Предварительные решения - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 12

Глава 10Засланный казачок и кое-что из биографии

Старший майор не поленился подойти к стальному, еще дореволюционной конструкции сейфу с полузатертой надписью «Ф. Санъ-Галли» и достать картонную папочку светло-серого цвета. Фитин аккуратно положил ее на стол, смахнул одному ему видимую пылинку, сел и только тогда посмотрел на так и замершего стоя капитана.

– Вот и ноги размял. А ты чего стоишь? Садись.

Фитин дождался, пока капитан сядет, сам сел напротив и, смотря немного сквозь Федотова, совершенно неожиданно спросил:

– Это ничего, что я к тебе на «ты»?

– Ничего страшного, Павел Михайлович.

– Правильно, – отвечая больше каким-то своим мыслям, чем реагируя на реплику, согласился товарищ старший майор.

Фитин придавил папку тяжелой ладонью, не торопясь передавать ее собеседнику.

– Тут, если справишься, внеочередное звание. Но и ошибиться тебе нельзя. За тебя я поручился перед наркомом, а он в свою очередь поручился там, – старший майор ткнул пальцем куда-то в потолок.

– Дело… на… контроле… у самого… – веско, словно вбивая сваи в судьбу капитана, выделяя каждое слово, припечатал и так охреневшего подчиненного товарищ Фитин. – В папке некоторые материалы из личного дела майора Самойлова Виктора Степановича. Это копию его рапорта Жукову ты сейчас читал. И это он же, практически в инициативном порядке, наперегонки со временем вербовал поляков на территории, уже занятой вермахтом.

– Интересный, я смот…

– Я не закончил.

– Простите, товарищ старший майор.

– Да сядь, не мельтеши. Договорились же – Павел Михайлович. Ты слышал что-нибудь об отдельной разведывательно-диверсионной бригаде Генерального штаба?

– Нет.

– Правильно, о ней мало кто слышал. Так вот, бригаду с нуля создал этот майор Самойлов. Отдельная структура, подчиняющаяся не Голикову, а напрямую Генеральному штабу.

– Ох ни хрена ж себе! Простите, товарищ старший майор.

– Меньше эмоций, капитан, они вам еще пригодятся. Соединение во многом экспериментальное. По штатам и структуре сам черт ногу сломит. Но, как бы то ни было, майор с успехом отбивал все атаки не только Голикова, но и маршала Кулика. Сейчас, со смертью маршала, ему, наверное, полегче будет. Вот теперь можешь материться и спросить меня – как?

– Как, Павел Михайлович?! И понятно Филипп Иванович, а каким тут боком артиллерист Кулик?

– Самойлов еще на Халхин-Голе сделал ставку на никому не известного комдива Жукова, сумел заинтересовать и показать потенциал своей спецроты глубинной разведки. И, как мы видим, не прогадал. Также он пользуется поддержкой Шапошникова и Мехлиса. Хотя связь с последним старается не афишировать. Это на вопрос «как?». Что касается товарища маршала, то Кулик лишь один из многих. Хотя он, пожалуй, был самым ярым недоброжелателем майора. Я так думаю, человек двадцать-тридцать, занимающих очень серьезные должности, на радостях точно бы напились, узнай, что майор отправлен в отставку.

– Но как может простой майор насолить маршалу? Хотя я помню его по Испании – Генерал Купер, храбрый командир, но характер тяжелый, мог из-за любой мелочи наорать на человека, критики не терпел.

– Ха-ха. Товарищ майор критиковать любит и прекрасно умеет это делать. Кроме бригады он занимает малозвучную, но очень интересную должность консультанта коллегии наркомата вооружений.

– Человек с двойным дном, – понимающе улыбнулся Михаил.

– С двойным ли? – отзеркалил улыбку Фитин. – Также Самойлов, как депутат Верховного Совета, входит в различные комиссии и, насколько мне известно, не стесняется пользоваться всеми вытекающими из этого статуса правами.

– И как он все успевает?

– В последнее время дела в бригаде все больше перекладывает на заместителей и, можно так выразиться, ближний круг. Там тоже в кого ни ткни – объект для разработки. Один тибетский монах чего стоит.

– Настоящий монах?

– Ха, ладно бы просто монах, а этот еще и специалист по восточной медицине и оздоровительной гимнастике, которая в Китае нераздельна с рукопашными единоборствами. Понял?

– Однако.

– Но сейчас не об этом. Во-первых, у майора есть автобус, переделанный в командный пункт и имеющий жилой отсек. Во-вторых, служебный самолет, только не спрашивай меня, как он его получил. Так что мотается по европейской части СССР как проклятый, спит в своем автобусе, иногда и за Урал залетает. Энергии у человека, как будто он напрямую к Днепрогэс подключен, авторитетов не признает, на предложения войти в положение… смотри-ка, прям стихи, реагирует крайне нервно. Понимаешь теперь, скольким он людям спокойно спать мешает?

– А что, в промышленности все так плохо?

– Не то чтобы плохо. Но майор Самойлов считает, что нам катастрофически не хватает времени. А уж лодыри и дураки всегда есть и будут.

– Товарищ майор настолько авторитетен в этом вопросе?

