Мадам согласно кивнула.
- Для изгнанников плиоценовая Земля была бы действительно удобным прибежищем... если б на ней не поселились другие донкихоты. - Она указала на проплывающую по реке пневматическую баржу. - Вот один из продуктов нашего вторжения. До прихода людей тану плавали на деревянных плотах. И речной торговлей почти не занимались, из-за того что боятся воды. На своих плантациях они трудились в основном сами, поскольку рамапитеков здесь пока не так уж много. И торквесы для мартышек делали вручную, как и свои золотые.
- Ты хочешь сказать, что в основе массового производства торквесов тоже лежит человеческое ноу-хау?
- Вот именно. И всю систему подчинения серебряных и серых торквесов золотым разработал наш психолог. Они сделали из него полубога, он живет в Мюрии и прозывается Себи Гомнол или лорд Принудитель! Но я помню маленького, ущербного человечка, который явился ко мне в пансионат сорок лет назад. Тогда его звали Эусебио Гомес Нолан.
- Неужели человек отдал своих соотечественников в рабство инопланетянам?.. Господи Боже мой, ну почему, куда бы мы ни сунулись, везде должны напакостить?!
Анжелика невесело рассмеялась. С этими вьющимися на лбу и на висках волосами ей никак нельзя было дать больше сорока пяти.
- Гомнол - не единственное позорное пятно на нашем племени. Еще до него моим постояльцем был один турок циркач, некий Искендер Курнан. Передо мной он распинался, что самое заветное его желание - приручить саблезубых тигров. Но, как выяснилось, в Изгнании он вместо этого занялся приручением иноходцев, элладотериумов, охотничьих собак, что во многом обеспечило превосходство тану. Прежде Охоты и Великие Битвы велись только пешими гуманоидами. Силы были равны, отставание фирвулагов в метафункциях компенсировалось их численным перевесом и огромной физической выносливостью. Но как только тану оседлали иноходцев, пополнили численность своего войска людьми в торквесах, ни о каком равновесии уже речи быть не могло. Битва превратилась в обыкновенную резню.
Клод задумчиво потер подбородок.
- Но теперь и у фирвулагов появилась человеческая поддержка...
- Не смеши меня! Ни большой лук, ни порох не помогут одолеть тану. До тех пор, пока люди проникают в плиоцен, среди них будут и предатели. Кто научил врачей тану лечить женское бесплодие? Баба, гинеколог с планеты Астрахань! [Русская планета Конфедерации землян. - Прим. автора] Таким образом, не только наши силы, наши знания, но и наши гены были поставлены на службу гуманоидам. А несчастные женщины вроде Марты готовы умереть, лишь бы избавиться от унизительной роли племенного скота. Знаешь, как попала к нам Марта?
Палеонтолог покачал головой.
- Она бросилась в разлившийся Рейн, когда тану хотели в пятый раз ее обрюхатить. Но, dieu merci [Благодарение Богу (фр.).], Штеффи выловил и вылечил бедняжку. И она не одна среди нас такая... Мученики вы мои, это я ответственна за ваши страдания и не успокоюсь, пока не отомщу тану!
Рейн уже не казался потоком расплавленного олова, а приобретал золотистый оттенок. Заходящее солнце окрашивало кручи Фельдберга в бледно-желтый и лиловый тона. Еще до того, как они начнут искать Дунай, придется топать километров семьдесят на поросшую лесом верхотуру, к Суголлу.
- Еще одна донкихотиха объявилась! - улыбаясь, заметил Клод.
- Жалеешь, что пошел со мной, да?.. Ты для меня загадка, Клод. Я могу понять Фелицию, Ричарда, Марту, вождя Бурке. Но ты... Никак в толк не возьму, зачем ты вообще притащился в плиоцен, а помогать таким безумцам, как мы, и вовсе не в твоем стиле. Ты слишком благоразумен, слишком выдержан, слишком... dйbonnaire [Снисходителен (фр.).].
