том, чтобы знать наверняка, — сказал, наконец, Осборн. — Нужно, по крайней мере, попытаться исследовать, что происходит. Может, все не так, как мы думаем. Может, что-то поглощает радиоактивные элементы, и в мире происходит такое, о чем мы и понятия не имеем. Даже если мы ничего не откроем, и то будет хорошо, ведь мы все-таки попытаемся изучить явление. Не думаю, чтобы мы действительно открыли что-то утешительное или подающее надежды, но в любом случае эта работа будет удовольствием.
— Изучение несчастий, по-твоему — удовольствие?
— Именно удовольствие, — решительно подтвердил он. — Некоторые игры приятны, даже если проигрываешь. Даже когда заранее известно, что проиграешь. Приятно просто играть.
— У тебя странные взгляды на игры и удовольствия.
— Ты просто не хочешь видеть фактов, — заметил он. — Это все произошло и происходит на самом деле, а ты закрываешь на это глаза. Но когда-нибудь придется их открыть.
— Хорошо! — воскликнула она, раскрасневшись. — Когда-нибудь я их открою. В сентябре, если вы были правы в своих предположениях. Значит, есть еще много времени.
— Может, и так. — Он с улыбкой смотрел на нее. — Правда, я не откладывал бы этого до сентября. Время названо с точностью плюс-минус три месяца. Может, это дойдет до нас уже в июле, независимо от того, кто и что об этом знает. А может, я еще успею купить тебе подарок на Рождество.
— Так ты не знаешь? — яростно прошипела она.
— Не знаю, — ответил он. — Ведь это не имеет прецедента в мировой истории. — Он помолчал, потом добавил с дьявольской усмешкой: — Случись это раньше, мы бы сейчас не разговаривали.
— Еще одно слово, и я столкну тебя за борт!
По лестнице к ним спустился капитан Тауэрс, элегантный, в синем двубортном костюме.
— Я не знал, где вас искать, — сказал он.
— Прости, Дуайт, — извинилась девушка. — Нужно было тебя предупредить. Мне захотелось подышать свежим воздухом.
Джон Осборн предостерег:
— Будьте осторожны, господин капитан: у Мойры плохое настроение. На вашем месте я не подходил бы к ней близко — еще покусает.
— Он со мной заигрывает, — объяснила Мойра. — Как Альберт со львом. Идем, Дуайт.
— До завтра, господин капитан, — сказал физик. — Воскресенье я проведу на корабле.
Капитан с девушкой ушли. В коридоре, ведущем к трапу, он спросил:
— А собственно, почему он к тебе цепляется, детка?
— Потому, — туманно ответила она. — Цепляется и цепляется. Выпьем, Дуайт, а потом поедем в ресторан.
Они отправились на главную улицу Вильямстауна, в тот самый отель. Когда подали напитки, он решительно спросил:
— Сколько у нас времени?
— Последний поезд уходит с вокзала Флиндерс в двадцать три пятнадцать; я должна вернуться на нем. Мама никогда не простит мне, если я пропаду на всю ночь.
— Я думаю. А что дальше, когда ты приедешь в Бервик? Кто-то будет тебя там ждать?
Она покачала головой.
— Утром мы оставили на станции велосипед. Если ты угостишь меня как следует, мне трудно будет доехать на нем до дому, но, так или иначе, велосипед для меня там есть. — Она выпила свой первый двойной коньяк. — Поставь мне еще один, Дуайт.