– Вот тут мы и подошли вплотную к твоему заданию. Бригада имеет свою базу в Пензенской области. Очень хорошо, я бы даже сказал революционно оборудованную. Самойлов вообще не стесняется внедрять новаторские методы подготовки личного состава. Кое-что мы даже перенимаем для внедрения у себя, за чем-то пока внимательно следим. Именно диверсантов (кодовое обозначение – «Росомахи») там наберется чуть больше батальона, остальное – части обеспечения. Так вот, эти «росомахи» не ходят в наряды, не несут караульную службу, вообще, можно сказать, не занимаются бытовыми проблемами, только тренируются по шестнадцать часов в день. Натаскивают их конкретно против Германии, то есть бойцы учат уставы вермахта, структуру немецких вооруженных сил, особенности несения караульной службы, знаки различия личного состава, немецкий язык. Ну и, кроме того, такие общие дисциплины, как топография, картография, ориентация с компасом и картой, маскировка, радиодело, минно-взрывное дело, экспресс-допрос в полевых условиях, навыки рукопашного боя и многое другое. Если в двух словах, учат их скрытно подобраться к цели, заминировать или захватить, если речь идет о языке, и успеть сделать ноги. По мнению наших спецов, довольно хорошая, крепкая программа. По вышесказанному есть вопросы?

– На базе есть агенты госбезопасности?

– Есть. Да майор и не скрывает программу подготовки «росомах».

– А не «росомах»?

– Правильно мыслишь, товарищ капитан. На территории базы действуют краткие курсы подготовки младших командиров. Кодовое название программы – «Медведи». Учат их чему угодно, но только не действиям в тылу врага, потом сам с ними разберешься. Захочешь, брошюрку почитаешь – столько всего наворочено, прям не бойцы РККА, а былинные чудо-богатыри должны по окончании курсов получиться. Но это тебя тоже не должно волновать. Есть третья программа.

– Слушаю, товарищ старший майор.

– «Оборотни». Диверсанты, которые будут действовать, изображая из себя немцев. Немецкая форма, документы, язык, бытовые привычки и все такое. Не зря майора называют фанатиком и параноиком даже матерые разведчики. Ввести своего человека в круг лиц, занимающихся тренировкой «оборотней», мы не смогли. По непроверенной информации, их от пятидесяти до ста человек. Инструкторами выступают то ли немецкие коммунисты, то ли вытащенные из лагерей царские жандармы. Впрочем, уже немного зная образ мыслей майора Самойлова, не удивлюсь, если там есть и те и другие. Достоверно известно, например, что немецкий язык им ставит настоящая немецкая баронесса, и не спрашивай меня, где он ее откопал. Опять же по непроверенной информации, живут «оборотни» по немецким уставам, тренируются в немецкой форме, говорят между собой только по-немецки. И даже приветствуют друг друга на немецкий манер, вскидывая руку и произнося «хайль».

– Сильно.

– Для всех, запомни, для всех твое задание состоит в сборе информации об «оборотнях». По всем документам, которых я постарался оставить минимум, это выглядит просто как межведомственные игры. Мы пытались под разными видами подводить своих людей к майору, но никто из них не преуспел. Поэтому мне пришлось разработать довольно длинную двухходовочку. Самойлов еще не знает, но на основе его бригады уже утверждено создание еще одной базы, где будут открыты курсы для рядовых красноармейцев.

Вот документы батальонного комиссара Федота Никифоровича Балакова. Сыграем втемную самого Льва Захаровича Мехлиса. Цени! Суть комбинации тебе знать не обязательно, но в итоге он должен порекомендовать тебя на должность комиссара этих самых курсов. Кто там станет начальником, пока не известно, твоя задача – проявить себя и завоевать доверие, прежде всего майора Самойлова. В феврале-марте следующего года пошлем комиссара Рашидова, это одно из доверенных лиц майора, на повышение. В идеале ты должен занять его место, к проекту «Оборотни» он, кстати, также имеет доступ. Вопросы?

– Насколько важно получить информацию по «оборотням»?

– Ни насколько. Твое задание – сам майор Самойлов. После разгрома Польши майор заявил, что немцам нужно два года для подготовки к нападению на СССР. То есть, по его мнению, напасть они должны летом следующего года. Мнение свое за это время Самойлов не поменял, да и не считает нужным особо его скрывать. По глазам вижу, что спросить хочешь. С чего какому-то майору, пусть и проявившему себя, такая честь, не лучше ли послать этого выскочку куда-нибудь на Чукотку служить.

Материалы, – Фитин снова постучал по папке пальцами, – потом посмотришь сам, а я вкратце пробегусь по ключевым моментам биографии майора. Родился он в глухой деревне в Сибири севернее Омска. До девятнадцати лет был обычным деревенским парнем, а потом жизнь его тряхнула, да так, что мало никому не покажется. В один день у него сгорела вся многочисленная семья. Бабка, отец с матерью, брат и две сестры, да еще семья отцова брата, куда они все в гости пошли. Есть версия, что подожгли батю его. Председателем тот был принципиальным, многим мешал. Но этого мы теперь уже не узнаем.

