Я находился на буровой два месяца. Каждый день я связывался по радио с дядей. Полковник не забывал баловать племянника! Отсюда туда отправлялись машины с нефтью, а возвращались — с гостинцем. С так полюбившейся мне дядиной самогонкой, с домашними колбасками. Колбаски мы с Молодцовым умяли за обе щеки, а вот с самогонкой вышла незадача. Она отличалась от привычного продукта как цветом, так и вкусом. Новая Земля преподнесла очередной сюрприз. Оказалось, что кедров, на орешках которого дядя настаивал свой напиток, тут не водилось. Пришлось настаивать на яблоках и коре дуба. Нет, самогон, как и всегда, был хорош, но пропала еще частичка того, что связывало нас с домом.
Да, черт побери, нам уже было недостаточно просто выживать на новой планете. Нам хотелось удобства, комфорта. Того, к чему мы привыкли. В клубе крутили фильмы, пусть не на большом экране, а на огромном телевизоре, реквизированном в замке. Как во времена моего детства, в видеосалонах. Фильмы это, конечно, были старые, перенесенные вместе с нами. До того, чтобы снимать свое кино… я даже не представлял себе, когда наступит этот момент, через сколько лет или десятилетий! Зато по радио транслировались радиоспектакли нашего, собственного производства. Энтузиасты, разбившись по ролям, читали земные книги.
Были готовы и чертежи судна. Вместо того, чтобы потрошить тепловозы, которые нам, особенно после открытия нефтяного месторождения, были нужны, как воздух, Михалыч спроектировал самую настоящую паровую машину. Вот что значит — старая закалка! Эти люди умели все! После завершения работ над броневиками завод начал производство отдельных деталей для корабля. Железнодорожная ветка тоже росла с каждым днем, знаменуя собой начало новой эры Новой Земли. Эры, в которой коренным обитателям придется потесниться.
Что еще бросало тень на лучи светлого будущего — это медузы. Они нападали без перерыва, как заведенные. Мы потеряли еще около пятидесяти человек, а скота — без счету. Собственно, благодаря потерям скота мы и могли себе позволить лакомиться домашней колбасой. Из тех частей, что не пострадали от выделений медуз.
Получив обратно в свое распоряжение БТР, к которому я начал относиться как к старому другу, мы, в составе прежней экспедиции, отправились в заранее условленное место — к мосту. После запуска трех красных ракет я увидел ответный знак — три столба огня. А на следующий день прискакал Конош с целой делегацией скагов. Он сообщил, что старейшины племени отдают интересующие нас земли, тем более, что большая часть все равно принадлежит другому племени чертей, отношения с которыми натянутые. И просят за это сущую малость — тысячу стальных ножей и пять тысяч стальных наконечников для стрел. То есть хитрые инопланетяне впаривали нам то, что им не принадлежало, уничтожая соперников нашими руками, да еще и недурно зарабатывали на этом! Скаги оказались не так просты, как я думал сперва. А еще я подумал, что такое соседство нам неоднократно аукнется в будущем. И, разумеется, оказался прав.
Так же мы получали право прохода через земли краснокожих, право делать в них дырки и строить дороги для железных зверей. Черти, со своей стороны, получали сервитут на наших землях. Самое существенное на их взгляд — шангам, то есть "безрогим", запрещалось охотиться на землях скагов. Вот уж на что, а на охоту мы не претендовали. Мы располагали более надежными источниками пищи — животноводством и земледелием.
К концу второго года вынужденной колонизации Новой Земли наш первый корабль отправился в первое плавание. Он хорошо принимал волну, но его максимальная скорость составляла всего шесть узлов. Да, не линкор. Но, учитывая, что строили судно те, кто видел море лишь на конфетном фантике — результат потрясающий!
Железнодорожная ветка тоже достигла конечного пункта. Именно по железной дороге, под прикрытием пулеметов бронепоезда, в Верхнезаводск — так мы назвали будущий город, и прибыли первые поселенцы. Мы начали возведение форта. Представить наш город на самом деле было легко — достаточно вспомнить фильмы про Дикий Запад. Да-да, вот именно такой форт из бревен мы и возвели. Отличался он только четырьмя пулеметными башнями на углах, где грозно водили стволами 12,7-миллиметровые пулеметы, и еще по паре башенок на каждой стене, где вооружение было поскромнее — пулеметы ПКМ.
Не то чтобы мы ожидали подвоха от скагов — чертям от нас живых было больше пользы, чем от мертвых. Но, как говорится, лучше перебздеть, чем недобздеть. Да и прочей живности хватало — тех же многорогов и саблезубов. Одна из таких тварей умудрилась перепрыгнуть через стену и была прикончена кинжальным огнем практически в упор.
