- Аголан Рекенте по-прежнему единственная законная наследница дома. Госпожа ан Рекенте очень любит свою внучку. Это правда, Тигарр. Я постарался выяснить всё, что можно об Аллирон ан Рекенте. О "старухе", как вы её зовёте. Очень запутанная история, инспектор. Крайне запутанная.
- Да знаю я, знаю, - инспектор раздражённо махнул рукой. - Про старуху можно книги писать. Если бы умел, написал бы. И про её благотворительность, и про её преступления. Про всё. Как это в одном человеке умещается, понять не могу.
- Преступления? Ничего не было доказано.
- Слушайте, Виккер, вы же всё понимаете. Это не допрос, я дал слово, что всё останется между нами. У меня есть статистика - сам собирал. Пятьдесят девять пропавших без вести людей. Восемнадцать эпизодов, аналогичных эпизоду с Хольте. Незаконное использование человеческих тканей в качестве донорских. И ни одного доказательства. Это только то, что я сам откопал. Наверняка там больше. Ещё кофе?
Виккер кивнул.
- Намного больше. Но нам нужны неопровержимые доказательства хотя бы одного эпизода. Понимаете? Неопровержимые. Преступник никогда не может убрать все улики. Во всех случаях. Когда-нибудь да ошибается. Ан Рекенте не ошиблась ни разу.
- Иными словами, ей помогают. Я и сам догадался.
- И помогают очень влиятельные люди. Боюсь, это давно уже политический вопрос. Если мы попытаемся обвинить дом Рекенте, не осознавая, на что идём, завтра, возможно, просто перестанем существовать. Исчезнем из истории.
- И вы её боитесь, - Тигарр разлил кофе по чашкам.
- Я осознаю степень риска, - возразил Виккер. - Я иду на риск, когда дело того стоит. В данном случае - никаких шансов. В настоящий момент.
- Понятно. Осталось немного - зачем вы повезли её в дом.
- Идиотская идея, - Виккер потряс головой. - И не моя. Я сразу сказал, что ничего хорошего из этого не выйдет.
* * *
- Слышал о вас, читал о вас, - владелец салона лично вышел встречать эль-Неренн. - Рад, что посетили нас. Если позволите, помогу выбрать ваш новый облик. Вам и вашей подруге, - короткий поклон в сторону Хольте.
- О, нет, теариан-то, - Хольте вернула поклон. - Только ей. Мной займёмся в другой раз.
- Как пожелаете, как пожелаете, - хозяин салона вручил ей карточку. - В любое время. Желаете присутствовать? Следуйте за мной, пожалуйста.
- Это надолго? - шепнула эль-Неренн, чувствуя себя страшно неудобно. - Я не знаю даже, как себя вести.
- Интуиция, - подмигнула Хольте, сама не ожидавшая подобного приёма. - Доверься ей. О времени не думай - торопиться некуда.
Эль-Неренн не раз видела этого человека - коротко стриженого, высокого, немного сутулящегося, всегда одевающегося в чёрно-белое, с короткими седыми усами. Родом, несомненно, с Тераны, с дальнего юга. Но имя его она вспомнила не сразу.
* * *
- Договор формально не считается заверенным, - Виккер поднял стопку бумаг, не забыв надеть перчатки. - Но в случае с домом Рекенте это не обязательно. Вы дали согласие в присутствии двух свидетелей. Это всё равно, что подписать договор и заверить его у нотариуса.
- Они могут потребовать, чтобы я вернулась? - поинтересовалась эль-Неренн, сжав зубы. - Через суд?
- Судя по тому, что они отказались от всяких претензий - вряд ли. Но договор очень плохой, теарин. По сути, это рабство. Приукрашенное, со множеством привилегий, но - рабство. Госпожа ан Рекенте распоряжалась бы вашей жизнью, имуществом и всем прочим. Не навсегда, но вы понимаете, как легко было бы продлить подобный договор.
- И нет возможности разорвать его? Освободиться?
- Есть способы. Можно выкупить свою свободу. Тут есть этот пункт. Разумеется, изложено иными словами. Вряд ли бы вы смогли собрать столько денег, не покидая дом Рекенте.
- "Способы". Что ещё? Кроме выкупа.
- Elain set-a elain. Знаете, что это означает?
- "Кровь за кровь", - медленно выговорила эль-Неренн. - Что... я должна привести кого-то вместо себя?
- Или оставить им ребёнка. Тут есть и такой пункт. Если в доме рождается ребёнок и вы являетесь его матерью или отцом - в зависимости от пола - вы можете прекратить службу в доме, немедленно. Ребёнок остаётся в доме. Кроме того, дом выплачивает вам вознаграждение. Весьма щедрое.
- Остаётся... как собственность дома?
- Верно, теарин. Поймите, законы дома на территории дома имеют преимущество. Формально всё изложено так, что рабством это не назвать. Претензий предъявить невозможно.
Эль-Неренн вновь спрятала лицо в ладонях.
- Я ведь читала договор, - сообщила она, не отнимая рук. - Там не было ничего подобного.
- Старый трюк, теарин. Кроме того, предполагалось, что вы будете под действием наркотика. Извините, мне нужно поговорить с врачом. Оставайтесь здесь.
Они говорили, не слишком повышая голос, и эль-Неренн, невольно, стала прислушиваться.
- ...Под наблюдением, - Эйзенн. - Думаю, это улика. Подобные препараты должны использоваться только в клиниках. Только по предписанию лечащего врача, только при наличии подписанного пациентом согласия на использование. Девушку необходимо полностью обследовать - я постараюсь проделать это анонимно.
- То, что ей ввели, не действует, как ожидалось? - Виккер.
- Верно, теариан. Полчаса назад у неё должна была наступить третья фаза. Активная фаза. Но препарат не подействовал - хотя доза почти вдвое выше рекомендуемой. Не знаю, откуда такая стойкость.
- Вы сказали "третья фаза"? - эль-Неренн возникла рядом с ними. Эйзенн опустил голову.
- Теаренти, это...
- Я знаю, что такое "третья фаза". Книжки читаю. У кого она должна была наступить - у меня?
- Да, - Эйзенн поднял голову. Выдержать взгляд девушки было непросто.
Эль-Неренн отступила на шаг, прижала ладони к животу.
- Она... хотела, чтобы я... чтобы у меня, сегодня...
- Боюсь, что так, - Виккер осторожно взял её за локоть. - Прошу, успокойтесь. Ничего этого не случилось.
- Племенной скот, - эль-Неренн выглядела изваянной изо льда. Сегодня вечером. Я - племенной скот. Кто должен был стать отцом?
- Кто-то из тех, кто был в доме в тот вечер, - Эйзенн подошёл к ней. - Препарат действует недолго. Вы ничего не вспомнили бы, через час. Присядьте, пожалуйста. Использование такого препарата было незаконным. Во всех смыслах.
Эль-Неренн, похоже, не видела и не слушала их.
- Внук, - произнесла она. - Он увидел меня, он удивился. Это он.