Парень чудом спасся, отец его за гармонью домой послал. А потом он чуть рассудка не лишился. По свидетельству односельчан, пятеро суток где-то в тайге пропадал и вернулся сам не свой, уже думали, не выдержали мозги-то. Но оклемался, и другой родственник по матери помог ему поступить в Омское военное училище, тогда это пехотная школа была, но не суть. Парень легко сдал экзамены на грамотность, с мандатной комиссией тоже проблем не возникло. Деревенские судачили, что сплавил его дядька, а сам в доме племяша поселился. Но Самойлов потом к родственникам пару раз приезжал и до сих пор поддерживает нормальные отношения, так что если и было что, то миром договорились. Да и что парню одному в деревне делать? Он и жену взял из соседней деревни. Перед тем как уехать, посватался, а как сам в Омске обустроился, все честь по чести свадьбу сыграли, и к себе ее забрал.

– Так он женат?

– Вдовец. Детей нет. Жена умерла от болезни в феврале этого года. Практически за неделю сгорела, один в один пока он в госпитале с обморожением лежал. М-да… судьба.

– Так он и в Зимней войне участие принимал?

– Не спеши. Его товарищи по училищу вспоминают, что Самойлов на первом курсе отличался крайней нелюдимостью. Отвечать старался «да» или «нет» или просто отмалчивался, пожимая плечами. Зато все свободное время проводил в библиотеке, просто глотая книги и газеты. Зная о том, как он потерял всю семью, парня не дергали, хотя у виска иногда крутили. На следующий год к увлечению чтением добавилось изучение немецкого и английского языков. Парень оттаял, и вдруг оказалось, что голова у него варит, да еще как варит. Представляешь, они там отлили из свинца солдатиков и переигрывали разные исторические сражения от Фермопил и до Бородино.

– Любопытно.

– Не то слово. Жаль, эта практика дальше Омска не распространилась. В общем, к концу второго года обучения Самойлов незаметно становится неформальным лидером своей роты. Он же, как мы выяснили, и оказался идейным вдохновителем коллективного письма в «Правду». Помнишь начало движения по борьбе с прогульщиками и бракоделами? Заголовок еще в «Правде» на первой полосе – «Прогульщик – значит, дезертир!»

– Боюсь, я в это время в Испании был.

– Ах да. Попали товарищи курсанты, можно сказать, прямо в цель. Их письмо вызвало большой общественный резонанс, и Лев Захарович Мехлис, он тогда как раз главным редактором «Правды» был, пригласил будущих командиров в гости. Не знаю, уж было ему на самом деле интересно или из вежливости предложил приехать курсантам, ожидая вежливый отказ, но в итоге пять человек, в том числе и Самойлов, приехали по приглашению в Москву. Тут, пожалуй, первая точка, определившая дальнейшую судьбу майора. Он рассказал Мехлису о своем видении роли особых разведывательно-диверсионных подразделений в будущей войне и, главное, смог убедить Льва Захаровича помочь ему. Так что после выпуска летом тридцать восьмого Самойлов едет не в Москву или Ленинград, а на край света, в богом забытую Читу. Там по протекции Мехлиса получает отдельную роту, которую обзывают ротой глубинной разведки и подчиняют напрямую тогдашнему командиру 57-го особого корпуса комкору Коневу. Тебя ничего тут не смущает?

– То, что Конев согласился?

– Да при чем тут Конев! Он через пару месяцев на повышение ушел. Мехлис-то к тому времени из главного редактора газеты, пусть и центрального рупора партии, пересел в кабинет начальника Главного политуправления Красной армии. Какой дурак на месте Конева стал бы артачиться в такой ситуации? Включай мозги, капитан.

– Так… А когда он разговаривал с товарищем Мехлисом?

– В октябре тысяча девятьсот тридцать седьмого.

– И вы думаете, он уже тогда планировал попасть на войну с Японией и попросил направить его в Забайкальский округ?

– А разве это не выглядит именно так?

– А мне кажется, было как раз наоборот. Это начальник ГлавПУРа подсказал зеленому лейтенанту, что в Монголии намечается заварушка. И очень вовремя, как раз времени только и осталось из Омска в Читу добраться.

– А знаешь, Михаил Григорьевич, не ошибся я в тебе. Мы почему-то эту очевидную версию и не рассматривали. Что ж, одной странностью меньше.

– Есть и другое объяснение.

– Говори.

– Я так понимаю, о том, что Япония собирается вторгнуться в Монголию, знали многие и у нас из этого секрета не делали?

– Да. Летом тридцать восьмого из ЗабВо в Монголию были передислоцированы значительные силы.

– Тогда кто мешал кому-то из наших командиров поделиться информацией со старым приятелем, совершенно случайно преподающим в Омском военном училище? А тот в свою очередь передал информацию перспективному выпускнику.

