В этот раз он, кажется, не обманывал.
Странный человек и деликатный человек остановились у подножия холма. В темноте было хорошо видно, как горит поезд.
Капал дождь, но его никто не замечал. Деликатный человек засунул руки в карманы, а странный человек потирал ладони.
— Мне кажется, это на севере. — сказал деликатный человек после минутного молчания.
— К черту. Нужно подождать остальных, а потом решать. — отозвался странный человек. — Сейчас что север, что юг — одинаково холодно.
— Было бы глупо тратить время зря.
— Есть идеи получше?
Вокруг горящего поезда суетились люди. Через вспаханное поле неслась легковушка с включенными мигалками.
Оба — и странный и деликатный — разом повернули голову в сторону леса, который начинался в километре от поезда, справа, и хорошо проглядывался с холма. В темноте лес казался жирной кляксой на ровном листе поля.
— Быстро бежит. — сказал странный человек.
— Еще бы. — отозвался деликатный.
Если бы на холме находился обыкновенный человек, он бы разглядел движущуюся черную точку только через пару минут. Потом он бы увидел, как точка растет и растет, становиться больше, превращается в странный силуэт, похожий на силуэт какого-то животного. А потом бы человек убежал, оглашая испуганными воплями окрестности.
Еще через минуту на холм взобрался цербер. Хватка соскользнула с его спины и поклонилась странному и деликатному. Цербер сказал:
— Рад вас видеть, ребята.
— Я тоже. — отозвался деликатный человек. — Сколько лет, как говорится.
Странный человек легко кивнул.
— Я бы сказал, что это плохой повод для встречи, но раз уж никто из нас не нашел времени за двадцать два года, то можно считать, что, да, я тоже очень рад. — сказал он.
— Ждем Умника? — Хватка смотрела на горящий поезд.
— Я уговаривал его заняться геометрией, но он предпочел исчезнуть. — сказал деликатный человек.
— Я бы тоже предпочел. — отозвался цербер. — Из-за геометрии-то…
— Он сильно страдал?
Деликатный человек пожал плечами.
— Он передал тебе привет, когда я видел его в последний раз. Сказал, что несмотря ни на что… ну, ты понимаешь.
Хватка опустила глаза. Несколько секунд все четверо молчали, встав в круг, лицом друг к другу.
— Раз уж мы снова вместе. — произнесла Хватка тихо. — Давайте спасем этот ужасный мир в честь нашего общего друга.
— Я предлагал идти на север. — сказал деликатный человек.
— Я чую, что он в часе на северо-западе. — отозвался цербер.
— У кого-нибудь есть сомнения не доверять нюху Церба? — осведомился деликатный человек. — Тогда, в путь.
Не прошло и мгновения, как на холме стало пусто и тихо.
Хранители умели быль невидимыми и неслышными. Даже когда их об этом никто не просил.
— Вы же понимаете, что если я не выйду отсюда, я не смогу принести нужных лекарств. — пробормотал Крепнев. За последние десять минут он перебрал в памяти все возможные причины, по которым он мог сегодня остаться дома. Он мог заболеть, сломать ногу или руку, проспать, взять отгул за свой счет, притвориться больным и съездить, навестить маму, умереть, в конце концов… но ничего подобного не случилось, и Крепнев находился в палате с маньяком, грязной невестой и раненым мужиком в плаще.
Самое интересное, что никто в больнице, казалось, не замечал очевидного. Врачи проходили мимо, люди спешили по своим делам, два охранника вообще не подняли голов, когда Крепнев прошел мимо, таща на плече истекающего кровью человека.
Волшебство?
Крепнев не верил в волшебство. Вернее, он знал, что где-то в мире есть бродячие волшебники, пыль, что заставляет людей летать, зелья бессмертия, летающие корабли и исчезающие небоскребы — но в его собственном внутреннем мире, в том мире, где он хотел прожить до конца дней, места волшебству не находилось.
— Понятное дело, что тебе нужно выйти. — сказал паренек в очках, он же, по определению Крепнева — чистой воды маньяк. — Давай сюда сотовый.
— Что?
— Сотовый давай. — повторил паренек в очках терпеливо.
Крепнев полез в карман, выудил телефон и безропотно вложил его в протянутую ладонь маньяка. В голове вертелось: "Для чего я это делаю??", но ответа не нашлось. Вместо того чтобы возразить, Крепнев пробормотал:
— Я же офтальмолог. Я не смогу ничем помочь. И мне уже домой пора, меня ждут, понимаете?
— Кто ждет? — маньяк приложил трубку к уху.
— Мама…
— Мама?.. А, эээ, здравствуйте, вы мама офтальмолога из шестой больницы? Да, да, Пети. Что? Да, извините, что сразу так вам сообщаю, но у вашего сына проблемы на работе. Он вдруг упал в обморок и никак не может прийти в себя. Мы бы хотели направить к нему домой докторов, ну, вы понимаете, нам нужно узнать, может, он что-то принимал, или… я надеюсь, что все будет в порядке… вы не могли бы рассказать подробно, как к нему подъехать, чтобы мы могли… да, да… спасибо огромное… не волнуйтесь, да. Что вы говорите? Хорошо, если вы подъедете, то будет очень мило. К нему домой? Замечательно. Мы вас там встретим. Да, мы сделаем все, что можем. Спасибо…
Маньяк положил трубку.
— К маме хочешь, да? В общем так, Петр, у тебя в запасе двадцать минут, чтобы заштопать моего друга. Как ты успел заметить, я знаю, где ты живешь, и где будет твоя мама ближайший час, так что, надеюсь, хватит ума ничего не выкинуть.
Крепнев ощутил, как свело желудок.
— Зачем вы это сделали?
— Ну, а что еще остается? — пожал плечами маньяк. — У тебя двадцать минут, не забывай. Я бы на твоем месте умчался искать иголку, нитку, а может быть и опытного хирурга. А?
Крепневу не надо было повторять дважды. На трясущихся ногах он вышел из палаты. В висках бешено колотило, перед глазами темнело. Лишь бы не грохнуться в обморок в такой момент, лишь бы…
Паренек в очках склонился над крысоловом и начал небрежно стаскивать с него плащ. Крысолов не сопротивлялся — не было сил.