Кожа у музы была теплой и нежной.
— Я же не живая, забыл? — усмехнулась муза. — Стала бы я тут ходить босиком.
— Кстати, а почему босиком?
— Образ такой.
— А я плащ ношу, тоже для образа.
— Ты вообще странно выглядишь.
— Не хочу тебя расстраивать, но ты тоже. Синяк под глазом… Особенно по моим внутренним ощущениям. Все хочу взлететь…
— Все хотят. Ты, главное, контролируй себя!.. Кстати, куда мы идем?
— К мосту. — ответил крысолов, потом добавил, чуть тише. — Если хочешь, можешь идти. Я тебя держать уже не стану. Слишком поздно.
— Шутишь? Куда я пойду одна в темноту и неизвестность? Не бросать же тебя здесь одного. Умрешь еще, а я буду думать.
— Разве у тебя могут быть чувства?
— Еще какие. — заверила муза. — Я самое чувственное существо на свете. Я кладезь чувств. Я воплощение всех возможных чувств и желаний. Меня, между прочим, для этого и создали!
— Я рад, что ты останешься. — признался крысолов. — Не то, чтобы я сильно к тебе привязался, но мой бок ужасно болит, и один я не выберусь… Сейчас налево. Видишь, снег падает как бы тропинкой? Вот снег, а вот — грязь. Нам по снегу.
— Скажи, а ты уверен, что конец света необходим?
Крысолов пожал плечами.
— Я не знаю. Это не мое дело, а Брокка. — сказал он неуверенно. В голове вообще был бардак, как на старом чердаке бабушкиного дома.
— Ты во всем доверяешь Брокку?
— Он мой учитель. Он вырастил меня таким, какой я есть.
— Вором и крысоловом? Человеком, который кутается в плащ и пугает людей?
— Почти. Я всегда боялся людей, так почему бы и им не бояться меня? Я всегда любил совать нос, куда не следует.
— Ты книжки читал в своей жизни?
— Несколько. — неопределенно отозвался крысолов. — По биологии и магическому искусству.
— Ты хоть знаешь, что делает этот артефакт?
— Да. Он заберет всю магию мира и уничтожит ее. Исчезнут волшебники, волшебные существа, волшебные предметы, все, что связано с волшебством.
— Тогда, выходит, исчезну и я?
— Выходит, что так.
Крысолову внезапно сделалось чудовищно неловко. Головой он понимал из-за чего, но догадывался, что дело не только в конце света. Что-то шевельнулось в груди. Жалость? Может быть, другое чувство?
— Наверное, есть возможность тебя, ну, сохранить.
— Не стоит утруждаться.
— Я могу поговорить с Брокком. Он наверняка знает несколько способов.
— Да ладно. Я переживу.
— Ты исчезнешь.
— Я фигурально выражалась. Наверняка после смерти существует множество других способов жить дальше.
— Это снова фигуральное выражение?
— Я надеюсь, что нет.
Темнота постепенно рассеялась, уступив место серому дрожащему свету, будто луна пыталась пробиться сквозь тучи, да все никак не получалось.
— Твой край света закончился? — спросила муза.
— Смотри. — кивнул крысолов.
Неподалеку от них прямо на земле лежал веревочный мост. Он был старый, с прогнившими досками и легкими перилами, которые сейчас ползали по снегу, подчиняясь порывам ветра. Кое-где досок не хватало. Мост походил на шкуру гигантской змеи, которую бросили сюда много лет назад, а время не пожалело ее и превратило в лохмотья.
— Что это? — шепотом спросила муза.
— Это мост к Храму. Последняя ступенька из Мрака в мир фантазий Брокка. Одна из лазеек.
— Он же валяется на земле.
— Не верь глазам, когда находишься во Мраке. — усмехнулся крысолов. — Это не мои слова, а Брокка. Он любил так повторять. Главное, не смотри под ноги.
— Там, наверное, ужасная пропасть? — муза усмехнулась, но очень неуверенно.
— Там ничто. Если упадешь — не вернешься.
— Звучит угрожающе.
Крысолов не ответил. Он сотню раз переходил по этому мосту, но никак не мог привыкнуть. Легкая паника сдавливала виски. Много лет назад он наблюдал, как с моста сорвался его напарник. Эти глаза, этот вопль отчаяния, оборвавшийся на высокой ноте. Вообще-то, напарник сам виноват. Он был какой-то слишком любопытный, а еще сильно любил жизнь. Тех, кто любит жизнь, ничто забирает с охотой.
Луна, наконец, вынырнула из-за облаков, осветив поле бледным светом.
— В общем, не смотри под ноги. — еще раз предупредил крысолов. — Я пойду первым.