– Верно, могло быть и так. Но войны, если ты помнишь, в тридцать восьмом не случилось. Не знаю, как бы он воевал, попади из училища сразу в бой, наверное, хорошо. За год Самойлов успел сбить вполне боеспособное подразделение. Изучил театр предстоящих военных действий, не поленился даже на японской территории побывать. Наработал кое-какие тактические приемы. Ну и личный состав очень сильно подтянул. Вообще, это отличительная особенность майора – гонять подчиненных до седьмого пота. В итоге на фоне остальных частей 57-го ОК рота выделялась довольно сильно, особенно на первоначальном этапе. Выучка и дисциплина как красноармейцев, так и командиров у Фекленко, сменившего Конева, была, откровенно говоря, слабая. Еще один характерный момент: пока командовал Фекленко, Самойлов гонял своих подчиненных, но с инициативами не лез. А вот когда приехал Жуков, то оказалось, майор, тогда еще лейтенант, просто фонтанирует идеями. Никогда не угадаешь, с кем, не считая Жукова и своих замов, Самойлов больше всего общался.

– Штерн?

– Смушкевич.

– Тот самый? Заместитель Мерецкова по авиации?

– Точно. Сейчас пробивает идею, что в звене должно быть не три, а два истребителя. Летать парами он начал как раз в небе Халхин-Гола. И знаешь, что самое интересное?

– Слушаю, Павел Михайлович.

– Кое-кто из тех, кто воевал с генерал-лейтенантом Смушкевичем в Монголии, говорят, что идея эта лейтенанта Самойлова.

– Да ну. Не может быть.

– А что, может, ему Лев Захарыч подсказал? – подколол капитана Фитин.

– Пока у меня нет мнения по этому вопросу.

– Хорошо. Для иллюстрации действий роты приведу еще два самых ярких примера, и пойдем дальше. Вы там, в своем генерал-губернаторстве, вообще что знаете о боях с японцами?

– Признаться, крайне мало, Павел Михайлович.

– Значит, о разгроме у горы Баин-Цаган не слышал?

– Что-то смутно знакомое. Может, в газете читал.

– Возможно. В двух словах – наши подловили японцев, переправившихся в ночь на четвертое июля на наш берег, и как следует им всыпали. В газетах не сообщалось, что накануне из рейда вернулась группа Самойлова и притащила языка, который и рассказал о намечающемся рейде. У Жукова было меньше суток, чтобы организовать достойную встречу, но он справился. Мы потеряли более пятидесяти танков сгоревшими и примерно столько же поврежденными, но заставили япошек, бросая все, что можно и нельзя, удирать вплавь на свою территорию. Одних утонувших тогда более тысячи выловили. А всего безвозвратные потери японцев оцениваются примерно в десять тысяч.

– Серьезно.

– Да, более чем. А самый цимес знаешь в чем?! Бойцы Самойлова смогли подловить японцев потому, что были переодеты в монголок, пасущих яков. А потом взяли сопровождение японского офицера, проводившего рекогносцировку, в ножи. Профессионализм, наглость, удача – даже не знаю, что тогда им помогло. Мы тоже там сотнями вылавливали японских агентов, переодетых мирными пастухами, но им до ухищрений майора было ой как далеко. Начиная с первых чисел августа, по данным радиоразведки, японцы предпринимали большие усилия для обеспечения порядка у себя в тылу. И привлекали для этого значительные силы. Разумеется, там действовала не только рота глубинной разведки. Было создано несколько аналогичных групп из пограничников Кяхтинского погранотряда и бойцов Отдельного батальона войск НКВД. Но разведчиков Самойлова японцы оценили особо, что, впрочем, не удивительно. Со снабжением там и у них, и у нас напряженно было, а ребята, можно сказать, работали на совесть, с огоньком.

– Представляю, – улыбнулся капитан, хлопнув себя ладонью по бедру.

– А теперь следи внимательно за датами. Самойлова сдал завербованный японской разведкой еще в начале тридцатых капитан из штаба корпуса, отвечающий за координацию между всеми разведгруппами. Также он согласовывал безопасные коридоры при возвращении групп с японской территории. Особенно актуально это было как раз для Самойлова. Его люди под какими только личинами не возвращались. Десятого августа, запомни дату, группа возвращалась с раненым бойцом, и командир принял решение срезать угол и перейти линию фронта, примерно километр не доходя до согласованного места. Понадеялся, что погранцы его уже в лицо знают. Это их и спасло: капкан клацнул, но достать разведчиков смог только снайпер, пуля попала в майора на излете и, ударившись о лопатку, срикошетила вверх. Казалось бы, легко отделался, но пуля оказалась отравленной. Через несколько часов майора стало лихорадить, поднялась температура за сорок, появился отек легких. В общем, врач решил, что шансов нет. И тут приходит местный монах и обещает Самойлова вылечить. Есть, мол, поблизости монастырь, или как он там у них называется, основан аж самим Александром Македонским для своих раненых воинов.

– Не может быть! Македонский значительно южнее шел.

– Да плевать на Македонского. Второй раз сам Жуков к доктору подошел. Тот снова подтвердил, что майору в лучшем случае пара часов осталась. В общем, отдали Самойлова монахам, приставили двух бойцов, но я так понимаю, никто уже не верил, что он выкарабкается.

– Обманул, значит, судьбу?

– Обманул. Через две недели вернулся в строй. Худой как скелет, но духом не сломлен. К сожалению, тогда нормально показания снять с сопровождающих его бойцов никто не догадался.

– А сейчас?

– Оба погибли там же на Халхин-Голе в конце августа того же тридцать девятого года. Зато Самойлов обзавелся шикарной татуировкой во всю спину.

