Но сейчас Хорнблоуэру было не до каторжников. На противоположном конце прохода стоял надсмотрщик с плетью в руке. Он выкрикивал какие-то слова, и в такт этим словам равномерно вздымались и опускались ряды весел. Насколько мог судить Хорнблоуэр, надсмотрщик просто считал по-испански, указывая секунды, отведенные на каждый гребок. За надсмотрщиком на носу находились еще трое или четверо испанцев. Они стояли спиной к Хорнблоуэру на носовой надстройке, а прямо под ними он заметил открытую дверь. Лучи света, отразившись от литой меди, дали ему понять, что за этой дверью расположен пушечный отсек и два двадцатичетырехфунтовых орудия, составляющих основу вооружения галеры. Оба расчета находились у своих орудий. Хорнблоуэра несколько удивила их малочисленность, - в английском флоте для обслуживания орудий такого калибра требовалось вдвое больше людей. Хорнблоуэр вспомнил слова Уэльса, что в экипаже галеры редко бывает больше тридцати человек. Он решил, что часть пушкарей отправилась на корму и сейчас перестреливается с его матросами.
Шаги за спиной заставили Хорнблоуэра резко обернуться. К его радости и изумлению, это оказался Джексон, которому он приказал оставаться в шлюпке. В левой руке Джексон держал пистолет, в правой - тесак.
- Чуть башку не расшиб в этой проклятой каюте, - проворчал он вместо приветствия, потом опомнился и в двух словах изложил причину своего присутствия на борту галеры. - Франклин убит, сэр, я пошел вместо него, Олдройд - за мной, сейчас должен появиться.
По обе стороны пятачка на корму вели два трапа. Казалось логичным, что каждый из них выберет один, но Хорнблоуэр решил поступить по-другому.
- Ступай за мной, - бросил он через плечо Джексону и начал взбираться по правому трапу. Внизу, щурясь на солнце, показался Олдройд. Хорнблоуэр и ему приказал следовать за ними.
Веревочный трап был изготовлен из переплетенных вместе красных и желтых волокон. Это Хорнблоуэр успел отметить мельком, и тут же очутился наверху. Слегка приподняв голову над настилом, он быстро огляделся. На узком пространстве собралось не меньше дюжины испанцев, но двое из них не подавали признаков жизни, а третий непрерывно стонал. Еще двое были заняты у штурвала. Взоры остальных были обращены на пляшущую за кормой четверку. Хорнблоуэр почувствовал, как безумие битвы снова застилает ему глаза. Одним прыжком он преодолел последние ступеньки трапа и с нечеловеческим воплем бросился на ничего не подозревающих испанцев. Он не помнил, как разрядил свой пистолет, - очень может быть, что тот выстрелил сам по себе, заразившись жаждой убийства от своего владельца, - но лицо ближайшего к Хорнблоуэру противника каким-то образом вдруг превратилось в кровавую маску. Хорнблоуэр отшвырнул пистолет и выхватил из-за пояса второй. Указательный палец левой руки лег на курок, а тесаком в правой он автоматически отбил неуверенное движение сабли повернувшегося к нему испанца. Он рубил, колол, отбивал удары и наносил их с силой и азартом берсеркера* [Берсеркер - в скандинавской мифологии одержимый безумием битвы воин.]. Бок о бок с ним рубился Джексон, бессмысленно крича во всю глотку: "Бей! Бей! Бей..."
Краем глаза Хорнблоуэр видел, как опустился тесак Джексона на голову безоружного рулевого, но в этот момент на него самого набросились сразу двое. Он отразил натиск первого, а второго застрелил в упор из пистолета, который продолжал сжимать в левой руке. Все это произошло автоматически и так быстро, что он не успел ни подумать, ни испугаться. Рядом прозвучал еще один пистолетный выстрел. Хорнблоуэр подумал, что это был Олдройд, и оглянулся. Это и вправду оказался Олдройд, но больше на корме сражаться было не с кем, к несказанному удивлению Хорнблоуэра.
Как могли испанцы допустить такое, почему не приняли мер предосторожности, навсегда осталось загадкой для Хорнблоуэра. Возможно, они рассчитывали на испанца с мушкетом в каюте, не подозревая, что тот ранен, а скорее всего, просто не ожидали, что трое англичан окажутся в состоянии не только атаковать, но и победить целую дюжину испанцев. Прошло не более пяти минут с того момента, как Джексон забросил абордажный крюк, а они уже были хозяевами на корме галеры. Двое оставшихся в живых скатились по трапу и теперь бежали на нос по проходу между гребцами. Еще один стоял с поднятыми руками, прижавшись к ограждению, но Джексон, не обращая на это внимания, свирепо схватил его за горло. Он всегда выделялся среди других матросов своей физической силой. Вот и сейчас он одной рукой держал испанца за горло, одновременно приподнимая его вверх, и, прежде чем успел вмешаться Хорнблоуэр, резким движением толкнул несчастного через борт. Не успев издать и звука, бедняга плюхнулся в воду и исчез в волнах. Еще несколько раненых корчились в предсмертных муках. Один из них приподнялся и встал на колени. Тут же Джексон с Олдройдом подскочили к нему, схватили под мышки и собрались, было, выкинуть его за борт.
