– Хм... Вот, значит, о чем речь, наконец.
Сэр Конрад вздохнул.
– Я слушаю.
– Милорд. Я имею честь просить руки леди Хайдегерд, – заявил он.
– Да неужели? И давно ты так решил? – прищурился граф.
– Вчера. Когда она сказала, что вы намерены выдать ее за меня.
– Так и сказала?
– Именно так. Ну, или почти так.
– В каком смысле «почти» ?
– В том смысле, что вы бы не возражали, если мы с ней поженимся.
– А! Ну что ж, я и вправду не возражаю, – пожал Конрад плечами. – Это все? Ты доволен ответом?
– Милорд! – возмутился Торин. – Речь идет о счастье молодой леди! Вашей дочери!
– Сынок, – снова вздохнул граф Арден, – ты сделал предложение и получил ответ. Положительный. Чего тебе еще надо?
– Чтобы Хайди была счастлива. Я ее люблю. Я ее всегда любил. Еще с детства. А теперь ей пришла пора, ну, понимаете... Ей пора замуж.
– Что, мучает тебя? – подмигнул сэр Конрад. Ему ли не знать, чем развлекаются юные девы.
– Я не жалуюсь, – пожал плечами молодой рыцарь. – Пусть играет, если ей хочется. Но все же ее замужество – это очень серьезный шаг, и не понимаю, почему вы об этом так шутите...
– Торин! – прервал его сэр Конрад, и с лица его сошла усмешка: – Ну, сам подумай, за кого я могу ее выдать? За кого-нибудь из местных баронов? Или за иностранного принца? Как ты думаешь, с кем Хайди будет счастлива?
– Есть, наверное, достойные женихи... Хоть бы и при дворе короля.
– У этого короля такой двор, что и родная дочь мужа не нашла, – фыркнул граф. – И даже если бы нашелся высокородный и красивый герцогский сын, ты представляешь себе, чего от нее будут ждать? Быть благочествой католичкой, рожать детей, подчиняться мужу и, не дай бог, не позволить никакому другому мужчине прикоснуться к себе.
По-твоему, моя Хайди будет при этом счастлива? А ты знаешь, что ее невинные игры вроде вашего вчерашнего развлечения считаются здесь смертным грехом, и если женщину на таком поймают, она не то что мужа, и жизнь может потерять. Даже герцогиню не пощадят!
– Уж будто все они тут такие благонравные...
– Они не благонравные. Они прятаться умеют. А наша с тобой милая девочка не умеет! Она до сих пор в глубине души убеждена, что все мужчины вокруг созданы для нее, и только по доброте душевной мучает одного тебя, зная, что ее все равно простят... В том-то и дело, она уверена, что ее простят, что бы она ни сделала, она ведь никогда не сделает ничего плохого!
– Она чудесная девушка, милорд. В ней нет ни капли зла. И она не хотела меня мучить. Она совершенно искренне предложила, чтобы, раз уж она мне обещана, я ее взял даже без свадьбы.
– Вот именно! – сэр Конрад даже вскочил. – Просто так и сказала! Без задней мысли, без хитрости и без кокетства. Если бы ты в самом деле решил воспользоваться ее предложением, она бы отдалась без сопротивления. А за такое здешнюю девушку ославили бы блудницей, прокляли на веки веков и из дому выгнали. Так как я могу позволить ей выйти за кого-либо, кроме тебя? Только ты, и никто другой. Так что не удивляйся легкости моего согласия. Можешь жениться хоть завтра.
Торин не ответил. Он только удивленно взглянул на графа, опустил голову в прощальном поклоне и ушел.
Глава X
Голова отца Пантора, почтенного помощника келаря Святой Анны, жестоко болела. И с подобающим раскаянием он твердил про себя, что это его собственная вина. Разве так уж необходимо было за завтраком выпить все, что гостеприимный замковый повар, дай ему Бог здоровья, наливал в кубок достойного монаха? Повар – он же мирянин. Да еще из таких дальних мест, где, верно, и не слыхали о жесткой дисциплине, отличающей прославленную обитель Святой Анны. Достоуважаемый инок мучился похмельем и совестью. Что подумает о братии Святой Анны этот могущественный лорд, а уж что скажет его леди – лучше и не предполагать!
И ведь надо же такому случиться в день отъезда! Знал же еще вчера: завтракать – и в карету! Ну, что за причина: мол, леди задержалась в своих покоях. Они всегда опаздывают. На то и леди. А ты, уважаемый брат, сиди и жди! И нечего было пробовать то вино, что лорд любезно передал для самого аббата!!!
