— Ты слышал, что есть господа, которые служат Брокку? Наверняка они собираются кого-нибудь убить!
— Юноша, я бы не стал рисковать, — вставил Вальдемар. — Ладно мне, старому бродячему волшебнику, не сидится на месте, но у тебя-то впереди столько времени!
— Семен? — бабушка Фима выразительно посмотрела на экзорциста.
Этого-то Семен и опасался. Внизу живота стремительно похолодело. Семен не любил ответственности. Он даже мамину собаку никогда не выгуливал — боялся, что с ней может что-нибудь случиться во время прогулки…
— Я, эээ, пожалуй, эээ, может быть, отправиться всем вместе?
Вальдемар покачал головой.
— Не выйдет. Вас слишком много. Я бы с радостью, но не выйдет.
Семен беспомощно посмотрел по сторонам. Наташенька не сводила с него испепеляющего взгляда. Никогда еще Семен не чувствовал себя настолько ответственным и настолько виноватым.
— Я, эээ, пожалуй, не против. — выдавил он, наконец, с невероятным трудом.
— Вот и ладно. Вот и хорошо. — Вальдмер аккуратно положил раскрытый телефон на стол. — У кого-нибудь есть два зеркала и фонарик?..
Дождь лил вовсю. Мгла нависла над поселком. Ветер радостно и хищно, будто взбесившийся пес, рвал провода, раскачивал вывески, таскал по земле газеты, мусорные баки, велосипеды, оставленные без присмотра и кучи разнообразного хлама. Кто бы мог подумать, что в конце августа разыграется такая непогода? А кто бы мог подумать, что через несколько дней наступит конец света?
У черного входа в больницу, в пролете металлической лестницы, стоял молодой санитар и докуривал сигарету. На душе у него скребли кошки. Интуиция подсказывала, что из больницы надо немедленно бежать. Что-то неладное творилось в больнице, страх гулял по коридорам, паника пробиралась в палаты, а ужасные предчувствия наполняли воздух. Большая часть врачей и санитаров в спешке разошлись, многие дежурные не явились на дежурства, но их никто не дожидался. Многие уходили просто так. Легкие больные вдруг решили переждать непогоду дома, а те, кто не мог передвигаться самостоятельно, сорвали голосовые связки, упрашивая по телефонам друзей, знакомых и родственников приехать и забрать их. Санитар не знал в чем, дело, но в какой-то миг он сделал свой выбор. Докурив сигарету, санитар выбросил бычок в темноту, спустился с лестницы и поспешил по дороге в сторону дома, стараясь (интуитивно) держаться в свете редких фонарей.
Четыре тени бесшумно возникли у черного входа.
— Я думала, он никогда не уйдет. — прошелестела, будто падающий осенний лист, Хватка и сложила зонтик.
— Церб, тебе лучше охранять выходы. — деликатный человек потрепал статую пса по средней холке.
— А мы устроим погром! — хмыкнул странный человек.
— Не переусердствуйте!
Цербер дождался, пока трое его друзей скроются за дверью черного входа, и затрусил по периметру больницы — проверять выходы. Держался он (интуитивно) в тени.
Крепнев привел с собой патологоанатома по фамилии Попов. Патологоанатом был человеком бесстрашным и не верил в чудеса. Крепнев застал его в коридоре, когда Попов собирался уходить домой. В отличие от остальных сотрудников больницы, которые в панике разбегались кто куда, Попов уходил, потому что у него закончился рабочий день. Он собирался заглянуть в киоск, купить журнал о кино и провести вечер в ванной. Крепнев взял его под локоть, отвел в сторону и сбивчиво рассказал о богатом клиенте, которому срочно нужна помощь, но клиент не хочет раздувать скандала, потому что очень богат и очень знаменит, и поэтому готов заплатить немалые деньги за анонимную и квалифицированную помощь. Крепневу было невероятно стыдно за свою ложь. Он чувствовал, как уши его буквально раскаляются докрасна, но иного способа затащить Попова в палату не мог. Крепневу и в голову не приходило, откуда в больнице деревни Двубратской мог взяться известный и чрезвычайно богатый клиент. Но Попов поверил.
Паренек в очках сидел на тумбочке, болтая ногами. Человек в плаще истекал кровью на кровати. Грязная невеста изучала улицу.