Пришлось организовать пару истребительных отрядов, которые на бронированных Уралах вывели в расход не меньше полусотни клыкастых хищников. А, кроме того, они сделали важное открытие — Енисей, на берегу которого стоял Верхнезаводск, всего в тридцати километрах вниз по течению сливается с Уралом, а тот, в свою очередь, впадал в море, оставаясь судоходным на всем своем протяжении. Там, на месте слияния двух рек, мы основали второй город — Порт-Артур.
Поскольку корабль уже приближался, первым делом мы сосредоточились на строительстве причала. Дабы успеть вовремя, пришлось привлечь на помощь скагов. Тут черти в очередной раз показали норов, затребовав за свои услуги еще сотню стальных ножей. Капиталисты проклятые!
Ох, намучились с ними прорабы. Ни черта не понимая на человеческом языке, рогатые постоянно требовали жрать, работая спустя рукава. Только благодаря Коношу, который поведал, что телесные наказания у инопланетян в порядке вещей, мы поспели в срок.
Кстати, готовили скаги просто невероятно! Язык проглотишь! Любое мясо, сколь угодно лежалого, они умудрялись превратить в изысканный деликатес. Да, потом на горшок бегать устанешь. Во вкусно же!
Мы не оставались в долгу, отплатив аборигенам той же монетой. Открыли им алкоголь и табак. Злая вода, как назвали водку черти, привела их в бурный восторг, а вот с табаком случился затык. Никотин вводил инопланетян в состояние дурмана, в котором они чудили по-черному. Собственно, этот факт способствовал выведению сигарет из оборота впоследствии.
Словом, на стройке мы не скучали. Какова же была наша радость, когда на горизонте показался дымок. Через бинокль я разглядел корабль. Колесный пароход, какие в давнем прошлом старой Земли бороздили водную гладь рек и морей.
На чертей зрелище произвело и вовсе неизгладимое впечатление. Их крохотные плоскодонки не шли ни в какое сравнение с чудом земной техники. Впрочем, радость была недолгой. Лишь до тех пор, пока я не смог различить название на носу корабля — "Ришительный".
— И кто додумался так его назвать? — поинтересовался я у Семенова, которого дядя назначил капитаном судна.
— Я! — с гордостью ответил дважды капитан. — Нравится?
— Ну как тебе сказать… а какое проверочное слово?
— Как это — какое? Риск!
На этом литературное образование бывшего участкового, а ныне — министра обороны, было закончено. В первую очередь из-за того, что милиционер увидел Коноша. Нет, он видел его и раньше, но на фото. Вживую, естественно, впечатления были более яркими.
— И с этими чертями нам придется жить? — удивился капитан.
— Не ссы, солдат ребенка не обидит, — ответил Конош.
Сказывалось общение с кузнецом… министр же после этих слов едва не грохнулся в обморок.
Мы приступили к разгрузке. Огромную помощь оказал козловой кран, который мы смонтировали в первую очередь. Разгрузка пошла заметно веселее. Помимо того на корабле прибыл дизельный генератор, пара тракторов и пятьдесят человек рабочих. Люди пришлись весьма кстати. Вечно пьяные черти перестали быть надежным трудовым резервом. В принципе, мы сами виноваты. Не стоило знакомить их с алкоголем.
В следующий рейс "Ришительный" прибыл с баржей, что позволило в значительной мере увеличить его грузоподъемность. Мелочь мы перевозили по железной дороге.
Через полтора года мы смогли обеспечить жильем каждую семью. Ну как — жильем… по две-три комнаты в бараках, исходя из размера семьи. Холостяков, которых, кстати, становилось все меньше и меньше, мы поселили в общежитии. Конечно, это были меры временные и вынужденные. Вообще, я был удивлен, насколько увеличилось население за три с половиной года! Даже с учетом многочисленных потерь, популяция двух городов — Верхнезаводска и Порт-Артура, составляла пять тысяч человек!
Еще сто пятьдесят человек осталось в деревне — демонтировать остатки оборудования на заводе. Пока проблема энергоснабжения была решена благодаря постройке нескольких водяных мельниц с генераторами, но конструкция отличалась сомнительной эффективностью. Все же, не зря человечество из всех источников электроэнергии остановилось на тепловых электростанциях.
Скоро начали прибывать и станки с завода. К этому времени мы уже добывали цемент из мергелевого известняка ближайших скал и строили завод в трехстах метрах от выхода каменного угля на поверхность.
