Ни хрена себе!
Я-то, конечно, знал, что это не так, но! Во-первых, было необходимо понять, откуда ноги растут, а во-вторых, объяснить им всем: нет ничего глупее, чем гоняться за моими рукописями с целью разгадки вселенских тайн. Очевидно, ГРУ в своем извечном соперничестве с гэбухой неверно истолковало жгучий интерес лубянского генералитета к тайнику Малина - Разгонова. Или это уже не ГРУ, а ЧГУ? Запутаешься с ними...
Однако же вот какие страсти должен я был успокоить, прибыв в Москву, пока машина убийств не раскрутилась вновь на полную катушку. А ведь если этот проклятый маховик набирает определенные обороты, остановить его не удается уже никому - хорошо известно из истории. Сегодня вновь оказывались под угрозой дорогие мне жизни моих друзей, родных, близких. И многое в значительной степени зависело именно и лично от меня. Не меньшую роль во всех дальнейших чудесах играл, разумеется, Анжей, и я на великого гуру очень рассчитывал. А кроме того, вполне серьезные надежды возлагал еще на аналитические способности моего друга Вербицкого. Майкл взялся за дело всерьез, если верить Тополю и Вербе, и недооценивать его возможностей тоже не стоило. Ну и конечно, Его Величество Случай, оседлав беднягу Редькина, летел во весь опор во главе нашей безумной и грозной кавалькады.
Я просидел за компьютером добрых четыре часа. Зина со всей очевидностью магазином не ограничилась, а пошла куда-то еще.... Ба! Дык на работу же! Куда еще? Не все ведь, как я, тунеядцы, да и вторник нынче, обыкновенный будний день.
А Булкин спал крепким сном младенца и не тревожил меня совсем. Увлекательные виртуальные путешествия в дебрях проблем Тимофея Редькина пришлось прервать только ради телефонного звонка.
- У тебя сегодня ночью спецрейс из Толмачева на Москву, - буднично (по-вторничному) сообщила трубка голосом Лени Вайсберга.
- А из Богашева нельзя было сделать такой же рейс?
- Из какого еще Богашева? - недобро осведомился он
- Ну, это томский аэропорт, я же в Томске сижу.
- А кто тебя просил туда ехать? - вкрадчиво поинтересовался Вайсберг. - Доберешься до Новосибирска - не маленький. Поздно уже сценарий менять. Завтра, рано утром, у тебя обыкновенный рейс в Домбай.
- Куда? - обалдел я. - В Минводы, что ли? Или уже прямо там аэропорт построили?
Мне действительно послышалось "Домбай".
- Я сказал: Ду-бай, - начиная всерьез злиться, пояснил Тополь. - Это главный центр Арабских Эмиратов. Полетишь вместе с женой и сыном, в составе тургруппы, точнее, группы челноков из Твери. Легенда: ты - писатель Михаил Разгонов, едешь отдохнуть...
- Стоп, - сказал я. - Что за дурная легенда? Писатель Разгонов умер, книги его напечатаны приличными тиражами, в Твери их тоже продавали, а челноки - народ читающий...
Тополь перебил меня еще грубее:
- Трендеть приказа не было. Никто из группы никогда не слышал о Михаиле Разгонове. А если среди них все-таки обнаружится твой поклонник, это будет как раз то, что надо. Поймешь после. А пока слушай и запоминай. Легенда: ты - писатель, деньги на подобную поездку пока еще имеются, но вообще литература уже не кормит, вот и решил присмотреться заодно к новому бизнесу. Задание: познакомиться со всеми в группе и понять, кто из них работает на Грейва. Помнишь засвеченного сотрудника "Моссада" из Гамбурга, проходившего по делу Шульце? Его вчера убили в Твери, но нам достоверно известно, погибший успел передать самое главное свежезавербованному сотруднику. На словах - наверняка, а возможно, и на дискете. И этот сотрудник летит в группе челноков в Дубай. Мы перехватили шифровку. Но это не все. Видишь ли, Грейв совсем недавно звонил Редькину и просил его прибыть в Шереметьево-2. Когда? Скоро. Так он сказал. Точного часа не называл - знает, собака, что мы слушаем, и зятьку своему, который обещал приехать, информацию о времени передаст дополнительно. Через Мурашенко или как-то еще хитрее. Скорее всего, мы не сумеем отследить этого, но считаем, что, если ты - именно ты! - прибудешь в аэропорт раньше Редькина и хотя бы одновременно с тверским агентом, московский вариант аферы Грейва сорвется. И тогда у него останется только вариант с группой челноков в Эмиратах, он же внедрил туда своего человека, а мы в ответ внедряем тебя.
- Если честно, Леня, я окончательно запутался и ни черта уже не понимаю. Для чего меня внедряют?
- А понимать пока и не надо. Ты просто запоминай, - сказал Тополь как-то очень грустно. - Мы внедряем тебя в их коллектив для предотвращения чего-то ужасного.
- Последнюю фразу, пожалуйста, еще раз и помедленнее, - попросил я.
Тополь на подколку не среагировал, но снизошел до комментария:
- Никто из нас действительно не знает, что именно следует предотвратить. Ты должен будешь вычислить агента и не дать ему сделать НИЧЕГО.