— Милая компания! — усмехнулся Попов, оглядывая палату поверх очков. — Мои условия — три сотни баксов сразу, плюс три сотни после операции. И еще сотню, если хотите, чтобы все было сделано быстро.
Крепнев мысленно сжался в тугой, неприметный комок. Паренек в очках несколько секунд сидел без движения, потом легко спрыгнул с тумбочки и подошел к Попову. Патологоанатом был на голову выше и шире в плечах, но Крепнев отчего-то верил, что пареньку в очках ничего не стоит сломать Попову шею одним движением руки.
— Еще сотню дам, если заштопаешь его прямо здесь. — неожиданно сказал паренек в очках.
У Крепнева отвисла челюсть.
— Деньги решают все! — подмигнул паренек в очках. — По рукам?
— По рукам. — Отозвался Попов.
— Это самый простой фокус в моей практике. — Вальдемар взял два прямоугольных зеркала и закрепил их на столе в вертикальном положении при помощи бокалов для вина. — Мгновенному перемещению даже не нужно учиться. Просто послушайте объяснения умудренного годами волшебника, и у вас все получится!
— Можно без объяснений. — сказала бабушка Фима. — Главное, сделайте все правильно.
— Обижаете!
Зеркала были повернуты таким образом, чтобы ловить изображение друг друга. Таким образом, возникли бесконечные отражения бесконечных зеркал. Между зеркалами волшебник оставил зазор сантиметров в десять.
— Принцип прост. Кладем сюда фонарик и наводим его на одно из зеркал… Видите? — Вальдемар включил фонарик. Луч отразился от одного зеркала в другом, потом спустя долю секунды в зеркалах вспыхнули миллионы крохотных лучиков света, которые уходили все глубже и глубже, все дальше и дальше…
— Ба! А можно мне посмотреть? — Вячеслава потянула бабушку Фиму за край платья.
— Это не опасно? — спросила бабушка Фима.
Вальдемар заулыбался. От этой его улыбки, порой, таяли самые заледенелые сердца самых заядлых аристократов и олигархов.
— Отраженный свет сам по себе безопасен. — сказал он. — Это всего лишь лучик, затерявшийся в бесконечности собственных отражений. Но вот если применить волшебство…
— Ба! Я хочу посмотреть на лучики света! — взвизгнула Вячеслава.
— Деточка моя! Раз дядя говорит, что безопасно, то, наверное, можно и посмотреть…
Вальдемар торжественно воздел руки над головой и выкрикнул несколько неразборчивых (но, без сомнения, волшебных) слов.
— Ба! — Вячеслава потянулась к ближнему зеркалу. Она привыкла сначала брать, а потом смотреть.
На мгновение в гостиной возникла этакая торжественная тишина, которая обычно возникает либо перед какой-нибудь церемонией, либо перед глобальной катастрофой.
Вячеслава дотронулась до зеркала. Вальдемар испуганно вскрикнул. Кто-то кашлянул.
Отраженный свет ярким фонтаном взвился вверх, между зеркал, озарив полумрак гостиной и разогнав тени. Пол под ногами задрожал. Свет ударил в потолок и рассыпался миллиардами светящихся снежинок, которые угасали, не преодолев и половины расстояния до пола.
— Будут неприятности! — завопил Вальдемар.
Вячеслава тотчас забыла про зеркальце и принялась ловить тающие снежинки.
И в этот момент фонтан прервался, свет угас, а присутствующим неожиданно показалось, что в гостиной стало еще темнее, чем до происшествия.
Вальдемар исчез. На полу, где минуту назад стоял волшебник, дымилось размытое обгорелое пятно.
— Сбежал, ирод! — в сердцах воскликнула бабушка Фима. — Оставил нас, родненьких, без прикрытия! Ну, дайте мне его только найти! Я ему устрою кузькину мать!
— Мам. — тихо пробормотал господин Виноградов. Голос у него неприятно дрожал. — Мам. Мне кажется, он, эээ, не совсем сбежал. Ну, а если и сбежал, то прихватил с собой Клима и, эээ, Наташеньку…
Бабушка Фима медленно обвела взглядом гостиницу. Народу действительно поубавилось. В воздухе ощутимо пахло горелым.