Три капитана поспешно спустились в лодку, Хорнблоуэр последовал за ними. Он прекрасно понимал, что в сложившейся обстановке ни за что не сумеет сам раздобыть себе шлюпку, поэтому решил для возвращения на "Неутомимый" воспользоваться этой нечаянной добычей Черного Чарли, но после того, разумеется, как все три капитана будут доставлены на свои суда. Спрыгнув на корму, Хорнблоуэр чуть не вышиб дух из капитана Харви, уже успевшего примоститься там чуть раньше. Харви выругался, но в целом, присутствие Хорнблоуэра в столь именитой компании не вызвало никаких комментариев, к немалому его удивлению. Вместо этого они заспорили между собой, куда следует направиться в первую очередь.
- Правь к "Дредноуту", - приказал Фостер владельцу лодки.
- Нет на "Калипсо", - возразил Хэммонд, - я старше чином.
- Пусть будет "Калипсо", - поддержал его Харви.
- Ладно, - уступил Фостер, - только давайте быстрее, черт вас всех побери!
- Вот один из них! - указал рукой Харви.
Впереди показался охваченный огнем брандер. Это был небольшой бриг под одними верхними парусами. Пока они наблюдали за его приближением, пламя на бриге внезапно вспыхнуло вдвое ярче, чем прежде, и в считанные секунды охватило весь корабль. Длинные огненные языки выбивались из палубных люков и иллюминаторов. Казалось, что даже вода вокруг брандера охвачена огнем. Внезапно брандер замедлил ход и остановился, одновременно отворачивая в сторону.
- Зацепился за якорную цепь "Санта-Барбары", - первым догадался Фостер.
- Если не проскочит, спаси, Боже, грешников, - отозвался Хэммонд. - Уж больно близко подошел!
Хорнблоуэр подумал о двух тысячах заключенных на "Санта-Барбаре" и ему стало нехорошо.
- Будь там у руля человек, можно было бы попробовать повернуть, задумчиво протянул Фостер, - я считаю, кто-то из нас должен попытаться.
Дальше все происходило быстро и как во сне. Харви резко повернул румпель и направил лодку к полыхающему брандеру. Лодочник попытался протестовать, но Харви так на него рявкнул, что тот немедленно затих.
- Греби! - заорал на него Харви, и вконец перепуганный лодочник поспешно схватился за весла. На всякий случай Харви выхватил свою саблю и сунул ее острие прямо под нос лодочнику. Тот всхлипнул от ужаса и налег на весла с удвоенной энергией.
- Заводи под корму! - кричал с азартом Фостер. - Я сейчас прыгать буду!
Доселе молчавший Хорнблоуэр неожиданно обрел дар речи.
- Позвольте мне этим заняться, сэр, - обратился он к Фостеру, - я сумею его повернуть.
- Если хотите рискнуть головой, молодой человек, присоединяйтесь ко мне, - буркнул Фостер. - Может так случиться, что мне понадобится ваша помощь.
Прозвище "Дредноут", данное Фостеру по названию его корабля, во многом отражало его внутреннюю сущность. О его бесстрашии при любых обстоятельствах ходили легенды. Харви подвел лодку под корму брандера, куда огонь еще не успел распространиться. К этому времени бриг развернуло по ветру и снова понесло на "Санта-Барбару".
Хорнблоуэр находился ближе всех к корме брига и решил не терять зря выгодного момента. Он встал на банку, примерился и прыгнул. В прыжке он за что-то уцепился руками, повис на мгновение над водой, но тут же подтянулся на руках и очутился на палубе. Хорошо еще, что ветер дул от кормы к носу, относя туда языки пламени и нестерпимый жар. Благодаря этому, на корме было просто очень жарко, но несколько минут можно было выдержать. А большего Хорнблоуэру и не требовалось. Не обращая внимания на рев пламени и летящие головешки, он бросился к штурвалу. Он был закреплен напрямую простейшим способом - подвязан куском веревки. Хорнблоуэр сорвал веревку и взялся за рукоятки рулевого колеса. Осторожно закрутив его влево, он почувствовал огромное облегчение: штурвал действовал. Он налег на штурвал, и как раз вовремя, успев разминуться с "Санта-Барбарой" на расстоянии всего нескольких ярдов. Пламя брандера высветило на борту плавучей тюрьмы мечущуюся, жестикулирующую толпу, находившуюся на грани паники. Но бриг шел очень медленно, и опасность пока не миновала. Огонь мог перекинуться на "Санта-Барбару" в любую минуту.