- Любыми средствами? - кисло поинтересовался я, вмиг представив себе безобразную сцену со стрельбой разрывными пулями в голову.
- Почти, - сказал он уклончиво.
- Поди туда, не знаю куда, - пробормотал я, вспоминая Кедра. Красиво.
Потом словно спохватился:
- Э! А как же если Грейв собственной персоной контролирует процесс, значит...... - от волнения я сбивался и путался. - Я же известная для него фигура, мы даже слегка знакомы лично....
Леня Вайсберг замолчал надолго, и я очень четко, словно видел его лицо на экране компьютера, представил себе, как он там болезненно морщится, рожая ответ. Я уже сам догадывался, в чем тут дело, и в итоге опередил Тополя:
- Дирижирует, как и прежде, Шактивенанда? Поэтому не ищи логики, Миша! Правильно? Или, как завещал нам великий теолог Квинт Тертуллиан, "Верую, ибо абсурдно!". Так?
- Почти, - повторил Вайсберг, вдруг нежно полюбивший это не вполне определенное наречие, а потом добавил совсем уж загадочную фразу: - Видишь ли, Миша, Игнат Никулин не ведает, на чьей стороне ты играешь. Он не может быть уверен ни в чем до конца и поэтому ни за что не скажет ни слова о тебе своему агенту. Поверь, Разгонов, ты будешь только охотником.
- Спасибо, - не удержался я.
- На здоровье. А жертвой,... да нет, не жертвой - скорее наживкой будет тот агент. Учти, наживку глотают целиком и при удачном стечении обстоятельств после окончания охоты извлекают из пасти хищника целой и невредимой.
- Спасибо, - сказал я еще раз. - А что же меня ждет на финише? "При удачном стечении обстоятельств". Позавтракать наживкой не удастся - это я понял.
- А тебя, Миша, ждут Берлин и Москва, Париж и Киев, Майами и деревня Заячьи Уши - на выбор, - Тополь говорил без тени улыбки, он, похоже, совсем не намерен был шутить. - И еще - новое имя в паспорте. Какое угодно.
- Е.б.ж., - пробормотал я.
- Что? - переспросил он. - Такое будет имя? Или это какое-то новомодное ругательство?
- Нет, - пояснил я, - это Лев Толстой в последние годы любил в своем дневнике делать пометку: е.б.ж. - "если буду жив" означает.
- А-а, - протянул Тополь равнодушно. - Отвык ты от работы, прозаик. Вспоминай суровые законы шпионских будней! Ты выполняешь миссию Причастных.
На этой его патетической сентенции и закончился наш разговор.
Когда я объяснял в Киеве Лешке Кречету, в чем разница между ИКСом и всеми прочими спецслужбами, я забыл упомянуть еще одну замечательную особенность. Причастные обсуждают по телефону любые самые сверхсекретные темы в мельчайших подробностях - это наш стиль. Выдавая задания, вместо дежурных коротких фраз типа "Тридцать пятый, это пятьдесят третий. Действуй по схеме номер семь", мы называем всех друзей и врагов по именам, кличкам и позывным одновременно, мы позволяем себе в служебном эфире лирику, шутки и пустую, но очень нужную психологически трепотню. Да, мы высокомерные зазнайки, но мы действительно уверены, что наша техника обеспечивает нам абсолютную защиту от прослушивания. А впрочем, главное в другом - мы просто очень хотим быть непохожими на КГБ и ЦРУ, вместе взятыми, и делаем все не так, как предписывают инструкции нормальных спецслужб.
Мы можем себе это позволить.
Вербе я почему-то решил не звонить. Предпочел вздремнуть. А потом с пробудившимся Юркой мы все-таки выпили водки. Зинка сварила замечательный борщ, закусок каких-то понатащила с Дзержинского рынка, находившегося прямо под окном, - соленых огурцов, сала, корейской морковки - в общем, было весело и славно, как никогда. Говорили о литературе и музыке, курили, вместе пели под гитару - и никаких голых баб, никаких рулеток, официантов, крупье - все тихо, мило, по-нашему. О моих делах Юрка спросил, только уже расставаясь, когда я позвонил своему дикому автогонщику по указанному номеру и принялся собирать вещи, дабы ничего не забыть. Надо же! Все-таки пришлось пользоваться именно его услугами.
- Юрик, - начал я доверительно, но вместе с тем давая понять, что о подробностях не хочется, - я, видишь ли, влез в довольно серьезный бизнес, граничащий с политикой. В двух словах не расскажешь, а в трех - уже нельзя.
- С ума вы все посходили, - заворчал Булкин, - сначала этот украинский письменник Лешка Кречет, теперь - ты. А кто фантастику писать будет? Я, что ли?! Мне-то она на хрена нужна?!... Помнишь анекдот про генерала, который так же рьяно собирался Родину защищать?
- Помню, - кивнул я и добавил: - Я тебе в компьютер свой новый роман скинул. Почитаешь на досуге?
- Ого! А объем большой?
- Да листов тридцать.
- Я столько с экрана не прочту.
- Понятное дело, - согласился я, - распечатаешь.
- Дык принтера нет!