— И что ты чувствуешь? Ты же дельфин. Ты, наверное, даже ни разу не смотрел на звезды…
— Ммисстер Аррнер, я вас уверяю, что мы, пловцы, знаем, как выглядят звезды. В иллюстрированных журналах, которые ваши агенты продают нам, много астрономических и астрофизических пленок. И, в конце концов, нам время от времени приходится всплывать, чтобы набрать воздух!
— Извини. Но суть та же. У тебя довольно просторно, тебе никто никогда не наступал на ноги и вряд-ли кто-нибудь, кроме касатки, полезет к тебе в карман. Так что же для тебя космос?
— Возможно, приключение. Возможно, создание новой цивилизации. Вы же знаете, что многие сотни лет существует только одна цивилизация пловцов. Моря не являются изолированными, как континенты. Если есть наилучший способ социального устройства, единственный путь выяснить это — создать много общин на многих планетах. Логично?
— Да! — Голос Гарнера звучал убежденно. У него не было сомнений. — Но это может оказаться не так просто, как ты думаешь. Нам нужно будет разработать для вас принципиально новый корабль, потому что придется включить в конструкцию бассейн. А вода — тяжелая, черт побери. Держу пари, что перевезти дельфина стоило бы в десять раз дороже, чем перевезти человека.
— Вы используете воду в посадочных двигателях. Разве нельзя просто провести в резервуары с водой освещение?
— Можно, и можно наполнить их только на две трети, и можно установить фильтры, чтобы удалять рыбу, водоросли и прочее перед тем, как пустить воду в двигатели. Можно даже предусмотреть маленькие баки, куда бы вы могли заплывать, когда резервуары опустошаются во время приземления. Чарли, ты уже начал представлять себе, во сколько все это обойдется?
— Начал, да. Деньги — это сложно.
— Ты это знаешь. И вы вряд ли сможете купить себе этот полет за то, что производят и продают дельфины. Хм. Вы даже не можете заявить, что присутствовать на космическом корабле — ваше право. Дельфины не платят налоги ООН… Хм, — сказал Люк и почесал затылок. — Чарли, а сколько дельфинов можно убедить навсегда оставить свои океаны?
— Столько, сколько нужно. Выбрать по жребию, если потребуется. В случаях крайней необходимости закон позволяет такой отбор. Из сотен пловцов, принявших участие в первых экспериментах ходячих, проверяющих пашу разумность, и из двадцати или тридцати тех, кто в результате умер, почти все были так отобраны.
— О… правда?
Торранс удивился странному выражению лица Гарнера. Почти гримаса ужаса. Это было уже давно, почему он сейчас так шокирован?
Гарнер сказал:
— Что было, то было. Сколько настоящих добровольцев?
— Они все будут настоящими. Но вы, видимо, хотите знать, сколько вызовется без жребия? От пятидесяти до ста. Я думаю, из всех океанов.
— Хорошо. Нам нужно начать с широкой рекламной кампании. Дельфинам придется внести свою долю в стоимость корабля. Просто как жест. Сумма будет ничтожной по сравнению с конечной стоимостью проекта, но для вас и это будет дорого. Кроме того, нам придется убедить основную часть мира ходячих, что на планете без дельфинов и жить не стоит. Не приходится говорить, что лично я уже в это верю.
— Спасибо. Спасибо за все. А пловцы будут принимать участите в рекламе?
— Не напрямую. Безусловно, нам понадобятся официальные заявления видных пловцов, таких как тот, которого в газетах называют Юрист. Ты знаешь, кого я имею в виду?
— Да.
— Пойми, что пока я просто прикидываю. Нам необходимо будет нанять консультанта по связям с общественностью и рекламного агента для того, чтобы они все организовали. И все это может оказаться напрасным.
— Можем ли мы снизить стоимость перелета, поместив пловцов в поле доктора Джански?
Гарнер выглядел крайне изумленным. Торранс усмехнулся, узнавая реакцию: «Это дельфин говорит?»
