— Вы стрижете овец?
— Конечно.
— Когда? — спросил он. — Я никогда не видел стрижки овец.
— Обычно в октябре, — ответила она. — Папа слегка беспокоится, что если в этом году ждать до октября, можно вообще ничего не сделать. Он говорил, что нужно устроить стрижку в сентябре.
— Разумно, — серьезно заметил он и наклонился, надевая туфли. — Я уже давно не был на ферме. Хотелось бы приехать на пару дней, если ты сможешь выдержать со мной столько времени. Надеюсь, в чем-нибудь сумею помочь.
— Об этом пусть у тебя голова не болит, — заверила она. — Папа присмотрит, чтобы помог. Еще один мужчина на ферме — это для него дар божий.
Дуайт улыбнулся.
— И ты действительно хочешь, чтобы я привез все эти вещи?
— Я никогда не прощу, если ты явишься с двумя парами носков и скажешь, что у твоих пижам все на месте. Впрочем, леди Хартман уже рвется штопать твои панталоны. Она еще об этом не знает, но уже рвется.
— Верю тебе на слово.
Вечером она отвезла его на станцию, а когда он вышел, сказала:
— Так в пятницу после обеда я жду на станции Бервик. Если сможешь, позвони мне и скажи точное время твоего поезда. Если нет, я приеду туда около четырех.
Он наклонился.
— Позвоню. Ты всерьез говорила об той штопке?
— Никогда не прощу тебе, если не привезешь.
— Хорошо. — Он поколебался и добавил: — Скоро стемнеет, так что будь осторожна.
Она улыбнулась в ответ.
— Ничего со мной не случится. Значит, до пятницы. Спокойной ночи, Дуайт.
— Спокойной ночи, — сказал он слегка охрипшим голосом. Она уехала, а он стоял и смотрел, пока коляска не скрылась за углом.
Было уже десять часов, когда в полной темноте Мойра добралась до фермы. Отец услышал ржание кобылы и вышел в темноту, чтобы ее выпрячь и поставить коляску в сарай. Мойра сказала:
— Я пригласила Дуайта Тауэрса. Он придет в пятницу. — Сюда? — удивленно спросил отец.
— Да. Они получили отпуск перед следующим рейсом. Ты не возражаешь, правда?
— Конечно, нет. Только боюсь, у нас ему будет скучно. Что ты с ним будешь делать целыми днями?
— Он уже знает, что может разбрасывать навоз по выгонам. Это очень деятельный человек.
— Мне бы пригодилась помощь при закваске силоса, — сказал отец.
— Думаю, он и это сумеет. Раз уж он командует атомной подводной лодкой, ему не помешает научиться заквашивать.
Они вошли в дом. Позднее отец сказал матери, что у них будет гость. Она восприняла это так, как и должна была воспринять мать девушки на выданье.
— Думаешь, в этом что-то есть?
— Не знаю, — ответил он. — Наверное, попался кто-то в ее вкусе.
— Она не приглашала сюда никого со времен того молодого Фореста, еще перед войной.
— Помню. Этот молодой Форест мне вовсе не нравился. Хорошо, что из этого ничего не вышло.
— Дело тут было в его машине… — заметила мать. — Сам он, в сущности, никогда ее не интересовал.
— А у этого есть подводная лодка, — поддержал отец. — Вероятно, здесь то же самое.
— Вот только на лодке он не сможет возить ее по шоссе со скоростью девяносто миль в час, — пошла на попятный мать. — Конечно, — сказала она после паузы, — он наверняка уже вдовец.
— Все говорят, что он порядочный человек.
Мать сказала:
— Будем надеяться, что из этого что-нибудь выйдет. Мне так хочется увидеть ее счастливой женой и матерью.
— Ей придется поспешить, чтобы ты смогла это увидеть.
— О! Я все время забываю. Но ты ведь понимаешь…
Дуайт приехал в пятницу после обеда; Мойра ждала его со своей упряжкой. Он вышел из поезда и огляделся вокруг, вдыхая теплый сельский воздух.
— Честное слово, — сказал он, — ты живешь в хорошем месте. В какой стороне ваша ферма?
Она указала на север.
— Отсюда мили три.
— На тех холмах?
— Не совсем, — ответила она. — Немного нужно ехать в гору. Он привез с собой чемодан, который сунул теперь под сиденье к коляске.
— Это все? — спросила она.
— Все. Штопки целая куча.
— Выглядит довольно скромно. Могу поспорить, что у тебя этого гораздо больше.
— Нет, я привез все, что было. Честно.