– Татуировкой?

– Да. Так что как нелегал он для нас потерян. Если верить академику Щербатскому, заведующему индо-тибетским кабинетом Института востоковедения и главному специалисту СССР по буддизму, на спине майора изображение бога Яма.

– Павел Михайлович, вы меня не разыгрываете?

– Смотри сам. – Старший майор вытащил из папки фотографию, но прежде чем передать ее капитану, зачитал написанный на обороте красными чернилами текст: – «Яма, он же Ямараджа, он же Чойджал, он же Номун-хан. В буддизме – бог смерти, властелин ада и верховный судья загробного царства. Изображается синим цветом. Имеет рогатую бычью голову с тремя глазами, проницающими в прошлое, настоящее и будущее. На нем – ожерелье из черепов, в руках жезл, увенчанный черепом, аркан для ловли душ, меч и драгоценный талисман, указывающий на его власть над подземными сокровищами». На, полюбуйся.

Разглядывая протянутую фотографию, капитан невольно поежился. Иметь такую страхолюдину на спине, как говорится, и врагу не пожелаешь.

– А откуда фото?

– Так Самойлов сам попросил сделать; или, думаешь, ему было не интересно?

– А как он отреагировал… на это?

– Спокойно. Крепко запомни, Михаил: образование у майора официально три класса да военное училище, но он очень начитанный и эрудированный человек. Очень быстро схватывает новую для себя информацию. Нельзя его недооценивать. Он решил, что на спине у него одно из воплощений богини Кали. Учитывая, что у этих буддистов без бутылки ни черта не разберешься, можно сказать, угадал. Теперь смотри, одиннадцатого числа его отправляют в монастырь. Кстати, сам он говорит, что плохо помнит, как его лечили, все время спал. Вроде поили какими-то отварами, дымом окуривали, да еще кололи специальными иголками во все места. Двадцать четвертого числа он возвращается в строй, правда, в тыл к японцам уже до конца конфликта не ходил. А двадцать восьмого августа, когда еще идут бои по уничтожению окруженной японской группировки, Жуков находит время поделиться с Ворошиловым своими опасениями по поводу ближайшего нападения Германии на Польшу. Ворошилов ему, конечно, указал: занимайтесь своими делами не лезьте в политику. Но похоже, внутренний червячок наркома грыз, и он чуть ли не в качестве курьеза тридцать первого августа доложил Сталину: «Вот по мнению комкора Жукова, который в далекой Монголии бьет японских оккупантов, завтра Германия нападет на Польшу».

– Я так понимаю, на следующий день курьезом это быть перестало, – сказал капитан, одновременно стараясь казаться спокойным. Осознание того, что так копаться в прошлом самого знаменитого на данный момент генерала армии можно только с ведома одного человека, давило на разум гранитной плитой. Только сейчас начал он проникаться пониманием того, сколь титанические силы пришли в движение из-за этого майора.

– Перестало. Нарком с подачи товарища Сталина поинтересовался у Жукова, как он видит развитие событий. Жуков ответил, что Польша серьезное сопротивление оказать вермахту не сможет из-за качественного отставания в авиации и танках. Хорошо, если польские вооруженные силы продержатся пару месяцев. Пятого сентября Ворошилов докладывает товарищу Сталину, что польское правительство и армия как организованная сила просуществуют в лучшем случае еще две-три недели, и подчеркивает: Борис Михайлович Шапошников и комкор Жуков разделяют его мнение.

– А Самойлов?

– При чем тут майор, хочешь спросить? Ну, сначала про вторую операцию. Тридцать первого августа группа Самойлова под командованием младшего лейтенанта Казаряна устроила танковую засаду на пути возможного отхода недобитых японцев. Четыре танка «Ха-Го» и один «Чи-Ха» подпустили японцев вплотную и открыли ураганный огонь по штабной колонне. К сожалению, парни увлеклись, вернуться из рейда смог только один экипаж. За уничтожение командующего 6-й императорской армии генерал-полковника Огиссу Риппо Рюхея младший лейтенант Казарян Армен Гегамович удостоен звания Героя Советского Союза… посмертно.

– Большие потери были в роте?

– Большие. Но не это главное. Главное, Жуков никогда особо не скрывал, что именно Самойлов обратил внимание на проблемы польских вооруженных сил. Что заставило Георгия Константиновича самостоятельно все перепроверить и прийти к выводу о быстром и неизбежном разгроме Польши.

– Ничего удивительного, что Жукова так ценят. Проводить крупную операцию на окружение и находить время на анализ вероятной войны на другом конце света – это что-то невероятное. Полагаю, его прогноз оказался самым точным?

– А Самойлов тебя, значит, не удивляет?

– Что мог знать какой-то лейтенант! Если он и подал какую-то идею командующему Первой армейской группы, то сам, скорее всего, даже не понял ее ценность.

– Почитаешь, в папке есть более подробные материалы по этому вопросу, там будет ясно, понял лейтенант или не понял. Но, как бы то ни было, Жукова назначают представителем Генштаба и поручают координировать действия Полоцкой и Шепетовской групп.

– Каких групп?