- Лево руля! - рявкнул над ухом голос Фостера.
- Так точно, сэр! - радостно отозвался Хорнблоуэр и закрутил штурвал влево.
Нехотя, словно не желая выпускать добычу, бриг все больше удалялся от своей первоначальной цели. Неожиданно из люка за грот-мачтой вырвался исполинский столб огня. Мачта и оснастка вспыхнули с удвоенной силой. Шальной порыв ветра погнал языки пламени на корму. Какой-то инстинкт подсказал Хорнблоуэру достать свой шейный платок и обвязать им нос и рот. Пламя с ревом пронеслось рядом с ним и пропало, но он потерял на этом несколько драгоценных секунд. Если нос брандера удалось отвести от "Санта-Барбары" на безопасное расстояние, то теперь ей угрожала опасность уже с кормы, где становилось все жарче. Хорнблоуэр в отчаянии закрутил штурвал в обратную сторону, но его остановил голос Фостера с гакаборта, куда он отошел, когда стало пригревать.
- Круче под ветер и так держать!
В голове у Хорнблоуэра словно молния сверкнула: он понял замысел старого моряка. Бриг, продолжая двигаться кормой по направлению к борту "Санта-Барбары", еще усилил это поступательное движение за счет действий рулевого, и когда он ударился краем кормы о правый борт неподвижной плавучей тюрьмы, толчок был так силен, что бриг отбросило сразу на несколько ярдов. Опасность от "Санта-Барбары" была окончательно отведена! Проходя вдоль ее борта, Хорнблоуэр краем глаза видел группы матросов, вооруженных баграми и гандшпугами* [Гандшпуг - заостренный стержень.]. Они перемещались вдоль борта "Санта-Барбары", готовые в любой момент оттолкнуть брандер, если он приблизится на опасное расстояние.
- Слева по курсу "Неустрашимый", - сказал Фостер, - держись от него подальше.
- Так точно, сэр!
Ярость огня была ужасающей. Со стороны трудно было поверить, что на палубе брандера можно еще чем-то дышать. Лицо и руки Хорнблоуэра в очередной раз опалило волной нестерпимого жара. Обе мачты пылали от основания до макушки.
- Один румб вправо, - скомандовал Фостер. - Попробуем выброситься на мелководье в нейтральной зоне.
- Есть румб вправо, - отозвался Хорнблоуэр.
Он ощущал в этот момент необыкновенную легкость и уверенность в себе. Его больше не пугали языки пламени, грозящие в одно мгновение пожрать последний безопасный пятачок на палубе брига. И только когда вспыхнула палуба в непосредственной близости от штурвала, и жара сделалась совершенно непереносимой, стало ясно, что следует покидать корабль. Прямо у ног Хорнблоуэра с треском отлетела доска палубного настила, и в образовавшуюся дыру с шумом вырвалось пламя. Внезапно штурвал перестал слушаться Хорнблоуэра и завертелся совершенно свободно. Это означало, что огонь добрался наконец до рулевых тросов. Теперь на бриге делать было нечего. Хорнблоуэр бросил штурвал и отступил к гакаборту. Фостер был уже там.
- Рулевые тросы сгорели, сэр, - доложил Хорнблоуэр, сбивая пламя со вспыхнувшего борта мундира.
- Прыгай! - приказал Фостер.
Не дожидаясь реакции Хорнблоуэра, здоровяк Фостер просто приподнял его и выбросил за борт. Мичман неуклюже перевернулся в воздухе и шлепнулся в воду плашмя, да так, что из него чуть дыхание не вышибло. Он ушел под воду, но неглубоко, а когда всплыл на поверхность, первым ощущением стал пронизывающий холод: Средиземное море в декабре - не самое подходящее место для купания. Плотная ткань мундира надулась пузырем у него на спине. Там сохранились остатки воздуха, помогая держаться на плаву. Хорнблоуэр оглянулся, но в темноте ничего не увидел: после ослепительного огня пожара глаза еще не успели приспособиться. Рядом что-то плеснуло.
- Они сопровождали нас на лодке, значит должны вот-вот подобрать, раздался совсем рядом уверенный голос Фостера. - Ты плавать-то хоть умеешь?
- Так точно, сэр, но не очень хорошо.
- Со мной та же история, - признался Фостер и возвысил голос. - Эй, на лодке, сюда! Харви! Хэммонд! Где вы? Сюда, на помощь!