— Да, — сказал Гарнер, сам себе кивая.
— Правильно. Нам тогда даже не потребуются резервуары. Люди будут выполнять функции команды и держать нас в замороженном состоянии, пока не найдут небольшое море, вроде Средиземного…
Этот разговор тянулся бесконечно.
— … значит, теперь все улажено, — сказал Гарнер, спустя долгое время. — Поговорим об этом с дельфинами, особенно обладающими властью, но ничего не предпринимайте, пока я не вернусь. Я сам хочу найти агента по рекламе. Нужного агента.
— Мне неприятно об этом говорить, но может ли случиться так, что вы не вернетесь?
— Господи! Совсем забыл. — Гарнер глянул на запястье. — Я уже должен спать. Быстрее, Чарли, переходи к Гринбергу. Каково твое мнение о нем?
— Боюсь, предвзятое. Я люблю его и завидую его рукам. Но Ларри для меня чужой. А может и нет.
Чарли опустился на дно бассейна. Торранс воспользовался этой возможностью, чтобы прочистить горло, у него было ощущение, что он наелся использованных лезвий.
Чарли всплыл и выпустил фонтанчик.
— Он не чужой. Неверно! Ларри во многом, думает так же, как я, потому что он несколько раз вступал со мной в контакт до того, как мы решили попробовать наоборот. Он любит розыгрыши… Нет, на самом деле это далеко не так. Ну ладно, придется довольствоваться этим. Он любит дельфиньи шутки. Несколько лет назад Ларри отобрал некоторые из наших самых известных шуток, те, которые мы считаем классическими, переделал их так, чтобы ими можно было пользоваться среди ходячих, а потом решил не пробовать, потому что за это он мог бы запросто угодить в тюрьму. Если Ларри больше не опасается тюрьмы, ему может прийти в голову разыграть кого-нибудь по-нашему.
— ?
— Например ту шуточку, которую я еще ни разу не пробовал на пловце. Я должен сказать это по-английски: гипноз.
Торранс сказал:
— Я не понял.
— Определяется как искусственно вызванное состояние мономании.
— А-а, гипноз.
— Ларри тщательно его изучил и даже уже пробовал и у него получилось. На пловца гипноз может не подействовать.
— Он уже сделал это, — сказал Гарнер. — Что-нибудь еще?
— Гаррннерр, вы должны понять, что дельфинье бульк-взик-ПИИИ — не совсем розыгрыш. Это способ посмотреть на вещи. Положить разводной ключ в аппарат — часто единственный способ заставить кого-то починить, заменить или усовершенствовать этот аппарат. Особенно юридический или общественный аппарат. Откусив кому-нибудь плавник точно в подходящий момент, можно заставить полностью изменить отношение к жизни, и часто к лучшему. Ларри понимает это.
— И я хотел бы. Спасибо, что уделил мне время, Чарли.
— Неверрно! Неверрно! Это вам спасибо!
Оставался час до прыжка в неизвестность. Горло Гарнера казалось отработавшим свое. Возможно, у него еще было время, чтобы вздремнуть, но Люк слишком сильно расчувствовался.
Гарнер сидел в читальном зале клуба «Стрилдбрагз» и думал о Гринберге.
Почему он захватил разум пришельца? Что ж, это просто. Имея два набора воспоминаний, Ларри, естественно, выбрал личность, которой было более привычно отделять себя от других. Но зачем цепляться за нее? Теперь Гринберг уже должен знать, что он — не Морская Статуя. И он был вполне счастлив, будучи Ларри Гринбергом.
У него такая жена, можно только позавидовать… И она любит его. Если верить доктору Шнайдеру, Ларри был устойчивым и гибким. Он любил свою работу. Он считал себя особенным.
А Морская Статуя совершенно одинока во вселенной. Последний из целой расы, оказавшийся среди враждебных существ. Гринберг-Морская Статуя, вдобавок, утратил свою способность… что ж, назовем это телепатическим гипнозом.
Любой разумный человек предпочел бы быть Гринбергом.