– Полоцкая группа состояла из войск Белорусского особого военного округа и действовала в направлении Вильно. Шепетовская – это войска КОВО, и действовали они в направлении Ровно. Что тебе нужно знать, так это то, что восьмого сентября роту глубинной разведки в авральном порядке грузят в эшелоны и отправляют на запад, на границу с Польшей. Можно сказать, впопыхах Самойлову дали старлея и Героя, и уже семнадцатого вместе с войсками Белорусского округа рота вступила на территорию Польши. Как ты понимаешь, под поляков рядиться гораздо проще, чем под японцев, так что они относительно легко подавляли очаги сопротивления. К тому же без связи с вышестоящими штабами и общей неразберихой инициативу проявляли в основном лейтенанты да капитаны. Полковники да генералы предпочли самоустраниться от командования. Надо тебе сказать, Самойлов пшеков, мягко говоря, недолюбливает, проблемы с польскими офицерами он предпочитал решать радикально, не обременяя себя пленными. В общем, после того как наши вышли на линию соприкосновения с немцами, рота чем только не занималась. Формально она была подчинена координационной группе Генштаба, то есть непосредственно Жукову. Но Самойлов не отказывался от любой работы, когда просили посодействовать. Доразведка, комендантские функции, патрулирование, зачистка разного рода банд, в том числе дезертиров. Дислоцировались они в Бресте и, особо никому не мешая и не отказывая в содействии тем, кто просит, занимались своими делами.

Фитин замолчал и с застывшей в глазах хитринкой посмотрел на своего подчиненного.

– То есть они, маскируясь помощью другим, занимались вербовкой агентуры? Стоп, а зачем? Ведь территория нам и так отходила.

Старший майор чуть качнул головой, как бы досадуя на недогадливость капитана.

– Так… так… Он что, вербовал агентов в немецкой зоне?!

– Не только. В Москве у ответственных товарищей, говорят, волосы дыбом встали, когда до них дошла информация. Представляешь, у нас переговоры с Германией на высшем уровне, а он, переодевшись немецким офицером, в немецкой зоне оккупации шалит. Был, оказывается, у НКВД свой человек в окружении Самойлова. Вот он каким-то образом смог выяснить, что падеж среди немецких офицеров случился. То один с лестницы упадет и шею сломает, то другой в луже пьяный захлебнется. Третьего грабители насмерть жизни лишат. И все ушедшие в лучший мир как на подбор толковые офицеры с наградами и большим боевым опытом. Преимущественно из люфтваффе, кстати. Как уж он это сумел распутать, я не знаю, но в Москву доложил.

– Они что… их того? Совсем? На оккупированной немцами территории? Разве это возможно?

– Да, того. Совсем. Что ты хочешь, бардак – штука универсальная. Если помнишь, стычки только в начале октября закончились, а потом еще границу с неделю утрясали. Мы вот им Сувалки отдали, они от Львова отошли. Вот все это время Самойлов с наиболее доверенными бойцами по немецкой зоне и шастал, а потом опера из Москвы прилетели. Экстренно.

Фитин с непонятной интонацией хмыкнул.

– Я тебе говорил, капитан, что майор Самойлов – параноик?

– Говорили, товарищ старший майор!

– Я тебе еще раз скажу. Не забывай об этом ни на миг. Специалисты утверждают, что Самойлов знает по крайней мере о некоторых агентах НКВД, внедренных в его бригаду, и особо не переживает по этому поводу. Но человек, передавший информацию о художествах майора в Москву, вскоре подорвался на самодельном взрывном устройстве. Расследование показало, что это сделала одна из банд польских националистов. Что ж, как говорится, на войне иногда стреляют, дело закрыто, к майору никаких вопросов ни у кого не возникло.

– Но у вас, Павел Михайлович, тем не менее есть сомнения.

– Да. Все самодельные, да и не самодельные мины можно условно разделить на два типа. Первый – это взрывные устройства, как правило на основе фугасных боеприпасов, или противотанковые мины. Заряд – несколько килограммов тола. Человека подрыв такого заряда разнесет в клочья. Второй тип мин, независимо от способа производства, направлен на повреждение нижних конечностей наступившего. Как правило, взрывчатки хватает оторвать стопу и повредить вторую ногу, типа нашей мины ПМД-6, в которой тротила всего двести граммов. Понятна моя мысль?

– Да, понятна. Если уж фугасом, то накрыть целое отделение, а одному и оторванной ступни хватит.

– Так вот, агенту оторвало ноги практически полностью, ну и… хозяйство.

– Могло быть и случайно – кто там этих поляков взрывному делу учил?

– Может, и так, но ты все равно будь предельно осторожен. А то опера московские тоже думали, что на рядовое задержание едут.

– А разве не так?

– Тут дело в психологии. Милиционер или сотрудник госбезопасности всегда охотник, а преступник – всегда дичь, даже если он пока всего лишь подозреваемый. Конечно, даже заяц, если его в угол зажать, будет огрызаться, так же и бандиты могут и убить, и ранить, но цель у них всегда одна – скрыться. Согласен?

– Разумеется.

– Вот и товарищи из Москвы так думали. Только ехали они на задержание, а приехали на войну. Ну и форс столичный их подвел.