Попробовав этого вина – совсем капельку! – отец Пантор уснул так основательно, что пробудился перед самым обедом. И его младшие собратья тоже. И расплатой за грех чревоугодия и невоздержанности была ужасная головная боль.
– Прошу вас, святые отцы! – воззвал Герт Ладри, ставя на дубовый стол кувшин и несколько кубков. – Это вам поможет. Чудесный отвар, после него голова совершенно новая. Как рукой снимет всякую хворь. Потом еще чуток отдохнете, и все забудется.
– Как же, забудется! – простонал брат Пьер, тот, с божественным голосом. Впрочем, голос у него сейчас был хриплый и слабый. – Это ж позор на весь мир. Монахи перепились в гостях у лорда! Из-за нас графиня в Ноттингем не поехала. Представляю, как она рассердилась! И дадут ли еще нам хоть что-нибудь, это еще вопрос. Как бы после всех угощений да уважений не уйти отсюда пешком, да несолоно хлебавши...
– Не беспокойтесь, добрый брат, – утешил его мастер Ладри, – леди графиня даже обрадовалась, что выезд задерживается. Такая дама, да чтобы собралась за один день! Чем дольше, тем больше времени ей на всякие банты да притирания. Завтра поедете, и вино для аббата еще найдется в погребах, только уж, чур, без спросу не пробовать. Такой, знаете ли, благородный напиток: кому он предназначен, тому от него самое что ни на есть блаженство. А случайно или по злоумышлению – само же и покарает.
Монахи слушали болтовню Герта и вздыхали. Попенять бы за шутки такие над святыми отцами, да сами же виноваты! Не открывали бы той баклажки – не случилось бы такого позора...
В это время сэр Конрад, его жена и три оставшихся в замке рыцаря тревожно ждали известий.
Почти все войско Ардена отправилось в путь сразу после рассвета. Одна из больших, запряженных четверкой крытых телег медленно двигалась через лес. Торин рассудил, что спешить некуда, а дюжина людей в доспехах – тяжелый груз даже для четырех тяжеловозов. Встретят или не встретят?.. Прав ли был милорд в своих рассуждениях насчет врагов, местных нравов, разбойничьих повадок?
Место на козлах Торин оставил за собой. С двух сторон он прикрыт неширокими досками, а стрелка спереди как-нибудь да заметит. Не в первый раз. Тайные козыри лорда Ардена: сказочно легкие доспехи и африканские щиты – он дополнил еще одним секретным оружием. Это были два игрушечных арбалета, одно из европейских новоизобретений, привезенных издалека.
Маленькому принцу Родерику подарили их несколько лет назад. Он рос быстро, и разукрашенные игрушки стали лишними почти сразу же, но Торину они нравились. Он вообще любил необыкновенное, хорошо сделанное и украшенное оружие. Выбросить эти две цацки не захотел, а теперь вот и пригодились. Он приказал укрепить их вместе с колчанами под днищем повозки.
Торин не считал вылазку особо опасной. Все учтено. Единственное, что угрожает его друзьям, а в особенности ему самому – это задремать от скуки под мерный шаг лошадей и потерять бдительность. Тогда и впрямь могут застрелить ненароком.
Рыцари уходили тихо. Немногочисленные слуги, которым пришлось находиться близко, старательно не обращали внимания на воинские упражнения. Мало ли какие дела есть у замковой стражи!
Но прошло уже шесть часов, а известий все нет.
Леонсия волновалась.
Лорд Конрад волновался тоже.
– Возвращаются! – прокричал с башни Родерик. Ему доверено было сторожить вместо уехавшего часового.
Граф с женой поспешили на двор.
– Странно, – проговорил сэр Конрад, присматриваясь. – Их, кажется, больше, чем было...
А Торин Мак-Аллистер, от злости сжимая конские бока сильнее, чем надо, угрюмо приближался к замковому рву во главе внушительного отряда. Конь был не его. Бывший хозяин этого коня сидел сейчас на повозке и притворялся спокойным. Во всяком случае, он казался спокойнее, чем сам Торин.
Бушевавшие в душе Мак-Аллистера чувства были до странности похожи на ощущения достойного отца Пантора после «зачарованного» вина.
Дело в том, что стратегически выверенный и тактически грамотный план лорда Ардена провалился с громким треском, который все еще отдавался в ушах доблестного командира злорадным хохотом.
Нет, в самом деле! Ну с кем такое могло случиться?!