- А какого это числа?
- По нашему календарю в ночь с тридцать первого октября на первое ноября.
- Не может быть!
- Вот тебе крест! А ровно через шесть месяцев, в майский полдень, наступит второй большой праздник. Его гуманоиды отмечают по отдельности и называют Великая Любовь. Говорят, особенно он популярен у ихних баб.
- Как странно, - проговорила Амери. - Я не занималась фольклором, но две эти даты...
- Согласен. Однако в наше время ни астрономы, ни другие ученые не могут найти даже мало-мальски убедительной причины обожествления этих дат и связанных с ним событий.
- Глупо искать какую-либо связь.
- Разумеется, глупо. - Озаренное звездным светом лицо индейца было непроницаемо.
- Я хотела сказать... все-таки шесть миллионов лет.
- Ты поняла значение большой звезды? Это маяк. Их родная галактика находится прямо за нею.
- Что ты говоришь? И сколько же до нее световых лет?
- Гораздо больше, чем шесть миллионов. Поэтому в каком-то смысле они забрались еще дальше от дома, чем мы, грешные.
Он похлопал Амери по плечу и, приволакивая ногу, пошел по тропинке, оставив монахиню стоять под звездами.
ГЛАВА 7
- И вовсе он не голубой, а коричневый, - сказала Фелиция.
Мадам заработала веслами, огибая узловатую корягу.
- В коричневом цвете нет той cachet [Изысканности (фр.).]. A композитору хотелось воссоздать красоту реки.
Девушка презрительно фыркнула.
- Никакой красотой тут и не пахнет. Слишком сухо. Небось дожди месяцами не выпадают. - Она уперлась коленями в днище лодки и в маленький монокль мадам рассматривала гладкие выжженные склоны. Лишь кое-где близ воды виднелись участки зелени. Листва редких деревьев подернута свинцово-серой пылью. - Вдали пасутся небольшие стада антилоп и гиппарионов, - сообщила спортсменка. - Больше на левом берегу никаких признаков жизни. И кратера нет как нет. Сплошная тишь да гладь, за исключением того паршивенького вулкана, что мы видели вчера. Не могли же мы его пропустить в самом-то деле! Чертова река ползет как черепаха!
- Подождем до полудня. Ричард должен подать знак.
Старуха и Фелиция вдвоем плыли на крохотной надувной лодке. Метрах в ста впереди них скользили по светлому Истролу Клод, Марта и Ричард. Кончались вторые сутки с тех пор, как экспедиция выбралась из водяных пещер. От воды веяло холодом, но путешественники все равно радовались свету и реке, разлившейся от талых снегов с Альп, чьи ослепительно белые вершины сияли далеко на юге. Прошлой ночью они заночевали на каменистой отмели, памятуя о предостережении Пугала на берег не соваться. Среди ночи все они в душе поблагодарили его за совет, так как их разбудил вой гиен. Клод сказал, что в плиоцене отдельные особи достигают размеров крупного медведя и питаются не только падалью.
У них была отличная навигационная карта. Еще в стволе дерева Ричард исследовал соответствующие участки по старинной плексигласовой Kummerley + Frey Strassenkarte von Europa (Zweitausendjahrige Ausgabe) [Дорожной карте Европы Кюммерлея и Фрея (издание двухтысячного года) (нем.).], которую некая одержимая ностальгией первобытная сохранила как незабвенное воспоминание о грядущих временах. Карта потерлась, выцвела и читалась с трудом, к тому же Клод предупредил Ричарда, что дунайский бассейн претерпел значительные перемены во времена Ледникового периода, когда с Альп сошли огромные массы камней. Русло Дуная со всеми его протоками в эпоху плиоцена пролегало гораздо южнее, поэтому ориентироваться на указатели Риса, сделанные в Галактическом веке, не имело смысла. Однако же кое-какие параметры старой карты не утратили своей ценности на протяжении шести миллионов лет: к примеру, по долготе Высокой Цитадели (Гран-Баллон) и Риса, отмеченного на карте городом Нёрдлинген, можно было вычислить точное расстояние в километрах. Куда бы ни переместился Истрол, он неизбежно должен был пересечь меридиан Риса. Таким образом, Ричард по расплывчатому плексигласу определил, сколько им плыть: двести шестьдесят километров или три с половиной градуса восточной долготы от принятого за нулевой меридиана Высокой Цитадели.