Он засмеялся.
- Просто тебе не приходилось сталкиваться с поляками, Анжелика. Польская кровь - не водица, даже когда речь идет об американском поляке вроде меня. Кстати, о битвах... Знаешь, какой битвой мы гордимся больше всего? Это было в начале второй мировой войны. Когда гитлеровские танки ворвались в Северную Польшу, а нам нечего было выставить против них, кроме кавалерийской бригады из Померании. И всех людей и коней, естественно, сровняли с землей. Безумие, конечно, зато красивое, славное. В этом все поляки... А ты-то сама зачем явилась в плиоцен?
- Ну, в моем поступке нет ничего героического. - Голос француженки неожиданно смягчился, всегдашняя угрюмая резкость исчезла. История собственной жизни звучала в ее устах просто и без прикрас, точно сюжет много раз виденной пьесы или затверженные слова исповедальной молитвы. Вначале мной владела только жажда наживы и мне было наплевать, что за мир лежит по ту сторону врат времени. Но вдруг все переменилось: я почувствовала, что у меня тоже есть сердце, забеспокоилась. Мне необходимо было получить хоть какую-нибудь информацию, поэтому я давала внушавшим доверие людям янтарь: опыты, поставленные моим покойным мужем, показали, что он не разрушается при возвращении через временное поле. Я распиливала янтарные пластины, чтобы потом путешественники вложили в них, как в конверт, послания, написанные графитом на керамике, и скрепили обычным цементом. Я дала своим постояльцам четкие инструкции относительно исследования древнего мира и передачи собранных сведений ежедневно, на рассвете. Профессор Гудериан давно установил, что солнечное время в плиоцене полностью соответствует нашему, оттого я всегда отправляла экспедиции с восходом солнца, чтобы у людей был впереди целый день на ознакомление с новой обстановкой. Malheureusement [К несчастью (фр.).], такое строгое расписание играло на руку тану, поскольку им было очень удобно контролировать врата. Задолго до того, как я начала экспериментировать с янтарными депешами, гуманоиды выстроили Надвратный замок и приняли все меры, чтобы путешественники попадали прямо к ним в объятия.
- И ты не получила ни одного послания?
- Ни одного. Впоследствии мы разработали более сложную систему получения информации, но и это ничего не дало. Приборы возвращались безнадежно испорченными, и ни единого снимка, ни единого звука из плиоцена до нас не дошло. Сам понимаешь почему.
- Тем не менее ты продолжала посылать людей.
Мадам помрачнела.
- Я думала закрыть врата времени, но ко мне обращалось все больше несчастных и я уступала их мольбам. Наконец я поняла, что не могу больше жить с нечистой совестью. И тогда, никому не сказав, я запаслась янтарем, соорудила простейший рычаг для включения машины и сама спустилась в мир шестимиллионнолетней давности.
- Но как же...
- Разумеется, меня стали бы удерживать, потому я провела операцию в полночь.
- Понятно.
- Я сразу попала в пылевую бурю, и адски удушливый ветер покатил меня по земле, как чертополох. У меня в руках был букет моих любимых роз, и я вцепилась в них, как будто они могли стать мне защитой от бешеного урагана. Наконец я очутилась на дне глубокого пересохшего ручья и пролежала без чувств до рассвета, вся расхристанная, исцарапанная, но в общем невредимая. К утру ветер унялся. Я стала наблюдать за замком и уже хотела было туда постучаться, как вдруг из ворот появились солдаты и стали в караул. - Она помедлила, на губах ее промелькнула загадочная улыбка. - В тот день новых групп не было. Могу себе представить, какая суматоха поднялась в пансионате "У врат". Обитатели замка тоже пришли в смятение и поспешно скрылись внутри. Спустя короткое время конный отряд вихрем пронесся совсем близко от моего укрытия. Кавалькаду возглавлял гуманоид огромного роста в фиолетово-золотых одеждах.
