- Да, - согласился я, - именно вопросы. Когда вы говорите "мы", кто имеется в виду? Вы и Анжей Ковальский? Но, по-моему, гуру никогда не занимался расследованием убийств. Так что же случилось?
- Вы совершенно правы, он и сейчас не занимается этим. В политике любого уровня Нанда остается исключительно консультантом. Но кое-что все-таки случилось. Ваше многовековое сражение за контроль над миром внезапно сконцентрировалось в одной навязчивой идее - в странной погоне за крошечным, дешевым, пустячным предметом. Обе стороны вдруг решили, что в простенькой магнитной записи может быть заключена чудовищная сила. Кто первым найдет, тот и победил. Как в детской игре. Согласитесь, ситуация абсолютно немыслимая для нормальных политиков, даже для нормальных ученых, сказка какая-то про Кащея Бессмертного, жизнь которого спрятана на самом конце иглы. Хранится там жизнь Кащеева или нет, вопрос пока открытый, но решать его в любом случае придется нетрадиционными способами. Вот Ковальский и вынужден был подключиться примерно два года назад.
Я смолил уже третью сигарету и заказал еще пива. Стив, как истинный йог, тантрист, буддист и все такое прочее, оказался, разумеется, некурящим, но пивом не побрезговал и даже похвалил вкусовые достоинства легкого и горьковатого гамбургского сорта.
- Ну вот, - вздохнул Чиньо, аккуратно опуская на стол пузатый бокал с фирменной надписью "Ганзаштадт", - а теперь все окончательно запуталось. Для любой спецслужбы с обычными трезвыми мозгами ситуация выглядит неразрешимой. Вы, Сергей, не захотели слушать о концепциях, так послушайте хотя бы о Меукове. Он-то как раз и подобрался ближе всех к решению нашей задачи. Сам того не желая. О дискете Сиропулоса, уверяю вас, он не слышал и слышать не мог, но к понятию точек сингулярности пришел без посторонней помощи. И через эти самые точки планировал воздействовать на весь мир чисто психологическими методами. Я сам долго бился над проблемой концентрации ментальной энергии, писал об этом в своих книжках, а Эдмонд сумел прочесть у меня между строк самую суть и на своих семинарах, аккумулируя сексуальную энергию очень разных, но всегда многосторонне одаренных людей, склонных к мистицизму, он добивался потрясающих результатов. Конечно, он не мог знать, что все это фиксируется соответствующими органами, что подобной тематикой уже давно занимаются и в КГБ, и в ГРУ, и в целом ряде спецслужб других стран. Ну и, конечно, ваши друзья в Спрингеровском Центре исследовали аналогичные методы.
Он сказал "ваши", и я отметил про себя, что Стив так и не ответил на мой первый вопрос по существу: кого он, собственно, представляет.
Меж тем господин Чиньо продолжал:
- Меуков стал жертвой собственного таланта в сочетании с неосведомленностью. Возможно, если б я забрал его к себе в Америку, Эдмонд остался бы жив, но это все голая теория. Во-первых, он в Америку не хотел, а во-вторых, как говорится, кому написано на роду сгореть, тот не утонет. Судьба, карма, точка сингулярности - как не назови, суть одна. Правильно?
- Правильно, - согласился я. - Но я-то тут при чем? Ваш несчастный Меуков, вы, Шактивенанда, гуру Раджниш, учитель Асахара, великий психиатр Станислав Гроф, Карл Густав Юнг, Зигмунд Фрейд, граф Калиостро, Магомет, Христос, Кришна, Будда - по мне все едино. Я очень уважаю все их нетрадиционные методы лечения человечества, но сам-то я прагматик и циник с советским высшим образованием и предельно западным взглядом на мир. У меня не получится искать точку сингулярности даже в родной Москве среди старых друзей.
- Вы ничего не поняли, Малин. Или пора называть вас Разгоновым, чтобы вы, наконец, встряхнулись. Если я правильно информирован, господин Жуков уже объяснил вам, что выбора нет, заниматься этим делом придется именно вам. Почему? Я готов объяснить своими словами. Лично вы, Разгонов - как Разгонов, даже больше, нежели как Малин, - завязли в этой истории. Перечислять по пунктам не стану, сообразите сами, что и каким образом роднит вас с мелким коммерсантом Тимофеем Редькиным и прочими участниками мероприятия. Но поймите, если судьба собирается нанести удар, лучший способ - активное противодействие. Что мы вам и предлагаем. Сценарий, кстати, разрабатывал лично Шактивенанда. А убегать от судьбы - это все равно, что пытаться в чистом поле спрятаться от преследующего вас вертолета. Нанда еще выдаст вам некоторые более конкретные инструкции, а я, уж простите за занудство, все-таки расскажу о генеральной концепции поиска. Поверьте, вы должны это знать.