– Как это?

– Как? А просто. Приди они хоть в штаб фронта, хоть к Жукову, предъяви полномочия, и никуда Самойлов бы не делся, козырнул и отправился бы в Москву, а там за такие художества и под трибунал. А эти «лучшие московские спецы», – выделил интонацией свое пренебрежение Фитин, – решили местным класс показать. Двенадцать лбов прилетело, надумали одновременно провести жесткое задержание Самойлова и еще троих его бойцов. А что? Где они появятся – известно, фото есть, по три опера на одного человека. Что им может эта пехота противопоставить? Долбодятлы! Это, кстати, слово из лексикона майора.

У Самойлова был коридор на границе, переходили в цивильном, переодевались в немецкую форму и расходились, чтобы в условленное время встретиться снова. Опять переодевались, переходили границу и уже в безопасном месте переодевались в свою форму. На заметку: агентов, где они переодевались, ни на нашей стороне, ни на немецкой он так НКВД и не передал. В общем, парни, сами натасканные как диверсанты и привыкшие головой на триста шестьдесят градусов крутить, москвичей срисовали на раз. Те почему-то решили, что, сняв форму, они на фоне местных жителей совсем не выделяются. Ну и пошли следом, как им казалось, незаметно, каждый за своим объектом. Дальше все прошло по одному сценарию и даже без мордобоя. «Лежать! Мордой в пол! В пол, я сказал! Кто ты? Опер из самой Москвы?! Кого ты лечишь? Документы, говоришь, есть? А ты в курсе, что мы в Брест-Литовске? Тут за деньги можно достать если не всё, то очень многое. Я те сам через десять минут принесу какие хочешь документы. Шагай в комендатуру, там разберемся, опер ты или шпион немецкий».

– Не понял, Павел Михайлович.

– А что тут непонятного. Пока самойловские всем помогали, их там каждая собака в лицо и по походке запомнила. Заметили слежку, незаметно подали сигнал патрулю. Комедачи москвичей мордой в пол и уложили. И так во всех четырех случаях, как под копирку. А бойцы майора еще и проследили, чтоб их на месте не отпустили, а поместили под замок и связь не давали. Хитрая сволочь. Ты понял вообще, что он сделал?

– Не совсем.

– Он не просто этих дятлов на посмешище выставил. Самойлов все так обставил, что о том, как они лажанулись (еще одно майорское словечко), узнало и командование наших войск в Польше, и вся верхушка НКВД.

– А зачем ему это?

– Обратил на себя внимание на самом верху и показал свой потенциал. Из Москвы это выглядело так, что его четыре бойца двенадцать обученных спецов взяли. Решали бы с ним в обычном порядке, точно бы дело трибуналом кончилось, а так его сам товарищ Берия принял. Принял и выслушал.

– И?

– Вот тебе и «и». Я не знаю и не буду говорить, кто и на каком уровне решал вопрос по старлею Самойлову, только роту развернули в батальон и отправили тренироваться в Карелию. Где две роты из трех в пожарном порядке стали осваивать лыжи и тактику боевых действий в лесистой местности. Угадаешь, чем третья рота занималась?

– Думаю, учились какому-нибудь вредительству.

– Хм. Можно и так сказать. Третью роту обозвали инженерно-штурмовой и заставили брать доты, образующие УР. Хорошо. По глазам вижу, не понимаешь. Сейчас… Погоди… Сейчас я справочку достану. Так вот, на линию Маннергейма части 7-й армии вышли шестого декабря, до двенадцатого декабря они смогли только прогрызть полосу обеспечения и выйти к переднему краю главной полосы обороны. Дальнейшие атаки к успеху не привели. За весь тридцать девятый год и январь сорокового 7-я армия финские укрепления так и не прорвала. На первое февраля уже было запланировано начало нового прорыва с нанесением массированного артиллерийского удара по выявленным огневым точкам. Предполагалось, что за четыре-шесть дней финские доты сосредоточенным артогнем будут уничтожены, и 7-я армия прейдет в наступление. Всего за это время планировалось израсходовать порядка ста тысяч снарядов калибра 152 миллиметра и более.

– Охренеть!

– Точно. Также командование начало отбирать среди красноармейцев бойцов с высшим и незаконченным высшим строительным образованием для формирования саперно-штурмовых групп.

– А как же инженерная рота Самойлова?

– Рота Самойлова… А третью роту Самойлова привлекли только в середине января, когда командующим Северо-Западным фронтом уже был Тимошенко. Но Семен Константинович по каким-то своим соображениям хотел обойтись силами фронта, а батальон был подчинен Генштабу. Самойлову, который, как ты помнишь, в это время в госпитале лежал с обморожением, пришлось жаловаться Шапошникову. А так как Ворошилов был в опале, как раз из-за неудач на финских фронтах, Борис Михайлович обратился напрямую к товарищу Сталину. И уже тот выразил Тимошенко свое удивление: рота несколько месяцев готовилась именно УРы взламывать, а вы губу воротите. Вот так один из замов Самойлова получил Героя за доты, а Семен Константинович с тех пор майора недолюбливает. В общем, без артогня, конечно, не обошлось, но, думаю, сколько-то эшелонов с боеприпасами Самойлов Советскому Союзу сберег.