В тот день, когда завод дал первую плавку, мы с Мариной поженились. Свадьба была достаточно скромной — присутствовали только члены правительства и ближайшие друзья. Зато скаги прислали целую делегацию с подарками — Конош сказал им, что я — один из старших племенных вождей, гырхыр. Черти притащили многорога, запеченного целиком. Ума не приложу, как они умудрились приготовить такую громадину целиком, при этом — совершенно равномерно прожаренного. Фаршированного местными ягодами, на вкус напоминавшими нашу, земную клюкву. Впрочем, большую часть подарка сами инопланетяне и слопали.
Мы давно хотели посетить скагов, но не было удобного случая. А свадебное путешествие — чем не повод? И на старом верном и испытанном бронетранспортере мы поехали знакомиться с Кинжаем — верховным вождем племени. Его ставка располагалась в пещере над крутым обрывом на Сигнальной горе. Конош предупредил сородичей о нашем визите и нас сразу проводили к племенному вождю. Старый скаг с позеленевшей от времени кожей лежал на подстилке из сухих трав в просторной круглой пещере, стены которой были украшены изображениями животных, пронзенных стрелами и три уже знакомые тощие фигуры с длинными руками. Среди этих рисунков мы увидели и себя — люди и бронетранспортер оказались изображены достаточно точно. Только стрелы были затерты, что не могло не обнадеживать.
Я подарил вождю нож и наконечники для стрел. Кроме того хотелось не ударить в грязь лицом и, в ответ на свадебный подарок, преподнести Кинжаю нечто такое из нашей, земной пищи, что не оставит его равнодушным. И я угостил скага дядиной самогонкой и сыром. Выпивка оставила старика равнодушным, а сыр произвел настоящий фурор. Вождь оценил вкус, но больше всего интересовался, как мы умудрились засунуть внутрь дырки. Признаться, я сам плавал в технологиях, так что отделался объяснением, что это все колдовство.
Все общение происходило через Коноша, который успел понабраться наших слов. В первую очередь я спросил про три фигуры — давно меня изводило любопытство. И получил ответ, что это — божества чертей, прибывшее с неба, научившее их всему, что скаги умеют. Имя божеств в переводе Коноша прозвучало как "Трижды одинаковый Тилис".
За спиной вождя висело его оружие — большой лук, собранный из пластин различных пород дерева, усиленный роговыми пластинами и конским волосом, а так же стрелы и дротики. Понятно, что после фигур меня заинтересовал лук — такой уровень технологий был на голову выше всего, что мы видели у чертей. Кинжай поведал, что этот лук передается из поколения в поколение, от вождя к вождю. Да, это не их работа, но работа их предков. Когда-то, очень давно, скаги жили далеко отсюда, за большой водой. Они умели делать стальные ножи, строить каменные дома. Но по какой-то причине, которую уже никто не помнит, Трижды одинаковый Тилис разделил племя и часть прибыла сюда. Тут старик слегка путался. Он утверждал, что божеств прогневили именно те, что остались за большой водой, но наказанию почему-то подверглись именно те, что прибыли сюда. Наказание заключалось в том, что местные черти утратили способность строить каменные дома, делать стальные ножи и все в таком духе.
Мы гостили у инопланетян две недели. За это время я более-менее разобрался в устройстве их общества. Скаги жили, следуя неписанному своду правил — Заветам Предков. Неписанному по той причине, что письменности аборигены еще не успели изобрести, то есть все Заветы передавались устно. Вполне естественно, что информация искажалась. Один не так сказал, другой не так запомнил. Поскольку носителем сакральных знаний в каждом из племен являлся вождь — "хыр", то ответственность целиком возлагалась именно на него — хыра. Отсюда и первопричина войн между племенами скагов. В одном племени считали, что неверную жену следует топить в реке, в другом — что сбрасывать со скалы. Соответственно, каждый считал, что другое племя оскорбляет Заветы Предков. Чем не основание устроить заварушку?
Однако, это касалось только красных чертей. Достаточной причиной для войны с коричневыми являлось то, что они — коричневые. Вот такой первобытный расизм.
Помимо главы племени — гырхыра, в племени было несколько младших вождей — хыров. Что, кстати, со временем трансформировалось в более привычное земному уху "хан". В каких-то исключительных случаях совет старейшин выбирает Багырхыра — Великого Хана скагов. Сейчас эта должность свободна и Кинжай не смог вспомнить, когда в последний раз выбирали Багырхыра, туманно пояснив, что это было еще при прежнем хане.
Дни рождения черти праздновали всем скопом, раз в году, во время сезона дождей. В те дни, когда Арес закрывает собой Солнце и планета погружается в двухнедельную тьму, собирается совет старейшин, которые решают, как всем аборигенам жить дальше. Потому что делать в кромешной тьме все равно совершенно нечего, остается только совещаться.
