— Дорогая, неужели ты…
— Нет.
— Ты хорошо себя чувствуешь?
— Гораздо лучше, чем пять минут назад. — Потом Мойра спросила: — А как дела у тебя? Как Дженнифер?
— Отлично. У нас все в порядке, вот только все время идет дождь. Может, заедешь к нам? Мы так давно не виделись.
— Я могла бы приехать вечером после работы и остаться до утра, — ответила Мойра.
— Котик, это будет здорово!
Через два дня Мойра вышла из поезда на станции Фалмут и пешком пошла в гору. Мэри уже ждала ее, сидя у огня, весело пляшущего в камине. Мойра сняла промокшие туфли, помогла Мэри выкупать и уложить спать ребенка, а потом они поужинали. После ужина они сели на пол, озаряемые розовыми бликами огня.
— Как по-твоему, — спросила девушка, — когда они вернутся? — Питер говорил, что примерно четырнадцатого июня. — Мэри взяла со стола календарь. — Это еще три недели… даже чуть больше. Я считаю дни.
— А там… откуда пришел сигнал… они были в расчетное время? Не знаю… что ж я, растяпа, не спросила лейтенанта Петерсена! Может, позвонить ему завтра и спросить?
— Думаю, он на тебя не рассердится.
— Значит, позвоню. Питер говорил, что это его последняя должность на флоте и, вернувшись, он будет свободен. Мы могли бы в июне или июле устроить себе отпуск и уехать. Здесь так мерзко зимой… целыми днями только дождь и ветер.
Мойра закурила.
— А куда бы вы поехали?
— Туда, где тепло. Может, в Квинсленд. Знаешь, очень неудобно без машины, нам придется с Дженнифер трястись на поезде.
Мойра выпустила дым.
— Не думаю, чтобы в Квинсленде было очень хорошо.
— Из-за этой болезни? Она еще далеко.
— Она уже дошла до Мэриборо, — сказала девушка. — Это чуть севернее Брисбена.
— Но ведь есть много теплых мест, куда можно отправиться, не проезжая там, верно?
— Пожалуй. Хотя это движется на юг довольно равномерно. Мэри повернулась к ней.
— Скажи, ты веришь, что это дойдет сюда? — Верю.
— И все мы умрем от этого? Так, как говорят ученые?
— Пожалуй.
Мэри снова отвернулась и из разбросанных на диване бумаг вытащила каталог садовых цветов.
— Я была сегодня у Вильсона и купила сто нарциссов. Луковками. «Король Альфред»… так их называют. Вот эти. — Она показала Мойре снимок из каталога. — Посажу их в том углу под стеной… откуда Питер убрал дерево. Тихое местечко. Но если все мы умрем, то это глупо.
— Не больше, чем то, что я начала учить стенографию и машинопись, — заметила Мойра. — Думаю, все мы слегка не в себе. Когда взойдут нарциссы?
— В конце сентября должны зацвести, — сказала Мэри. — Конечно, сначала они будут не очень хорошими, но в будущем году разрастутся, а через два года это будет просто чудо. Ты же знаешь, они размножаются.
— Ну, по-моему, ты сделаешь правильно, если их посадишь. Когда увидишь их цветущими, тебе так или иначе будет приятно.
Мэри с благодарностью посмотрела на Мойру.
— И я так думаю. Я бы не вынесла… ну, просто не смогла бы махнуть на все рукой и ничего не делать. Уж лучше умереть сразу, чтобы все было позади.
Мойра согласилась.
— Если они правы в своих прогнозах, никто из нас не успеет сделать того, что планировал. Но мы же можем двигать свою работу вперед, пока еще можно.
Они все сидели на коврике перед камином, Мэри шевелила кочергой пылающие поленья. Наконец она сказала:
— Я забыла спросить, не хочешь ли ты виски или коньяка. В буфете есть бутылка, и содовая, кажется, тоже есть.
Девушка покачала головой.
— Это не для меня. У меня есть все для счастья.
— В самом деле?
— В самом деле.
— Вступила на дорогу добродетели или чего-то другого?
— Скорее, чего-то другого, — сказала Мойра. — Я перестала пить дома и сейчас пью только на больших приемах или в мужском обществе. Но, в сущности, даже это мне надоело.
— Потому что тебя больше не интересуют мужчины, правда, котик? Больше нет? Только Дуайт Тауэрс?
— Да, — ответила девушка. — Только Дуайт Тауэрс.
— Ты не думаешь выходить замуж? Девушка вглядывалась в огонь.
— Я бы хотела, — спокойно сказала она. — Хотела бы иметь все то, что имеешь ты. Но это невозможно.
— Ты не можешь выйти за Дуайта?
— Нет.
— Ты же наверняка ему нравишься.
— Да, — сказала Мойра. — И даже очень.