- Прекратить! - крикнул Хорнблоуэр.
Оба матроса тут же выпустили жертву из рук, тот шлепнулся на доски настила, ударился головой и потерял сознание. И Джексон и Олдройд напоминали пьяных: глаза их остекленели, движения сделались хаотичными и неуверенными. Да и самому Хорнблоуэру глаза до сих пор застилала кровавая пелена, хотя безумие сражения уже начало понемногу проходить. Он вытер рукавом заливающий глаза пот, стараясь одновременно избавиться от плавающего перед ним красного тумана. Он посмотрел вперед, где на носу еще оставались многочисленные враги. Один из них выступил вперед, прицелился в Хорнблоуэра из мушкета и выстрелил, но, по счастью, промахнулся. Безучастные к происходящему вокруг гребцы все так же ритмично поднимали и опускали весла, и в такт им двигались взад и вперед их загорелые тела и заросшие волосами головы. Все так же мерно и неотвратимо звучал голос надсмотрщика, отсчитывающего секунды. Он так и не ушел со своего поста, оставшись стоять в проходе. Все остальные испанцы попрятались в пушечном отсеке и теперь осторожно выглядывали наружу, пытаясь определить, насколько велика угрожающая им опасность.
- Стоп! - проревел Хорнблоуэр, обращаясь к гребцам.
Ничего не произошло. Все так же ритмично поднимались и опускались весла, и все так же ровно звучал голос надсмотрщика. Хорнблоуэр перешел на правую сторону и встал так, что оказался на виду у всех гребцов правого борта. Он поднял руку и опять повторил приказ остановиться. Никакой реакции, лишь одно-два бородатых лица приподнялись на миг и опустились обратно. Джексон навел свой пистолет на ближайшего каторжника.
- Прекратить, Джексон! - отвел его руку Хорнблоуэр. - Найдите лучше мои пистолеты и зарядите их, - сказал он будто во сне.
Взывать к гребцам было бесполезно, это он уже успел понять. Впереди на баке были враги - не меньше дюжины, за спиной корчились в агонии раненые. Олдройд среди всех троих сохранил, как оказалось, больше здравого смысла, чем можно было ожидать.
- Позвольте я спущу флаг, сэр, - предложил он.
Хорнблоуэр разом очнулся от сна и поднял голову. На флагштоке над гакабортом реял красный с золотом испанский флаг.
- Конечно, Олдройд! Спускай его, да поскорее.
Теперь в мозгу Хорнблоуэра прояснилось. Он не был больше скован ограниченным бортами галеры пространством. Взгляд его скользнул по окружающей лазури волн и далеким берегам. Вон там - торговцы с рисом, чуть дальше - "Неутомимый", а за спиной у него - пенный след из под ахтерштевня галеры... Стоп! Штурвал! Как же он мог позабыть, что штурвал вот уже целых пять минут находится под его контролем, а галера все это время оставалась неуправляемой!
- Олдройд! К штурвалу! - распорядился Хорнблоуэр.
А это что там такое? Уж не вторая ли галера? Точно! Галера, а за ней, как привязанный, баркас с абордажной командой. А гичка где же? Ага, вот она, совсем рядом у правого борта. Но почему она остановилась? Ну конечно же, флаг! Спущенный флаг! Они решили, что галера сдается, но до этого пока далеко. На носу раздался еще один мушкетный выстрел, и пуля ударилась в поручень, на который он опирался. Пора было что-то предпринимать. Теперь Хорнблоуэр уже окончательно сумел овладеть собой и знал, что нужно делать. Он бросился к штурвалу, перепрыгивая через раненых и убитых испанцев. Здесь он был невидим для стрелков. Гичка по-прежнему находилась у правого борта галеры.
- Право руля, Олдройд.
Галера медленно повернулась, огибая гичку. За кормой, в клочьях белой пены, по-прежнему прыгала на волнах четверка, в которой из трех оставшихся членов экипажа двое были мертвы.
- Где остальные, Бромли? - крикнул Джексон, перегнувшись через ограждение.
Тот без слов указал за борт. Еще два члена экипажа были убиты во время перестрелки и упали за борт.
- А ты какого черта не поднимаешься к нам?