Я заказал себе еще пива и в несчетный раз закурил. От берега, коротко гуднув, отчаливал востроносый, стремительный, легкий и какой-то ненормально чистый, словно пластмассовая игрушка в магазине, большой катер-ресторан с синей надписью по борту, сделанной отчего-то по-английски: "Hanseatic". В Гамбурге очень любят вспоминать, что это был когда-то ганзаштадт, то есть вольный ганзейский город. Собственно, он и сегодня имеет определенную юридическую самостоятельность, но это не так интересно, как романтические воспоминания о средних веках. И я думал именно о далеком прошлом, когда созерцал дефилирующих вдоль причала шикарно одетых ганзейцев. Стив не слишком-то и выделялся на их фоне, все-таки один из крупнейших в Европе портов - это не самое бедное место на Земле.
Я перебил собеседника, не давая ему в очередной раз начать лекцию о парадигмах:
- А вам не кажется, что географически неверно выбран центр для наших дел?
- В каком, простите, смысле? - не понял Стив. - Мы свой центр не выбирали, он просто существует - и всё. Там, на Тибете.
Чиньо и не должен был понять, ведь я пока разговаривал сам с собою, со своими внезапными ассоциациями.
- Я вас и не имею в виду, я говорю про Фонд Би-Би-Эс. С какой радости мы зациклились на Америке? Майами, Колорадо, госдепартамент в учредителях, агентура ЦРУ, расходы все в доллары пересчитываем. Меж тем за Штатами нет будущего. Они останутся великой страной, но как мировой лидер очень скоро уйдут в прошлое. Двадцать первый век со всей очевидностью принадлежит Объединенной Европе: евро вытеснит доллар, а трансевропейские корпорации задавят американскую экономику... Надо учиться мудрости у предков и как можно скорее переносить центр службы ИКС в древний Любек, столицу великой Ганзы.
Я находил это все весьма изысканной шуткой, но Стив слушал меня с каменным лицом.
- Вы только представьте себе, - продолжал я, увлекаясь, как Остап Бендер в Васюках, - шестьсот лет назад торгово-политический союз объединял английский Лондон, фламандский Брюгге, норвежский Берген, даже русский Новгород...
- Постойте. Вы что-то путаете, - робко подправил Стив. - Если я правильно помню, Ганза включала в себя только северогерманские города.
- Ну да! Конечно, - я не стал спорить, - но торговля-то шла со всей Европой, включая Россию, - вот о чем я сейчас думаю.
Чиньо посмотрел на меня пристальным и долгим взглядом, будто только теперь понял, кто перед ним сидит.
- И почему вы не хотите работать в службе ИКС? Не понимаю. Вы абсолютно такой же сумасшедший, как они все. Петь дифирамбы Объединенной Европе в тот момент, когда под угрозой находится ваше личное благополучие и личная безопасность. Поймите, предстоит тяжелейшая работа, а вы все о европах рассуждаете! Хотя не согласиться с вами трудно...
- А с чего вы взяли, будто я не хочу работать в ИКСе? - этот вопрос показался мне самым важным. - Я с того самого августа девяносто пятого работаю на них непрерывно, просто я это делаю по-своему.
- Вот! - от избытка чувств Чиньо даже вскинул вверх указательный палец. - Теперь я понимаю, что наша беседа не пропала даром. Делать по-своему - это и есть самое главное для нас. Ладно, пойдемте, вообще-то уже пора. - Он еще раз глянул на часы. - Нанда совсем скоро начнет ждать нас.
Странная была формулировочка: "совсем скоро начнет ждать", но я не стал переспрашивать, что это значит, а просто поднялся и, в последний раз обозрев водный простор, отметил белеющий вдалеке гигантский сухогруз "Дельфин", порт приписки - Кингстон, Ямайка. Мне вдруг подумалось, что эта махина сейчас подплывет поближе, потом с нее спустят шлюпку и к нам на берег сойдет сам губернатор Ямайки и знаменитый флибустьер Генри Морган собственной персоной в великолепном камзоле и с тяжелой, сверкающей, заточенной, как бритва, саблей.
Я тут же поделился этими мыслями со Стивом, надеясь все-таки сбить его с панталыку, а может быть, даже и обидеть. Уж очень мне не хотелось всерьез задумываться над его жуткой мистикой, и с туповато-отчаянным упрямством я стремился свести разговор на шутку. Однако же и на этот раз ответ прозвучал совсем неожиданный:
- Вы делаете успехи, Разгонов. Если и дальше полет ваших ассоциаций будет столь же раскрепощенным, поставленная службой ИКС задача окажется решена в кратчайшие сроки. И, между прочим, - постарайтесь это понять! - в точке сингулярности появление давно умершего человека, например, того же Генри Моргана, - вполне вероятное событие.
После такого я смирился и покорно выслушивал лекцию по философии и психологии, читаемую мне по дороге, благо еще и дорога оказалась не столь уж долгой.