Я заползла в неглубокую пещеру под корнями акации, что росла на краю сухого ущелья. Когда взошло солнце, меня стала мучить жажда, но эти муки были ничто по сравнению с моим душевным состоянием. Там, в пансионате, я себе всякое представляла: хищных зверей, суровый климат, эксплуатацию новеньких прежними путешественниками во времени, даже нарушения трансляционного поля, повергающие бедных путников в прострацию. Но у меня и в мыслях не было, что наша планета может оказаться во власти нечеловеческой расы. Сама того не ведая, я отправила моих отчаявшихся соотечественников в рабство. Осознав это, я уткнулась лицом в пыль и стала просить Бога ниспослать мне смерть.
- Бедная Анжелика!
Но она даже не взглянула на него. Голос ее стал почти не различим на фоне вечернего гомона птиц и насекомых.
- Когда я немного успокоилась, мое внимание привлек округлый плод, валявшийся у самого входа в пещеру. Я глазам не поверила: настоящая дыня с такой твердой кожурой, что даже не растрескалась, когда ее катило ветром по каменистому плато. Я разрезала ее перочинным ножом. Она оказалась сочной и сладкой. Я утолила жажду и, возможно, благодаря этому сумела пережить тот страшный день.
На закате я увидела странный кортеж: диковинных животных, запряженных в повозки... Теперь я знаю, что огромные жирафы с короткими шеями называются "элладотериумы" и используются как тягловая скотина. Повозки были доверху наполнены овощами, напоминавшими свеклу невероятных размеров. Я поняла, что она идет на корм животным. На козлах сидели люди. Они въехали в замок через задние ворота, а спустя какое-то время появились снова, но теперь груженные навозом. Не спеша они двинулись в долину, а я последовала за ними на расстоянии. Уже почти стемнело, когда мы прибыли к воротам фермы, больше похожей на укрепленный форт. Я спряталась в ближних кустах и долго думала, что мне делать. Если б я объявилась, люди с фермы наверняка узнали бы меня и захотели бы расквитаться со мной за обманутые надежды. Бог свидетель, я бы их не осудила, но к тому времени мне уже начало казаться, что от меня требуется нечто иное. Поэтому я не пошла на ферму, а углубилась в густой лес, обступавший ее с трех сторон. Напилась из ручья, перекусила и забралась на большое пробковое дерево - вот как сегодня...
Отдавшись воспоминаниям, старуха не заметила, что проснулись Фелиция, Ричард, Марта и бесшумно, словно ленивцы, спустились послушать ее рассказ. Она уцепилась за ветку, свесила ноги и продолжала говорить:
- Ночью, когда зашла луна, явились чудовища. Сперва было очень тихо, даже лесные шумы словно бы выключили. Потом я расслышала звуки рога и отдаленный лай. И вдруг мне почудилось, будто луна опять выплыла из-за северных гор. Свет все приближался, во множестве оттенков, плыл по склону прямо ко мне. Его сопровождала жуткая мелодия, вызывающая в памяти рев торнадо. Светомузыкальное видение вскоре превратилось в феерическую кавалькаду, летящую вниз, к подножию горы. Это явно была погоня. Вихрь сверкающих всадников устремился в узкую долину, буквально в двухстах метрах от меня, и в ярком свете я наконец разглядела их добычу - огромное чернильно-черное существо с извивающимися щупальцами осьминога и глазами, горящими, как два красных фонаря.
- Фитхарн! - прошептал Ричард.
Клод толкнул его локтем в бок. Но мадам вроде и не слышала, что ее прервали.