Скаги придерживаются многоженства, что, учитывая потери мужской части племени на охоте и на войне, вполне объяснимо. Сам Конош, являясь еще молодым воином, имел пока что всего одну жену, причем — дочь Кинжая! То есть над давний знакомый уверенно двигался к тому, чтобы самому стать ханом!
Единственное, что омрачало торжество нашего визита — болезнь сына, Ксицы. Ребенок лежал в лихорадке несколько дней, что, впрочем сильно никого не печалило. По причине весьма примитивной медицины детская смертность у аборигенов зашкаливала. Далеко не каждый разменивал десятый сезон дождей.
Пацана уже практически похоронили, но тут Марина сотворила настоящее чудо, прописав чертенку антибиотики. К концу нашего визита малец уже вовсю прыгал, отчего Кинжай, да и все скаги, зауважали нас еще больше.
Если говорить о медицине краснокожих, то она заключалась в примитивном шаманизме. Племенной колдун — единственный, кому дозволялось наносить на свое тело татуировки, и не только на тело, но и на лицо — там красного пятна не было, лечил болезни и раны танцами вокруг костра и песнями. Так же шаман призывал дождь, удачу в битве и все остальное. Понятно, что все это — шарлатанство чистой воды, но я не стал разуверять в волшебной силе шамана новых друзей. Да и не улыбалось нажить врага в лице самого шамана, который, занимаясь непыльным делом, весьма недурно с этого жил.
Точную численность скагов не удалось установить. Хан в ответ на этот вопрос твердил "ба", что в переводе означает "много". К исходу двухнедельного пребывания в гостях, я сам нахватался инопланетных слов и вполне мог изъясняться без переводчика. Язык чертей был построен на основе неограниченного словообразование из существующих слов. То есть, когда требовалось новое слово для описания чего-либо, чего в их языке еще не было, рогатые просто брали нужные слова и составляли из них новое. Отсюда получались чудовищные конструкции понятные по смыслу, но пока проговоришь — язык сломаешь.
Основное занятие скагов — охота и собирательство. Земледелие им не знакомо. Скотоводство ограничивалось разведением лошадей. И, как б удивительно это не звучало, конь для чертей стоил дороже собственных жен! Это если жена по своей воле изменила супругу — ее надлежало скинуть со скалы или утопить в реке, в зависимости от трактовки Заветов Предков, а вот поменять жену на коня — это запросто.
Вообще же, как уже упоминалось, родина красных скагов не здесь. Они пришли из-за моря, с юга. Такая новость дала новую пищу для размышлений. Их маленькие лодочки не могли пережить морской переход. Плюс, обнаруженная нами постройка. Плюс, лук Кинжая. Следовательно, там, на юге, находится более развитая и более мощная цивилизация скагов. Если, конечно, они тоже не прогневали Трижды одинакового Тилиса и не позабыли все, что умели.
Родственные связи у чертей невероятно широкие. Говоря "мой брат" скаги могут иметь в виду как родного брата, так и мужа сестры, и, даже, сына дяди в невесть каком колене. Живут они не так уж и долго — порядка сорока земных лет, погибая, в основном, в боях, на охоте и от болезней. Лишь немногим счастливчикам удается дожить до шестидесяти.
Кинжай убеждал меня, что обман или воровство у чертей вообще не встречаются.
— Зачем говорить то, чего нет, когда этого нет? Ведь от этого оно не станет есть! — искренне недоумевал хан.
Ну-ну… я бы, конечно, поверил, если б не видел довольную рожу шамана, который, особо не надрываясь, трескал мясо за троих.
Другое дело — военные трофеи. Поверженного противника скаги готовы ободрать до нитки. Были бы у них коронки на зубах — сняли бы и их. Рабы тоже считались законным трофеем. Но только если раб — коричневый черт. Своих, красных, рогатые в рабстве не держали. Зато коричневые, попав в неволю, дохли, как мухи.
Здесь, опять же, играют роль Заветы Предков, которые гласят, что кровь можно смыть только кровью. Одно дело, когда аборигены крошили друг друга на войне — тут все было честно. А вот причинить смерть скагу вне поля боя… это — тяжкий грех. Или как говорят сами черти — "винеш". Так появляется Долг Крови и весь род начинает охоту на виновника, пока кто-то не прикончит его.
Вот тут я понял, что с таким отношением к жизни нам очень повезло, что положив не один десяток чертей, мы, все же, заключили с ними союз. Или в этом заслуга Коноша, или магия металла, который сами скаги разучились добывать, и ножи со стрелами послужили достаточной оплатой Долга Крови. А, может, они просто не считали нас за равных, чтобы требовать ответной крови?