Вместо ответа Бромли поднял правую руку. Она висела плетью, очевидно перебитая мушкетной пулей. Что ж, отсюда подкреплений больше ждать не приходилось, галеру придется брать теми силами, что есть в наличии. Если этого не сделать, можно запросто очутиться в Кадисе: хоть штурвал и у них в руках, но тот, кто контролирует весла и гребцов, может, в крайнем случае, обойтись и без штурвала. Этого допускать было нельзя.
Теперь, когда горячка спала, Хорнблоуэр смог в полной мере оценить всю серьезность положения, в которое они попали. Собственная судьба заботила его мало, все страхи куда-то улетучились вместе с боевой горячкой. Им овладело странное безразличие. Но мозг продолжал рассчитывать и планировать как бы независимо от тела, услужливо подсказывая, что существует только один способ действий, дающий некоторую надежду на успех. Хорнблоуэр знал, что он обязан попытаться, а его отрешенное состояние помогло эту попытку осуществить. Он действовал как автомат, по заранее разработанному плану и поэтому ухитрился не сделать ни одной ошибки. Он снова подошел к ведущему вниз веревочному трапу. Испанцы все также скрывались в пушечном отсеке, а надсмотрщик все так же задавал ритм гребцам. Они увидели его, но пока не предпринимали никаких действий. Очень медленно и аккуратно Хорнблоуэр вложил свой тесак в ножны и положил его рядом с собой, отметив мельком, что вся его одежда запачкана кровью.
- Мои пистолеты, Джексон, - коротко приказал он, не оборачиваясь.
Джексон протянул ему заряженные пистолеты. Он неторопливо засунул их за пояс, встал, поднял тесак и прицепил его к бедру. Потом повернулся к Олдройду, не обращая внимания на испанцев, которые внимательно следили за каждым его действием, но не шевелились.
- Оставайтесь у штурвала, Олдройд, - сказал он, - Джексон, за мной. Без моего приказа ничего не предпринимать.
Яркое солнце било прямо в глаза, но Хорнблоуэр неторопливо спустился по трапу и зашагал по проходу между гребцами. Гребцы все еще продолжали свою работу. Чем ближе подходил он к испанцам, тем больше они нервничали. Он видел у них в руках мушкеты и сабли, но никто из них не решался стрелять. Все взгляды были устремлены на его лицо. Джексон за спиной нервно закашлялся. В двух шагах от испанцев Хорнблоуэр остановился и оглядел их всех ледяным взглядом. Затем жестом указал на бак и подкрепил это словами.
- Все туда! Живо!
Никто не тронулся с места, хотя все, без сомнения, поняли смысл жеста.
- Живо! - повторил Хорнблоуэр, топнув ногой для большей убедительности.
Лишь один человек из этой компании внушал ему беспокойство. Хорнблоуэр решил, что при малейшей попытке сопротивления он выхватит пистолет и застрелит его на месте. Но это было опасно: звук выстрела мог пробудить от спячки остальных и побудить их к активным действиям. Поэтому он просто уставился смутьяну в глаза, гипнотизируя его взглядом, и повторил в третий раз:
- Живо, я сказал!
Только тогда они начали двигаться, выходя по одному и поднимаясь на бак. Хорнблоуэр бесстрастно следил за испанцами. После того как последний из них покинул пушечный отсек, он обратился к надсмотрщику.
- Остановите гребцов, - приказал он холодным уверенным тоном.
Надсмотрщик что-то проворчал, но не сдвинулся с места.
Хорнблоуэр посмотрел ему в глаза и указал рукой на гребцов.
- Останови их немедленно! - произнес он угрожающим тоном, кладя руку на рукоять пистолета.
Этого оказалось достаточно. Надсмотрщик возвысил голос и что-то прокричал по-испански. Каторжники немедленно отпустили весла. На галере сразу же воцарилась какая-то неестественная тишина. Стало слышно даже, как журчит вода, обтекая корпус продолжающей двигаться по инерции галеры. Хорнблоуэр обернулся назад.
- Олдройд! - крикнул он. - Где там наша гичка?
- Справа по борту, сэр!
- Как близко?
- Два кабельтова, сэр. Они идут к нам.
- Правь прямо на них, пока еще есть ход.
- Так точно, сэр!
Хорнблоуэр принялся лихорадочно высчитывать, сколько понадобится гичке времени, чтобы пройти четверть мили, отделяющие ее от галеры. Хорнблоуэр опасался, что испанцы могут опомниться, и тогда все пойдет прахом. Сейчас все зависело от того, сумеет ли он выиграть достаточно времени до прибытия подкреплений. Бездействовать было опасно. Хорнблоуэр повернулся к Джексону.