- Приезжайте, Михаил, - любезно предложил тот, - это не телефонный разговор.
- Куда?
- Ко мне, в Неаполь.
- Хорошо, - согласился Разгонов.
Адрес он записывал чисто машинально и только уже в такси по дороге от аэропорта сообразил, куда его везут, - на виллу старика Базотти, где в восемьдесят втором году, в декабре, Сергей Малин знакомился с Дедушкой, а Машу Чистякову к этому моменту уже похоронили....
Такие виллы не занимают случайно, типа как Редькин квартиру в Лушином переулке. Впрочем, и с Редькиным все вышло далеко не случайно, только об этом почему-то не хотелось думать, это была лишняя информация, перегруз, он ехал сюда поговорить о судьбах мира, а о личной судьбе - как-нибудь в другой раз.
Стив принял его великолепно: камин, вино, легкие закуски, огромное пустое помещение - слуги, если и были, Разгонов их не увидел. И сидели они оба, наверно, в тех самых старинных креслах, в каких семнадцать лет назад общались кровавый гангстер Фернандо, вставший на праведный путь спасения цивилизации, и его несостоявшийся преемник - московский паренек Сережа Малин. В этом ощущалась настоящая мистическая жуть. Но Разгонов уже не столько ужасался, сколько наслаждался всеми этими многократными совпадениями. (С шизами жить - с ума сходить - такая получалась незамысловатая поговорочка.)
- А можно я буду говорить по-итальянски?
- Можно, - разрешил Разгонов.
- Не поймете - спрашивайте, переведу, просто о самых важных вещах я привык рассказывать на родном.
Перевода не потребовалось. Самые важные вещи оказались и самыми простыми. Все было примитивно. Просто, как репа. Кажется, Майкл еще давно-давно придумал, что весь мир - это компьютер, а на самом-то деле весь мир - это просто репа. Можно порезать ее на кусочки. Можно съесть, можно поставить в печку и парить там. А можно просто оставить на грядке. Последнее лучше всего.
Стив Чиньо как раз и призывал к естественному ходу течения событий. В его концепции все травы, все злаки и плоды должны были произрастать без малейшего ущемления прав. Он напомнил Михаилу о Бомбейской конференции, о том кратком ликбезе, что преподал еще в Гамбурге, о ментальном равновесии и перекрестном контроле. Здесь мысли его трогательно совпадали с идеями Кречета о политике как искусстве сдержек и противовесов, о вреде большевизма в любых его проявлениях. Все было банально до оскомины. Неужели и последние - дикие, трагические, невероятные события так запросто укладываются в эти проклятые схемы?
- Ну, конечно, укладываются, - снисходительно улыбнулся Чиньо. Судите сами. Традиционный оплот тоталитаризма, великая - учтите, я не иронизирую - действительно великая Россия вдруг окончательно распоясалась, твердо встала на путь демократических реформ и рыночной экономики, курс рубля стабилизировался до безобразия, уровень жизни вырос необычайно, каждая мелкая шелупонь стала себя средним классом называть, автомобили менять чуть ли не каждый год и в отпуска ездить на зарубежные курорты. Еще чуть-чуть, и Россия влилась бы в мировое сообщество, уничтожив напрочь всякие воспоминания о коммунизме и превратив мусульманскую угрозу в смешную детскую страшилку. Ну, сами подумайте, что такое какой-нибудь жалкий Ирак вместе со всеми ливиями супротив НАТО с присоединенной к нему Россией и Украиной? Можно ли такую ситуацию называть равновесной. Ну, нет, конечно! Это как автомобиль с полностью разбалансированными колесами. Знаете, что получается, да? Колеса сначала ходят ходуном, а потом отваливаются. То есть в нашем с вами случае планета, на которой нет баланса сил, может просто сорваться с орбиты и улететь куда-нибудь в район Юпитера.
- Шутите?
- Нисколько. Это ж вы писатель. Вспомните, какая эйфория царила в Москве в начале лета девяносто восьмого! Ах, ну да! Вы же сидели в Берлине и ничего этого не видели. Так поверьте мне: средний класс так увлеченно зарабатывал деньги и возрождал из грязи великую Россию, что, когда мы сделали легкое, еле заметное вливание в эту ситуацию, они поначалу и кризиса не заметили. Заметили только семнадцатого августа, когда эффект от лекарства проступил внешними симптомами по всему телу....
- То есть вы хотите сказать, что все это - преднамеренные действия. Да еще и на благо цивилизации?! - почти по-детски наивно удивился Разгонов.
- Вы удивительно понятливы, мой юный друг, хоть и прикидывались, что не знаете итальянского! - не удержался от иронии Чиньо.
- А как же Сербия? Войну на Балканах тоже вы спровоцировали?
- Не совсем так. И вообще, Третья мировая война у них не получится, уверенно сказал Чиньо, а потом зачем-то добавил, все испортив: - Я надеюсь.
- То есть как это: вы надеетесь?! - вскинулся Разгонов несколько по-женски заполошно.
Он вдруг понял, какой вопрос давно уже свербит у него на кончике языка:
- Вы от чьего имени вообще говорите? Я бы сказал, вещаете. Вы же всю планету контролируете. Правильно я понимаю? На кого еще вам надеяться? Вы издеваетесь надо мною, что ли?