Он попытался выпрыгнуть из воды, чтобы получше оглядеться, но ничего хорошего из этого не получилось - он только с шумом плюхнулся обратно и ушел с головой под воду. Снова появившись на поверхности, Фостер не меньше минуты отфыркивался и отплевывался, не в состоянии что-либо выговорить. Хорнблоуэр почувствовал, что начинает слабеть. Как всегда в критической ситуации, в голову ему лезли совершенно дурацкие мысли. В частности, он не преминул отметить тот факт, что казавшиеся ему прежде полубогами заслуженные капитаны на самом деле простые смертные и вполне могут плохо плавать или даже совсем не уметь этого делать. Хорнблоуэр попытался отцепить от пояса свою шпагу, но она за что-то зацепилась, и в результате он опять ушел головой под воду. С трудом вынырнув на поверхность, он долго не мог отдышаться. Когда же ему это удалось, он решил возникшую проблему по-другому: просто вытащил шпагу из ножен, но особого облегчения так и не почувствовал.
И тут он с радостью услыхал совсем близко плеск весел и человеческие голоса. Показался темный силуэт лодки. Хорнблоуэр издал слабый крик и вцепился в борт. Люди в лодке первым подняли на борт Фостера. Пока они проделывали с ним эту процедуру, Хорнблоуэр только невероятным усилием воли заставил себя оставаться в воде и вести себя спокойно, понимая, что в противном случае лодка может легко перевернуться. Он даже нашел в себе силы и любопытство проанализировать причины овладевшего им животного страха, а когда добрался до его корней, то сильно запрезирал собственную персону, настолько сильно, что в наказание заставил себя выпустить борт и барахтался в воде, пока лодка не развернулась и не подобрала его тоже. Когда Хорнблоуэра втащили в лодку, он упал на дно лицом вниз, совершенно обессиленный. Кто-то произнес несколько слов, и он вдруг похолодел, как только услышал незнакомую речь. Мускулы его напряглись, усталость была позабыта. Эти несколько слов были испанскими!
Еще кто-то ответил на том же языке. Хорнблоуэр попытался подняться, но чья-то грубая рука придавила его плечо. Тогда он перекатился на спину и несколько секунд лежал неподвижно, привыкая к темноте. Вскоре он уже мог разглядеть смуглые лица троих мужчин. Каждый из них мог похвастаться великолепными черными усами. Хорнблоуэр был уверен, что эти люди не из Гибралтара. Ему не потребовалось много времени на правильную догадку: эти трое составляли команду одного из брандеров, предназначенных для поджога кораблей на Гибралтарском рейде. Они подобрались к гавани под прикрытием темноты, заклинили штурвал, подожгли свой корабль и преспокойно уплыли на лодке. Фостер тем временем пришел в себя и слегка приподнялся, недоуменно оглядываясь вокруг.
- Что это за типы? - спросил он, с трудом ворочая языком, - долгое барахтанье в воде ослабило его еще сильнее, чем Хорнблоуэра.
- Команда одного из брандеров, сэр, если я не ошибаюсь, - ответил Хорнблоуэр. - Похоже, что мы попали в плен.
- Неужели!
Неожиданная новость заставила Фостера немедленно забыть о своей слабости, так же как за минуту до этого забыл о ней и Хорнблоуэр. Он попытался встать на ноги, но испанец у руля сильным толчком в плечо вернул его в прежнее положение. Фостер оттолкнул его руку и попытался закричать, но испанец явно был не из тех, с кем стоило шутить подобным образом. В мгновение ока в руке у него появился внушительных размеров нож, который он угрожающе поднес к горлу капитана. Отблеск пламени горящего брандера окрасил сталь ножа в кровавый цвет, и Фостер, как достаточно разумный человек, решил подчиниться грубой силе, хотя бы временно. Несмотря на свое прозвище, он знал, что в известной ситуации следует уступить.
- Куда мы направляемся? - спросил Фостер шепотом, чтобы лишний раз не раздражать испанцев.
- Курс норд, сэр, - также шепотом ответил Хорнблоуэр, - похоже, они идут в нейтральные воды, чтобы потом повернуть на Альхесирас.
- На их месте я поступил бы так же, - согласился Фостер.
Он повернул голову и внимательно оглядел гавань.
- С одним брандером мы разделались, а два других догорают, - сказал он с удовлетворением, - а всего их было, кажется, три?
- Я видел только три, сэр.