- Черный дьявол пробирался сквозь деревья, а всадники неотступно следовали за ним. Я в жизни не испытывала такого ужаса. Кажется, вся моя душа вопила, а голос будто парализовало. Я истово молилась об избавлении и боялась открыть глаза. Воздух сотрясался от колокольного перезвона, громовых раскатов, завывания ветра. Ослепительные вспышки проникали мне под веки, хотя я сжимала их изо всех сил. В носу щекотало от запахов навоза, озона и непонятных, экзотически сладостных ароматов. В какой-то момент я подумала, что нервы мои не выдержат такой перегрузки, и все-таки продолжала молиться.
Охота промчалась мимо. Я была близка к обмороку, но в страхе впилась ногтями в мягкую кору и, видно, потому не упала. Снова опустилась темень, хоть глаз выколи. Когда я чуть-чуть привыкла к темноте, то увидела, что маленький гуманоид в островерхой шляпе стоит под моим деревом и смотрит прямо на меня. "А ты молодец, женщина, спрятала нас обоих!"
Клод и остальные невольно засмеялись. С минуту мадам удивленно переводила взгляд с одного на другого из своих спутников, затем покачала головой и тоже выдавила из себя улыбку.
- Фитхарн предложил мне помощь, привел в подземное жилище своих собратьев и пообещал, что там я буду в полной безопасности. Немного собравшись с мыслями, я принялась расспрашивать маленьких гуманоидов и узнала правду о плиоценовом Изгнании. Про себя я им тоже все рассказала, но, видимо, в благодарность за спасение, ставшее результатом короткой вспышки метафункций, Фитхарн представил меня ко двору фирвулагов в Высокой Цитадели. До тех пор фирвулаги шарахались от людей, как от чумы, а я им предложила союз. Потом мне удалось убедить soi-disant [Так называемых (фр.).] первобытных, обитавших в тех краях, пойти на контакт с маленьким народом. Мы склонили на свою сторону кое-кого из серых, фирвулаги поняли, что это сулит им определенные выгоды, и соглашение было достигнуто. После того, как наши лазутчики помогли фирвулагам выследить и убить лорда Укротителя Искендера Курнана, король Йочи наградил меня золотым торквесом. В дальнейшем мы пережили больше поражений, чем побед, но я до сего дня не теряю надежды, что рано или поздно исправлю сотворенное мною зло.
С противоположной стороны ствола, где отдельно от остальных на развилке ветвей сидела Марта, донесся хрипловатый смешок.
- Как это благородно с вашей стороны, мадам, взвалить всю вину на себя.
Старуха не ответила. Она поднесла руку к шее и засунула два пальца под золотой обруч, словно пытаясь его ослабить. Глубоко посаженные глаза блестели, но из них, по обыкновению, не пролилось ни слезинки.
Из болот в верховьях реки раздался басовитый рев слонов-динотериумов. Чуть дальше жалобно заухало еще какое-то экзотическое создание. В нижних ветвях дерева сновали огромные нетопыри. От воды рваными клочьями поднимался туман.
- Пора выбираться отсюда, - отрывисто бросила Фелиция. - Уже достаточно стемнело. Когда луна покажется вон из-за тех вершин, надо быть на другой стороне реки.
- Да, - кивнул Клод. - Помогите Марте спуститься.
Он подал руку Анжелике Гудериан. Они осторожно слезли с дерева и направились к воде.
ГЛАВА 4
В будущем Шварцвальд станет весьма окультуренным лесом. Издали его ели и сосны действительно кажутся почти черными, но в самом лесу глаз радует пышная зелень. Меж стволов заманчиво вьются расчищенные дорожки, и даже чрезмерно ленивый турист не откажется пройтись по ним, сознавая, что такая прогулка не доставит ему ни малейшего неудобства. Лишь южная часть гряды с Фельдбергом и окружающими его вершинами превышает тысячу метров. В двадцать втором веке Шварцвальд встречает вас комфортабельными базами отдыха, отреставрированными замками, чистенькими горными деревушками, где местные жители в национальных костюмах непременно угостят посетителя тающим во рту пирогом с вишнями.