- Ничего страшного, поверь. Прокатимся в столицу и обратно. Поговорим, если захочешь.
- Вас разжаловали в сиделки? - усмехнулась эль-Неренн.
Дежурная рассмеялась. Хрипло, неприятно.
- Нет, я сама попросила.
- Но почему?
Женщина придвинулась поближе, присела. Перестала улыбаться. Запрокинула голову - указала на два едва заметных шрама, по обе стороны горла, у самой шеи.
- Ты сумела сбежать от старухи, - женщина взяла эль-Неренн за руку, пристально смотрела ей в глаза. - Оставила её с носом. Я - не сумела.
Эль-Неренн ощутила холодок, проползающий по спине.
- Я поклялась, что отпраздную тот день, когда она заплатит за всё, - дежурная усмехнулась, поднялась на ноги. - Можешь звать меня Хольте. Похоже, сегодня тот самый день. Впрочем, можно отпраздновать позже. Я хотела увидеть тебя, своими глазами.
Эль-Неренн вспомнила слова Виккера. Тогда, вечером, под огнями праздничного салюта.
- Но как вы... как она вас отпустила?
- Думаю, ты догадываешься.
- "Кровь за кровь", - предположила эль-Неренн, тихо. Хольте кивнула. Она вовсе не старуха, поняла девушка. Просто выглядит очень старой. Глаза, голос, походка... ей едва ли за тридцать.
- Я расскажу, если хочешь. Завтракай, я уйду, - дежурная поднялась. - Прогулка через полчаса.
- Что стало с вашей дочерью? - поинтересовалась эль-Неренн, когда охранница была уже на пороге. Хольте вздрогнула, обернулась. Медленно вернулась к столу, присела на корточки.
- Я не говорила, что это была дочь.
Эль-Неренн улыбнулась, выдерживая её взгляд. Дежурная прищурилась, кивнула.
- Я выкупила её. Как раз под Новый год. Собиралась разобраться со старухой, - встала, тряхнула головой. - Ты успела раньше, но я не в обиде. Я знаю, где её содержат. Зайду как-нибудь, передам привет.
* * *
Прогулка - в том самом саду - оказалась приятной. Эль-Неренн ощущала взгляды всех, кто был вокруг. Ощущала почти физически. Но - ни одного презрительного. Некоторые смотрели с уважением, но поспешно опускали глаза, стоило встретиться с ними взглядом.
Эль-Неренн прислонилась спиной к тому самому дереву. Всё ещё видны брызги краски, в самом низу ствола. На душе было и приятно, и мерзко одновременно. Приятно - потому что все, кто хотели ей зла, получили по заслугам. Поделом. Мерзко - по той же причине. Она помнила, смутно, выражение лица "толстого". Он явно хотел мне что-то сказать, неожиданно поняла девушка. Но побоялся.
- Разрешите? - голос директора.
Эль-Неренн вскочила на ноги, учтиво поклонилась. Горло тут же отозвалось болью.
- Можно без формальностей, - "Пугало", как звали директора за его спиной, поправило очки и улыбнулось. - Как вы себя чувствуете?
- Спасибо, теариан-то. Хорошо.
- Я хотел бы извиниться, теарин. Вас едва не похитили - у нас никогда такого не случалось. Нет худа без добра, мы взяли почти всех. Двое или трое сбежали, но их, думаю, поймают.
Эль-Неренн кивнула. Директор был не очень приятным человеком, раздражительным и щедрым на наказания. Походил на скелет, обтянутый кожей.
- В случае неприятностей прошу связываться лично со мной, директор протянул ей карточку. Ого! - Надеюсь, мы с вами будем видеться редко. В этих стенах, - он улыбнулся.
Надо полагать, это была шутка. Эль-Неренн опустила глаза и тихо рассмеялась.
- Выздоравливайте, - директор прикоснулся к её правому запястью и отбыл.
Он меня боится, подумала эль-Неренн. Хорошо это или плохо? В случае с новой комнатой, обслуживанием и расходами на операцию - несомненно, хорошо.
* * *
- Думаешь о чём-то неприятном? - Хольте, охранница, сопровождала эль-Неренн. Терапевт - темнокожий коренастый парень лет двадцати пяти ехал в кабине, с водителем. Они с Хольте - в отделении для "груза", как его обычно называли.
- Да, - отозвалась эль-Неренн. Детектив, взятый в библиотеке учреждения, не читался. С огромным трудом осилила две страницы - и отложила.
- Расскажи, как тебе удалось, - Хольте взглянула девушке в глаза. Не бойся, никто не слушает. Я умею хранить тайны.
Да, наверное. Эль-Неренн успела связаться с Виккером и попросила выяснить, кто такая Хольте. Тот позвонил, в том числе, инспектору и минут через двадцать подтвердил. Да, всё верно, та же история. "Поймалась" таким же образом. Подавать в суд не стала, даже после того, как покинула дом Рекенте. Да, дочь, шести лет, сейчас живёт у двоюродной сестры. Всё совпало.
Никому не доверяй, эль-Неренн.
- Не люблю вспоминать это.
- Понимаю. Мне непонятно - как ты выбралась из дома. Старуха всегда ходила с двумя мордоворотами. Охрана в доме. Как ты сумела? Это было под Новый год, верно?
- Верно, - эль-Неренн опустила голову. - Под Новый год. Шесть месяцев назад.
* * *
Вообще-то прислуге в доме Рекенте покидать дом не позволялось. Почти никогда. С другой стороны, если следовать прихотям "старухи", жить можно. У всех людей есть странности. Странности госпожи Рекенте были не настолько сильными, чтобы превращать жизнь в кошмар.
А под Новый год случилось неслыханное - прислуге разрешили съездить в город. Отпраздновать начало года. Не всем - двое остались дежурить, до утра. Ходили слухи, что вся семья Рекенте также отмечает праздник вне дома - оттого и послабление. Так или иначе, но эль-Неренн, выпив минеральной воды, переоделась в выходное - собственное - платье и осталась в своей комнатке, ждать машины.
Проснулась - рывком - примерно за час до Нового года. И похолодела - машина уже уехала. Почему ей не сказали? Дверь не заперта - могли войти и окликнуть.
Стакан с минералкой ещё стоял на столе. Эль-Неренн отхлебнула и поморщилась - вода выдохлась. Неприятный металлический привкус. Гадость, в общем, эта выдохшаяся минералка.
Она выскочила в коридор. Всё в порядке - слышны голоса, охранники. Её действительно не позвали. Что за... Настроение сразу же испортилось. Вот так. А ещё сегодня у неё - день рождения. Ровно в полночь. Мама шутила - всегда можешь сказать, что тебе на год меньше. Родилась ровно в полночь, секунда в секунду.
- Эль-Неренн? - охранник. - Госпожа просила подойти к ней.
Вот оно что. Старуха придумала ей какое-то поручение. Ну конечно, подумала девушка, начиная злиться. И так всю жизнь.
Охранник проводил её по ступенькам вниз, в первый подземный этаж. Общий зал прислуги - прямо. Ей же указали на вторую дверь слева. Охранник держался необычайно почтительно. С чего бы это?