В крепости фирвулагов Ричард ровно в полдень выставил свой наручный хронометр так, что квадрант отражал солнечные лучи точно под прямым углом. Каждый день они отмечали местное полуденное время, а разница между ним и показаниями хронометра давала им возможность определить долготу. Они были уверены, что, когда доплывут до нужного меридиана, им останется только двигаться на север - и они выйдут к могиле...
Наконец с передней лодки пришел сигнал причаливать к берегу.
- Видите небольшой распадок меж холмов? - окликнула Анжелику Фелиция. - Ричард, скорее всего, считает, что иначе нам никак туда не проникнуть.
Они быстро вытащили лодку на берег.
- Ну что, ребята, думаете, прибыли? - поинтересовалась Фелиция.
- Во всяком случае, где-то близко, - отозвался Ричард. - Полагаю, восхождение будет приятным. По моим подсчетам, до Риса километров тридцать, если двигаться прямо на север. С вершины одного из холмов мы непременно его увидим, ведь эта чертова яма в ширину около двадцати километров. Пока я буду выставлять квадрант по солнцу, вы бы похлопотали насчет обеда.
- Рыба есть, - Марта с гордостью подняла над головой серебристую связку. - Предоставим Ричарду заниматься его навигационной бодягой, а все остальные - на кухню! Мы с мадам почистим рыбу, а вы наберите кореньев.
Клод и Фелиция послушно отправились выполнять приказание.
В тенистом уголке на опушке леса развели огонь. Рядом журчал чистый ручеек, вырывавшийся из толщи известковых пород и уходящий в болотную трясину, над которой витали тучи желтых бабочек. Спустя четверть часа аппетитный запах защекотал ноздри копателей кореньев.
- Пошли, Клод. - Фелиция ополоснула в реке сеть с клубнями. - Этого нам хватит.
Палеонтолог стоял по колено в воде среди высоких камышей и прислушивался.
- Что за странный звук? Может, бобры?
Они побрели к берегу, где оставили свои башмаки. Обе пары были сдвинуты с места.
- Смотри, - сказал Клод, указывая на топкий ил.
- Детские следы! - воскликнула Фелиция. - Черт, неужели тут могут быть фирвулаги или ревуны?
Они поспешили к костру со своей добычей и рассказали об увиденном. Мадам настроила свои метафункции, но не обнаружила поблизости присутствия гуманоидов.
- Наверное, какое-то животное, - предположила она. - Может, медвежонок?
- В раннем плиоцене медведей не было, - возразил Клод. - Скорее... Впрочем, этот зверь слишком мал, чтобы причинить нам вред.
Подошедший Ричард запихнул в рюкзак карту, блокнот и квадрант.
- Клянусь всеми святыми, кратер где-то неподалеку. Завтра на рассвете, как пить дать, будем на месте.
- Садись, поешь, - сказала Марта. - Чувствуешь, какой божественный запах! Говорят, лососина - единственная рыба, не уступающая мясу по содержанию жиров и белков. - Она облизнулась и вдруг, подняв глаза, приглушенно крикнула остальным, сидящим у огня лицом к ней: - Не оборачивайтесь! Сзади вас дикий рамапитек.
- Не смей, Фелиция, - прошептал Клод, видя, как непроизвольно напряглись мышцы спортсменки. - Это вполне безобидные существа. Можете медленно повернуться.
- У него что-то в руках, - заметила Марта.
Маленькая, покрытая золотисто-коричневой шерстью обезьяна стояла неподалеку меж деревьев; на мордочке застыл страх, смешанный с отчаянной решимостью. Ростом рамапитек был примерно с шестилетнего ребенка; его ступни и кисти поражали своим сходством с человеческими. На вытянутых руках он держал два зеленовато-золотистых шишковатых плода. Под ошеломленными взглядами путешественников мартышка шагнула вперед, положила свою ношу на землю и отступила.
Клод очень осторожно поднялся на ноги. Маленькая обезьяна еще попятилась.
- Ну здравствуйте, миссис... как вас там? Что поделывают муж, детишки? Милости просим к нашему столу. Проголодались небось при такой-то засухе? Фрукты - это хорошо, но одними витаминами сыт не будешь. Мыши, белки да саранча - все перебрались повыше, так ведь? Шли бы и вы за ними.
Клод приблизился и взял подарок рамапитека. Интересно, что это за фрукты? Дыни, а может, папайя? Он отнес их к огню, затем выбрал двух самых больших лососей и завернул их в широкий, как слоновье ухо, лист. Положив рыбу на место плодов, старик вновь уселся у костра.