– Ну не мог этот ваш майор все это предугадать. Не верю! Сказано ему было готовить лыжников и саперов-подрывников, он и готовил. Ясно же, что они на любой войне пригодятся.

– Уверен? А хотя… нравится мне твой скепсис, капитан. Давай-ка ничего я тебе больше говорить не буду, сам прочитаешь и составишь свое непредвзятое мнение. А то смотри, что получается: попросился Самойлов в Монголию – война в Монголии. Попросился в Польшу – и там война. Поехал в Карелию – и опять поблизости война. Я тут каких только версий, объясняющих его способности предугадывать события, не наслушался, вплоть до самых фантастических. И мне, если честно, все равно, как у английского фантаста Уэллса, он на машине времени приехал или, как в «Аэлите», с Марса прилетел, да пусть хоть сам Ям ему со спины ворожит. Главное, чтобы нам это на пользу шло. Сам Самойлов, кстати, говорит, что у него просто такая способность, наподобие абсолютного слуха у музыканта. Он, видишь ли, представляет себе картину будущей войны. Или область применения новой техники. Интуиция, помноженная на кругозор. Я тебе уже говорил, он на самом деле очень много читает и, главное, очень быстро усваивает информацию.

– По-моему, у некоторых товарищей просто очень богатое воображение.

– Вся эта мистика… Тьфу… Растереть и выбросить. Сейчас два наиглавнейших вопроса стоят перед Советским Союзом. То, что война с Германией неизбежна, все понимают. Но первый вопрос: когда?! Самойлов считает, что летом следующего года, даже точнее – июнь-июль. И на самых верхах находят основания к мнению майора прислушаться. А там люди не дурнее нас сидят. Никто не говорит, что его слово равно, скажем, слову того же Семена Константиновича Тимошенко. Но! Ты, папочку когда прочитаешь, поймешь, он и в конструировании техники отметился, и в энергетике, даже для сельского хозяйства у него рацпредложения есть. Академики и профессора с ним переписываются и совета спросить зазорным не считают, наукой заняться предлагают.

– То, что человек он одаренный, я уже понял, Павел Михайлович. Да одна только моя польская сеть говорит о том, что он уникум.

– Второй вопрос. Не менее, а может быть, и более важный. С кем мы будем воевать? Только с Германией? Или с Германией и Японией? Или с Германией, Японией и Англией? А если с Англией, то и с Америкой вопрос остается открытым. Понимаешь?!

– Да, товарищ старший майор!

– Хорошо, что понимаешь. Тяжело на два, а то и три фронта воевать-то будет. Очень непростая сейчас обстановка в мире. Возможны любые комбинации, любые союзы. Советское правительство и лично товарищ Сталин все делают, чтобы не дать буржуям единым фронтом сплотиться. Именно для усиления противоречий между Британией и Германией мы ушли из Петсамо и согласились на то, чтобы рудники перешли под управление немецкого химического гиганта «И. Г. Фарбениндустри». Это чтобы ты понимал, на какие тактические уступки нам приходится идти.

– А что за рудники?

– Никель! Одно из самых больших месторождений в мире, и пришлось отдать его врагу. Надеюсь только, лет пять они провозятся, налаживая нормальное производство. Понимаешь, в случае переговоров Британия обязательно выставит условием возврат рудников бывшим владельцам, то есть английской компании «Монд Никл Ко», но никель Германии необходим как воздух, и немцы рудники ни за что не отдадут.

– Вероятность того, что англичане договорятся с Гитлером, так высока?

– Это же англичане. Теперь по Самойлову. Твоя задача – сделать все, чтобы узнать, работает ли он в первую очередь на Японию, Германию или Британию, и во вторую – на всех остальных. Если мы уберем войска из Забайкалья, это может спровоцировать Японию на нападение. Если летом следующего года начнем мобилизационные мероприятия в европейской части страны, это может подтолкнуть Гитлера на союз с британцами. Понимаешь теперь, какие тут ставки?

– Миллионы жизней!

– Да! Если не само существование СССР.

– А есть основания подозревать Самойлова?

– Конечно нет! Есть две странности. Эта татуировка буддийского бога и утверждение одного профессора лингвистики, что в речи майора проскальзывает финно-угорский, а точнее мордовский говор. А взяться ему неоткуда.

– Может быть, учился с кем-то из мордвы? Или в Зимнюю нахватался?

– Был у него один комвзвода на Халхин-Голе мордвин. Ну так кого там только не было, а говор мордовский. В общем, теперь это твоя задача. Готовься. Несколько месяцев послужишь политруком в 9-й горнострелковой дивизии, чтобы в роль войти. Дивизия заслуженная, боевая, дислоцируется в Грузии. А где-то в начале года подведем тебя к майору. В экстренной ситуации сможешь задействовать сотрудника особого отдела. Он не будет знать, кто ты, но будет знать, что переходит в подчинение человека, назвавшего пароль.

– Ясно.

– Раз ясно, исполняй, капитан. Даю четыре часа, чтоб изучить документы. И если у тебя появится хоть малейшее сомнение, ты знаешь, что делать.