- Контролируем. К сожалению, - грустно покивал Стив Чиньо. - А надеемся на вас, дураков. Вы же не машины все-таки - живые люди. Вот и ведете себя всякий раз непредсказуемо.
- А вы, значит, машины! - с вызовом бросил Разгонов.
- Нет. Мы тоже люди, но другие. Совсем другие. Об этом как-нибудь расскажу вам, но не сегодня....
- Третья сила, значит, - пробормотал Разгонов.
- Кречета наслушались? Третья сила - это не более чем слова. А слова всего лишь пустой звук в тишине.
- Постойте, а Кречет действительно с вами?
- Да, - сказал Чиньо серьезно, - у него и фамилия подходящая.
- Не понял. В каком смысле?
- Ну, вы там, в вашем ИКСе, все - деревья, а мы все - птички: Фогель, то есть просто птица, Лебедь, то есть я, Кречет, Орел, Воробей, последних вам еще предстоит узнать....
- Погодите, а Леша говорил мне, что и Базотти....
- Да и Базотти - тоже птица. Его же настоящая фамилия Бацотти, а это такая маленькая экваториальная птичка на языке какого-то племени в Африке, но звучит очень по-итальянски, согласитесь.
- Господи, - взмолился Разгонов. - Как это все уныло и мерзко! Добро и зло, единство и борьба противоположностей, монолог Воланда из "Мастера и Маргариты", или из "Фауста" какая-то банальщина вспоминается. Библия, наконец, в голову лезет... Неужели нельзя иначе? Ведь по сути-то выходит абсурд: если тебе слишком приятно, сделай сам себе больно, а то еще от удовольствия обкакаешься. Нельзя, выходит, лопать слишком вкусную пищу, надо в нее обязательно дерьма подмешивать.
- Дерьма - не обязательно, - поправил Чиньо, - а горькой хины для здоровья - непременно, а то ведь вашу вкусную пищу вместе с вами и страшные болезнетворные бактерии жрут.
- Но вы-то своей хиной не бактерии убиваете. А людей! - взвился Разгонов.
- А какая разница? - спокойно спросил Стив. - Вот и видно сразу, что ваш ум отравлен христианской идеологией. Мы все живые - и бактерии, и люди. А убийство - грех, но грех - неотъемлемая часть жизни. Вечно убивать и вечно спасать, вечно умирать и вечно производить на свет. То и другое во грехе - в этом и состоит равновесие. А вы как-то иначе хотели, Михаил?
- Конечно! - воскликнул Разгонов с жаром.
- Вот уж действительно фантаст! Оставьте это для романов, умоляю! Не тащите вы в реальную действительность жутких монстров вашего сознания. В основе человеческой цивилизации лежит грех - отношения между мужчиной и женщиной. Секс был незыблем на протяжении всей истории. Вы хотите и здесь предложить что-то новое? Тоже, всплеснув руками, воскликнуть: "О, как скучно и неаппетитно опять все тот же пенис пихать все в ту же вагину!" Мой юный друг, люди с древнейших времен знали, что продолжение рода возможно и без секса, но жизнь социума без секса немыслима, и точно так же она не мыслима без убийств - хотите вы этого или нет.
Тихо горели свечи. Потрескивали поленья в камине. Чиньо смотрел на дрожащий язычок пламени сквозь рубиново-красное вино в высоком тонком бокале. Разгонов загрустил. Говорить больше ни о чем не хотелось. Он поднялся и картинно откланялся:
- Спасибо вам за все разъяснения, мой пожилой друг!
- Зря иронизируете, я вдвое старше вас.
- А вы меня не удивили, - бросил Разгонов небрежно, - старик Базотти тоже до самого маразма выглядел огурцом.
Почему-то его все сильнее раздражала эта театральная обстановка и этот самоуверенный человек.
10
В беседе со Стивом Чиньо там, в Неаполе, промелькнул туманный намек на довольно высокую вероятность нового шанса в самом ближайшем будущем. То есть где-то опять должна была сгуститься точка сингулярности, и, хотел этого Разгонов или нет, а он туда попадет и будет читать с таинственной дискеты всякую чумную информацию, за которую не то что убить могут, - за которую целые звездные системы пускают козлу под хвост. Он не хотел этой информации, но, видно, информация хотела его. Так уж вышло.
Ощущение тревоги росло не по дням, а по часам. Однако что ему советовал все тот же мудрый Чиньо еще тогда, при первом знакомстве в Гамбурге? Если судьба загоняет в угол, надо не бегать от нее, а противостоять активно. Ну, что же? Самое активное - это сделать нечто недозволенное, например, взять и полететь в Россию. Вопрос - куда. В Москву с Белкой и Рюшиком? Нет, не годится, жену и ребенка жаль, они тут ни при чем.... О, придумал! Он полетит один и опять в Сибирь, к Булкину, а уж там они вместе посмотрят, как дальше жить. Разгонов вложит огромные деньги в раскрутку нового эстрадного имени, станет натуральным импресарио для старого друга - то-то обалдеют все эти птицы и деревья во главе с мрачным Грейвом, залегшим на самое дно!
Был конец апреля, Булкин еще не уехал на традиционную майскую тусовку фантастов в Питер, и Михаил должен был застать его дома. Но дома оказалась лишь Зина.
- Мишка? Как приятно! А ты еще не знаешь? Юрик уже три месяца живет в Киеве. Скоро поедет в Питер, наверно, через Москву - вот и повидаетесь.