— О лучевой болезни, которой заболевают люди на севере. Ты должна кое-что знать.
Она вздрогнула:
— Ах, об этом! До сентября я ни слова не хочу слышать об этом.
— К сожалению, нам все же придется об этом поговорить, — серьезно сказал он.
— Не понимаю, зачем. Ты еще успеешь сказать мне все, когда придет время, когда будет точно известно, что это приближается. Миссис Хилдред говорила, что ее муж слышал от кого-то, будто это и вовсе до нас не дойдет. Оно движется все медленнее или что-то в этом роде.
— Не знаю, кто информирует мужа миссис Хилдред, а я скажу, что в этих сплетнях правды нет ни на грош. Оно неумолимо приближается и может быть здесь в сентябре или даже раньше… уже летом…
Она уставилась на него широко открытыми глазами.
— Значит, мы все заболеем этим?
— Да, — сказал он, — мы все заболеем и умрем от этого. Потому я и хочу тебя просветить.
— А нельзя подождать, Питер? Пока все не станет точно известно?
Он покачал головой.
— Лучше сказать это сегодня. Понимаешь… меня может не быть здесь… тогда. Это может прийти быстрее, чем нам кажется… прежде чем мы вернемся из похода. Или же меня может переехать автобус…
— Автобусы уже давно не ходят, — спокойно сказала она. — Ты думаешь о подводной лодке?
— Пусть так, — уступил он. — Я бы гораздо меньше волновался в море, если бы знал, что ты все четко себе представляешь.
— Хорошо, — неохотно буркнула она и закурила. — Ну, говори.
— Все мы когда-нибудь должны умереть, — начал он наконец. — Не знаю, может, такая смерть и не хуже любой другой. Начинается с того, что человек чувствует себя больным. Ему хуже и хуже, а потом становится совсем плохо. Его то и дело рвет… он ничего не может в себе задержать. И все время нужно выходить в туалет — понос, тому же кровавый. Если даже наступает улучшение, то только на короткое время, а потом все начинается снова. В конце концов человек становится так слаб, что просто… умирает.
Она выпустила клуб дыма.
— И как долго это длится?
— Я не спросил. Думаю, это зависит от организма. Может, дня два, а если будет улучшение, то до двух-трех недель.
Некоторое время было тихо.
— Паршиво, — сказала наконец Мэри. — И конечно, когда все заболевают, не будет никого, кто смог бы помочь. Никаких врачей, никаких больниц.
— Конечно. Каждый будет предоставлен самому себе. — Но ты вернешься до этого, Питер?
— Вернусь, — заверил он. — Я говорю это на всякий случай. Один шанс из тысячи, что мы не вернемся, но…
— Но если я буду одна, без тебя, кто займется Дженнифер?
— О Дженнифер пока не думай, — сказал он. — О ней поговорим позднее. — Он пододвинулся к Мэри. — Послушай, дорогая, от этого не выздоравливают. А ведь вовсе не обязательно умирать в грязи. Можно умереть прилично, прежде чем дело примет совсем паршивый оборот.
Он вытащил из кармана обе красные коробочки.
— Что это? — удивленно спросила она.
Питер открыл одну из коробочек и достал трубочку.
— Заменитель, — объяснил он. — Это не настоящие таблетки. Голди дал их, чтобы я показал тебе, что с ними делать. Принимаешь одну из них и запиваешь чем-нибудь… чем угодно. Тем, что любишь больше всего. Потом ложишься в постель и… все.
То есть, умираешь? — Сигарета у нее в руке погасла. Питер кивнул.
— Это выход… в безнадежной ситуации. — А вторая таблетка? — прошептала Мэри.
— Про запас, — ответил он. — На случай, если одна потеряется. Она сидела молча, глядя на красную коробочку.
— Когда придет время, — продолжал он, — будет объявление по радио. Тогда ты поедешь к Голди, попросишь девушку за прилавком, и она тебе даст. Давать будут всем, кто захочет.
Выронив погасшую сигарету, она потянулась за коробочкой и прочла надпись, напечатанную на крышке.
— Но Питер, — сказала она, — как бы я ни была больна, я не смогу ее принять. Кто тогда будет ухаживать за Дженнифер?
— Все заболеют, — напомнил он. — Каждое живое существо. Собаки и кошки, и маленькие дети… все. Я тоже. И Дженнифер тоже.
Глаза ее расширились.
— Дженнифер заболеет этой болезнью?
— К сожалению, дорогая. Все заболеют. Веки ее опустились.
— Зверство! — воскликнула она. — За свою жизнь я не боюсь, но это… это просто подлость…
Он попытался ее утешить.
— Это конец всего для нас всех. Мы потеряем те годы, которые так ждали, а Дженнифер потеряет все. Но она не должна страдать. Когда все станет ясно, ты сможешь облегчить ее положение. Потребуется только немного отваги с твоей стороны, а ты всегда была отважной. Я скажу тебе, что ты должна делать, если я не успею вернуться.
Он вытащил вторую красную коробочку и начал объяснять Мэри. Она смотрела на него со все большей враждебностью.
— Давай назовем вещи своими именами, — взорвалась она наконец. — Ты учишь меня, как убить Дженнифер.
Он заранее знал, что будет скандал, но вынужден был пойти на это.
— Да, — сказал он. — При необходимости ты должна это сделать.
Она рассвирипела.
— Да ты спятил! Я никогда не сделаю этого, как бы она ни страдала. Я буду ухаживать за ней до конца. Ты совершенно спятил! Все дело в том, что ты ее не любишь! И никогда не любил! Она всегда была для тебя обузой, а для меня нет. Для меня бедствие — это ты! И сейчас ты дошел до того, что уговариваешь меня ее убить! — Бледная от ярости, она вскочила на ноги. — Скажи еще слово, и я убью тебя!
Питер вполне видел Мэри в таком состоянии.