Могучий Бисмарк, стоящий на высоком постаменте, глядел на нас как-то очень хмуро, когда мы приблизились к знаменитому памятнику и немного там постояли. В соборе Святого Михеля, главном храме города, Стив провел минут пять, истово крестясь, словно был протестантом, а не йогом буддийско-тантристского толка. Но, видно, так уж было надо, видно, требовал этого безумный поиск точки сингулярности, в которую мы стремились на всех ментальных парах. Ратушная площадь, Ратхаус Маркт и чудесная белоснежная галерея Альштер-аркаден на берегу канала, впадающего в озеро Биннен Альштер, тоже не показалось моим эзотерическим друзьям подходящим местом для встречи. Меж тем я уже сам начинал чувствовать, что час свидания близок. Стив как-то все сильнее нервничал, и лекция его становилась сбивчивой, невнятной, он комкал целые фразы и торопливо пояснял, что без этого я обойдусь, вот то можно запросто опустить, а уж заключительные выводы и подавно никому не нужны.
Суть же рассказанного им сводилась, в общем-то, к нескольким вполне понятным вещам. К простым умозаключениям. На определенном этапе накопления информации традиционная наука начинает пробуксовывать при попытке охватить и систематизировать весь объем знаний. На помощь ей призывается древняя мудрость, иными словами - магия, волшебство. Вначале это происходит неосознанно - мистические искания начала двадцатого века. Затем полуосознанно - увлечение эзотерикой и психоанализом в середине века. И наконец - полное осознание необходимости союза науки и магии: Бомбейская конференция 1982 года. Для Стива Чиньо данное рассуждение было азбучной истиной, новое содержалось в другом. А именно: теперь, на рубеже тысячелетий, настало время перенести методы магии на политику. Все обычные концепции полностью обанкротились, исчерпав себя: ни демократия, ни тоталитаризм в любой форме не способны остановить сползание цивилизации к физическому самоуничтожению. К такому выводу пришли одновременно обе противоборствующие стороны. И началось сражение за ментальный контроль над миром. Если равновесие в этой битве не будет достигнуто, человечество погибнет, и очень скоро. Характерно, что речь не шла о победе одной из сторон, речь шла именно о достижении ментального равновесия при перекрестном контроле. Вот, собственно, и все.
Чиньо произнес эти слова вслух:
- Вот, собственно, и все. Мы пришли, заходите.
- Сюда? - удивился я.
- А куда же?
Мы стояли перед дверями "Макдональдса". Что ж, нормальный ход. Спасибо еще, что Нанда не прятался от нас в Диснейленде или в игрушечном городке фирмы "Лего". Интересно, когда я последний раз ел в "Макдональдсе"? Наверно, и впрямь это было в Москве на Пушкинской вместе с Андрюшкой. Там надо было стоять в очереди и платить, по нашим российским понятиям, немалые деньги за дурацкую булку с котлетой и стакан спрайта со льдом. А в Гамбурге вы не найдете ни одного заведения дешевле "Макдональдса", что, впрочем, совершенно нормально для любой из цивилизованных стран.
Нанда сидел за столиком и глубокомысленно жевал чизбургер. При нашем появлении он поднялся во весь рост, демонстрируя неизменную оранжевую тогу, босые ноги в сандалиях и маленькую российскую гармошку в руках. На этот раз он грянул в нашу честь самую популярную гамбургскую песенку про Рипербан на чистом хох-дойче. Местная публика реагировала спокойно. Разве что дети с любопытством поворачивали головы. Я же приветствовал его, начав с благодарности:
- Спасибо, гуру. Мое почтение. А знаете ли вы, что Гамбург был одним из первых городов на триумфальном пути группы "Битлз"?
Анжей посмотрел на меня с сочувствием. Потом призадумался, не шучу ли я, и, наконец, сообщил:
- В те годы я как раз учился здесь, в университете, и бывал на их концертах. С Джоном был знаком лично. С Джорджем мы и сегодня иногда видимся. Так что при следующей встрече обещаю исполнить что-нибудь из ранних "Битлз".
- Под гармошку? - поинтересовался я.
- Не обязательно. С аккомпанементом возможны варианты.
- Договорились. Ну а почему ваш итальянский друг до сих пор не выучил нашего великого и могучего?
- Не до того ему, - сказал Шактивенанда. - Мой итальянский друг в отличие от меня активно занимается политикой. И потом, времена переменились: в ближайшие годы русский язык вряд ли будет актуален для кого-нибудь в Европе и Америке.
- Жаль, - вздохнул я.
Подошел Чиньо со стаканчиками спрайта и гамбургерами.
- А "Хольстена" здесь не подают? - обиделся я, хотя прекрасно знал, что в "Макдональдсах" пива не бывает.
Но мы вели этот тупой разговор, словно нарочно тянули время. Может, так и было? Ведь это, безусловно, Шактивенанда задавал тон беседе. Что ж, не пора ли переходить к делу?
Я не успел спросить его об этом и тем более не успел получить конкретных инструкций. Даже попить спрайта в компании с великим гуру не удалось, потому что точка сингулярности или еще какая-нибудь мистическая гадость накрыла нас в тот момент по полной программе: за углом, очень близко, на Мёнкебергштрассе, ударила автоматная очередь, послышались крики и звон осыпающегося стекла. А должен вам заметить, Гамбург - это не Москва, и там не каждый день стреляют на улицах.
- Shit!* - выкрикнул Стив Чиньо.
Похоже, он ожидал чего-то совсем другого.