Мойра спросила:
— По побережью это распространяется быстрее, чем по земле? Дуайт покачал головой.
— Не знаю. Думаю, нет никаких доказательств ни за, ни против. Питер рассмеялся:
— Мы узнаем это, когда он придет сюда. И запишем на стекле.
— Запишем на стекле? — Мойра наморщила лоб.
— Ты об этом не слышала?
— Нет, — удивленно ответила она.
— Мне вчера рассказал Джон Осборн, — сказал Питер. — Кто-то из Организации Исследований все-таки записывает то, что происходит с нами. Этакая хроника на стеклянных листах. Они гравируют это на одной плитке, закрывают другой и сплавляют их так, что запись получается внутри.
Дуайт приподнялся на локте и с интересом смотрел на него.
— Первый раз слышу о таком. А что потом?
— Они поместят их на гору Косцюшко. Это самая высокая вершина Австралии. Если когда-нибудь люди снова заселят Землю, кто-нибудь наверняка туда поднимется… Это не такая уж высокая гора, чтобы туда нельзя было залезть.
— Вот это фантазия! Но это правда?
— Джон говорит, что да. Они строят там что-то вроде бетонного бункера. Наподобие пирамиды.
Девушка оправилась от удивления.
— Длинная эта запись?
— Не знаю. Но вряд ли. Кстати, страницы книг тоже так предохраняют: запаивают между листами толстого стекла.
— Вот только люди, которые придут после нас, — заметила Мойра, — не будут читать по-нашему. Эти люди… может, даже не люди, а звери…
— Джон говорил, что об этом подумали и готовят все очень старательно. Рисунок кота, потом слово «кот» и так далее. Букварь. — Питер помолчал. — По крайней мере, им есть, чем заняться, — сказал он наконец. — Это удерживает наших мудрецов от глупостей.
— Но ведь кот на рисунке немногое скажет этим будущим людям, — сказала Мойра. — Никаких котов не будет. Они не поймут, что это кот.
— Рисунок рыбы был бы лучше, — выразил свое мнение Дуайт. — Рыба или, скажем, рисунок чайки.
— Это уже слишком длинные слова для начала букваря. Мойра с интересом повернулась к Питеру.
— Какие книги они хотят так консервировать? Все о производстве кобальтовых бомб?
— Упаси бог! — Мужчины рассмеялись. — Я не знаю, какие. Думаю, стоило бы начать с Британской Энциклопедии, но ведь это такой объем! Нет, не знаю. Может, знает Джон Осборн… или мог бы узнать.
— Я спрашиваю из чистого любопытства, — пояснила девушка. — Для нас это не имеет значения. — Она с деланным испугом взглянула на Питера. — Только не говори, что они хотят увековечить какую-нибудь газету. Я этого не вынесу.
— Ну нет, газет в стекле не будет, — утешил он ее. — Они еще не настолько сошли с ума.
Дуайт сел на песке.
— И столько этой прекрасной теплой воды должно пропасть, — сказал он. — Думаю, нужно ее использовать.
Мойра тут же вскочила и захлопала в ладоши.
— Верно! Времени все меньше. Питер зевнул.
— Что ж, пользуйтесь водой, а я воспользуюсь солнцем. Они оставили его лежать на пляже и вдвоем заплыли довольно далеко. Мойра одобрительно заметила:
— Ты быстро плаваешь, Дуайт.
Он остановился, брызгая водой вокруг.
— Я много плавал, когда бы помоложе. Однажды даже участвовал в состязаниях нашей Академии и Вест-Пойнта.
Она кивнула.
— Я предполагала нечто подобное. А теперь ты часто плаваешь?
— Нет, — сказал он. — На соревнованиях уже нет. Это бросают довольно быстро, если нет времени на постоянные тренировки. — Он рассмеялся. — Мне теперь кажется, что вода стала холоднее, чем раньше. Но, конечно, не здесь, а в Мистик.
— Ты родился в Мистик? — спросила она.
— Нет. Я родился в заливе Лонг-Айленд, но не в Мистик, а в городке, который называется Уэстпорт. Мой отец был там враном. В первую мировую войну он был корабельным врачом, а потом начал практиковать в Уэстпорте.
— Это у моря? Он кивнул.
— Плавание, парусный спорт, рыбалка. Так там было в мои детские годы.
— Сколько тебе лет, Дуайт?
— Тридцать три. А тебе?
— Какой нетактичный вопрос! Мне двадцать четыре. — Она заколебалась. — А Шарон тоже из Уэстпорта?
— Отчасти, — ответил он. — Ее отец — адвокат в Нью-Йорке, живет на Восемьдесят Четвертой Западной улице, недалеко От парка. Но у него вилла в Уэстпорте, и он всегда приезжал туда на каникулы.
— И там вы познакомились?
— Да. «Когда с девушкой встретится парень…» — процитировал он слова песни.
— Наверное, вы рано поженились?
— Как только я получил диплом. Мне было двадцать два года, и я был мичманом на «Франклине». Шарон было девятнадцать, и она уже так и не получила высшего образования. Мы приняли решение за год до свадьбы. Наши родители знали, что мы не отступим от своего, но все же решили нас немного придержать. — Дуайт помолчал и продолжал: — Мы могли бы долго ждать, пока не достанем денег, но они, наконец, решили, что от ожидания не станет лучше ни мне, ни ей, и позволили нам пожениться.
— Они помогали вам?