Вокруг простиралась унылая каменистая равнина, солнце клонилось к горизонту, скалы, торчавшие впереди, как гнилые зубы совсем уже старого и больного дракона, отбрасывали на песок длинные зловещие тени. Из-за ближайшего зуба вдруг появился человек в форме и с автоматом. Подошел к нашей двери и глупо сообщил по-английски:
- Дальше ехать нельзя.
- Что он говорит? - испуганно переспросил Паша.
- Он говорит, что дальше нельзя ехать, - пояснил я.
- А выйти погулять можно?
О, это был вопрос на пять баллов! Впору переадресовать такой напрямую Тополю, но я сдержался и просто перевел его на английский для того арабского солдата.
За солдата ответила Галя:
- Пока нельзя.
И тогда неожиданно для всех (кроме меня) поднялся мирно дремавший Мыгин:
- А пошли вы все в баню! Я в туалет хочу.
Он выпрыгнул из автобуса и быстро-быстро зашагал в сторону драконьих зубов. И никто не схватил его за руку, даже слова никто не сказал. Паша взялся за подлокотник кресла и был уже готов рвануться следом. Я опередил его.
- Миша, действуй! - шепнула мне в левое ухо Верба.
По сути, это было уже совершенно лишнее указание, но как моральная поддержка пришло очень вовремя.
- Не надо, Паша! - крикнул я. - Ты же слышал, что нам сказали.
И я поднял руку, как бы пытаясь задержать его. Но держать никого было не надо, просто в тот же миг закрепленная на браслете, спрятанном у меня в рукаве, исправно сработала ручка-пистолет, и крошечная усыпляющая иголка вонзилась в незащищенную шею автоматчика. Тот даже не охнул. Но упал довольно-таки шумно. Галочка наша обернулась. Ничего не поняла. Вот тут-то у нее нервы и не выдержали: наставив на всех сразу (ну, не знала она, откуда стреляли!) здоровущий длинноствольный пистолет, сотрудница процветающей турфирмы продолжила экскурсию тонким противным голосом:
- Никому не двигаться! Всем руки на потолок!
По-моему, больше других удивился водитель. А я уже ничему не удивлялся. Только подумал про себя:
"Вот где, оказывается, пряталась сообщница! А я-то гадал!.. Что ж, придется и так называемой Гале немного отдохнуть. Беда лишь в том, что женщины - народ нервный, руки у них в ответственный момент трясутся и пули летят куда попало".
- Пригните головы, уроды! - рявкнул я, искренне надеясь, что команда будет всеми (или почти всеми) выполнена, и одновременно переводя все внимание Гали на себя - а уж я-то успею отследить направление ее дрожащего ствола!..
К счастью, ей так и не удалось выстрелить. Иголочка вонзилась в пухлую девичью щеку, повыше линии ноздрей (грязновато с моей стороны, еще бы чуть-чуть - и в глаз). Но уже некогда было думать ни о чем! К тому моменту я полностью выкинул из головы - даже как запасную - версию о том, что Паша заодно с ними, поэтому и оглядываться не стал, когда выпрыгивал наружу. Теперь ведь всё могли решить доли секунды.
Но потом, чуть позже, поравнявшись со скалами и зафиксировав впереди удаляющегося Мыгина, я не столько увидал, сколько почувствовал: кто-то все-таки бежит за мною. Я очень коротко посмотрел назад и понял, кто Наташка. Она, похоже, была в кроссовках, но это все равно не давало ей никаких шансов догнать меня. А велики ли были мои шансы? Мыгин оторвался уже метров на двести, и главное, я даже не представлял себе, куда и зачем несется этот сумасшедший.
А Верба вдруг закричала мне в ухо, что было мочи:
- Ты должен остановить его любой ценой!
- Что я и делаю! - огрызнулся я.
- Сколько до него метров?
- Сто пятьдесят, не меньше.
- И ты не можешь попасть со ста пятидесяти метров?!
- Во-первых, из "беретты" такое весьма проблематично. А во-вторых, я не буду в него стрелять, Татьяна.
- Хорошенькое "во-вторых"! - прокомментировала она. - Тогда к чему вообще "во-первых"?
А потом словно очнулась: что это мы разговариваем, будто сидим дома за чашкой чая?
- Как это ты не будешь! Я приказываю тебе!!
- Нет, Верба, - сказал я твердо.
- Ты с ума сошел. Мы же на войне. Это приказ!
- Нет, Верба, мы не на войне - мы в сумасшедшем доме....
"Как это можно, - думал я, - так быстро бежать и так неспешно разговаривать? Может, я вообще сплю?"
- Но ты хоть помнишь, о чем говорил Нанда? - Верба решила зайти с другого конца.
- Помню, - ответил я, - но стрелять не буду. Лучше конец света, чем мне убийцей стать.
- Псих! - прошептала она почти с восторгом. - Достоевщина какая-то!
И в этот момент Мыгин остановился, поднял вверх руки со странной черной коробочкой не больше компакт-диска по габаритам и замер. Я подбежал уже метров на пятьдесят. Еще чуть-чуть - и можно применять иголки.
- Он остановился, - доложил я. - Держит на вытянутых руках какую-то коробочку.
- Кошмар! - выдохнула она и добавила чуть не плача: - Стреляй же!
- Но мне не попасть по коробочке, - сообщил я жалобно. - Я же все-таки не Вильгельм Телль.
- Тогда беги к нему, - устало согласилась Верба.
И в этот момент в ушную горошину ворвался голос Тополя.
- Идиоты! - он почти визжал.
- Кто? - спросили мы с Вербой в один голос.
- Они сейчас накроют его лазерным ударом, - прорычал Леня Вайсберг.
- Как накроют? - не понял я. - Через сколько?
Леня замешкался: