- Забудь, - усмехнулся он. - Это была шутка...
Ветер тихо играл в кроне деревьев, шурша зеленой листвой, творя свою мелодию, передавая в деталях свой непостоянный и обманчивый характер. Природа никого не жалеет, но порой она может приютить тебя и заново научить верить в чудеса, даже самые маленькие и несущественные.
- Я мог бы стереть твои воспоминания о том дне, - как бы невзначай заметил юноша, и, приоткрыв глаза, с интересом посмотрел на девочку, ошарашенную таким заявлением. - Но почему я никак не могу решиться на это?
- Потому что ты хороший? - неуверенно улыбнулась она, и получила в ответ такую же нежную улыбку, а в вишневых глазах играли чертенята.
- А может это ты другая? Ты сумела мне кое-что подарить...
- Что?
- Смысл жизни...
Обратного пути до дома Мэл не заметила, хотя обычно он занимал около получаса прогулочным шагом. Девочка открыла для себя еще одну тайну жизни, хотя и раньше это знала, но не до конца осознавала: для того чтобы что-то взять, надо для начала что-то дать...
Взбежав по лестнице на террасу, она остановилась, перевела дыхание и, отряхнув мятое платье нежно-зеленого цвета, вошла в дом. Бабушка с дедушкой давно устали от городской жизни и переехали за город, здесь обычно Мэл гостила у них летом. Тихо, спокойно, ничто тебя не тревожит, все предельно просто и ясно.
В зале никого не оказалось, скорее всего, родные сейчас наслаждались чаем и непринужденной беседой в саду, поэтому девочка поднялась наверх, в комнату, где она останавливалась здесь все время, сколько себя помнит.
Приоткрыв внутрь дверь, Мэл в смятении и тревоге застыла на пороге. Первое, на что упал ее взгляд, оказался стол и обитый светло-бежевый атласом стул, запачканные следами крови, рядом стоял к ней спиной Габриель.
- Габи? - неуверенно произнесла Мэл, с ужасом ожидая самого страшного.
Мальчик резко развернулся на пятках и испуганно посмотрел на девочку.
- Габи, что случилось? - она боялась, что любое ее движение может напугать его. За целый год он так и не освоился полностью, а теперь она даже не представляла, чего от него ожидать.
- Я... не хотел, - запинаясь, начал Габриель, в глазах плескался недетский страх. - Она не останавливается... это случайно получилось... а она все идет и идет, и рядом никого нет... я не знал, что делать... Мэл, я правда случайно его задел, а оно разбилось...
- Габи, - Мэл подбежала к напуганному мальчику и попыталась разжать его ладонь, с зажатым осколком стекла, а на светлый ковер непрерывно падала крупными каплями алая кровь. - Габи, отпусти.
- Я случайно, правда, случайно, - судорожно продолжал он, а потом серьезно заглянул ей в глаза. - Ты мне веришь?
- Верю, верю... - пробормотала она. - Габи, отпусти, пожалуйста. Тебе же больно...
Мальчик неуверенно разжал кулак, осколок тут же упал на пол. Мэл боялась отпустить руки Габриеля, он так напугал ее, она даже не знала, что думать в тот момент, а всего лишь на всего разбилось зеркало. Пробежав по ковру, она даже не заметила осколков и зеркальной крошки, усыпавшие ковер, - тогда ее волновало совсем другое.
Тогда Мэл не придала значение тому, зачем Габи зашел к ней в комнату, когда знал о ее отсутствии. Быть может, присмотревшись, она заметила, что осколки зеркала лежали у стены, противоположной той, на которой оно висело.
Приходила в себя Мэл долго, ужасно сильно болела голова, а уж все тело и подавно, будто по ней проехала королевская конница. Четыре сотни копыт - это вам не шутка.
Как же Мэл хотелось еще раз отключиться и не чувствовать этой боли.
"Господи, где там рубильник? - молилась про себя девушка. - Выключите кто-нибудь сознание".
На лес медленно спускалась ночь: небо потемнело, и стало совсем уж неуютно лежать на земле, где-то в траве стрекотали кузнечики, вдалеке тихо ухала сова, неожиданно рядом в кустах что-то зашуршало, придавлено пискнуло и затихло. Мэл лежала ни жива, ни мертва, по телу пробежали мурашки под музыку такого знакомого и родного гимна Алиррии.
Преодолевая боль, ей все же удалось сесть и осмотреться, но при первой же попытке подняться на ноги - потерпела поражении: левое бедро было все в крови. Видимо при падении она умудрилась рассечь его толи сломанной веткой, толи еще чем-то, и теперь края рваной раны кровоточили. Густая кровь расплывалась темным пятном по светлому подъюбнику. Оторвав кусок от нижней ткани, девушка перемотала себе бедро не ахти как, но все же лучше, чем ничего. Первым пунктом в списке наиважнейших дел на сегодня стоял поиск людей.
"Желательно добрых и отзывчивых, - мысленно добавила про себя Мэл, - Но это уже сказки".
Несколько недель назад ей выпала удача вычитать такую гениальную фразу знаменитого писателя-сатирика: "Не прилагай столько усилий, все самое лучшее случается неожиданно". И только сейчас она поняла простую истину: то-то в жизни так много случается "приятный", отнюдь не детских, неожиданностей.
Осторожно поднявшись на ноги, Мэл осознала, что совершенно не представляет куда идти. Оставался лишь один выход: подняться наверх к дороге и идти вдоль нее, куда-нибудь да выведет.
Ломота во всем теле уходила куда-то на задний план по сравнению с мучительным жжением в левом бедре, усталость почти в буквальном смысле подкашивала ноги, но Мэл понимала, что лучше умрет, чем останется здесь лежать, находясь еще в сознании. Порой так бывало, что она отступала от поставленной перед собой цели, хотя бы те же отношения с Лианом, иногда ей казалось, что больше она так не может, что не выдержит его элементарной тупости, невнимательности и холодности, и просто однажды закроет перед ним дверь в свой мир. Но его глаза, улыбка... Почему они постоянно убеждали в ее в обратном, почему они говорят о возможности воплощения мечты в реальности?
"Все-таки миру не повезло: в нем теперь на одну влюбленную идиотку больше", - вынесла вердикт Мэл, выходя на дорогу. Выпрыгивала она явно на другом участке, так что куда идти дальше не представляла, оставалось надеяться на пресловутое шестое чувство, которое не раз кидало ее в самое "не хочу" и оставляло желать ему всего многого и хорошего.
Примерно через час бессмысленных поисков девушка вышла к мрачному особняку, зияющего своими оконными провалами на фоне вспыхивающего белыми молниями ночного неба. Не хватало только статуй гаргулий, приятно скалящихся незваным гостям и простирающих к ним свои когтистые объятия. Настороженно окинув четырехэтажный дом взглядом, Мэл глубоко вздохнула и, не видя иного входа, направилась к входу. Вдоль аллеи росли невысокие деревья, причудливо кем-то подстриженные, но в темноте лишь пугающие своей необычностью, будто тени преображаются и неумолимо надвигаются на тебя.
Уже стоя на пороге дома, Мэл никак не могла решиться постучать в тяжелую массивную дверь: что-то внутри нее кричало об опасности, но девушка отгоняла эти мысли прочь, сейчас ей нужна помощь хотя бы какая-нибудь. Но не успела она протянуть руку, как дверь медленно с противным скрипом открылась сама, в глубине темноты гулял ветер, напевая свою мрачную песню одиночества. Девушка в нерешительности застыла на пороге, в глазах отражалось сомнение, губы чуть дрожали, а рука все так же тянулась к висящему на двери кольцу. Вспыхнула молния, и с небольшой задержкой прогремел гром, и тут внезапно из кромешной тьмы к ней потянулись руки в белоснежных перчатках и спустя мгновение гробового молчания схватили Мэл за запястье, и потянули внутрь.
Не было криков, визга, просто переживший за один день столько потрясений, организм девушки решил, что и в "приятных" неожиданностях надо знать меру. В глазах у Мэл потемнело, и вся обстановка улетела куда-то вниз. Последнее, что помнила она, был широкий косяк, за который она попыталась ухватиться пальцами.
Вспышка молнии осветила внутренний двор и силуэт незнакомки, стоявшей на пороге, но не с того ни с сего она вцепилась в косяк и стала оседать. Кинувшись вперед, Эрик подхватил падающую девушку и поразился тому состоянию, в котором она была. Платье все в грязи местами было порвано, на лице и шее уже запеклась кровь на мелких царапинках, в распущенных густых волосах запутались мелкие листочки и обломки тонких веточек. Парень никак не мог понять, что могло такого произойти с ней? Разбойников в их местах нет, а люди в ближайшей деревне пусть и недолюбливают гостей, но все же не дикие звери, чтобы выгонять на ночь глядя девушку одну. Конечно, если только она не чумная.
- Мастер! - парень скинул с головы капюшон и поудобнее перехватил девушку.
- Эрик, что случилось? Ты еще не ушел? - на лестницу вышел встревоженный мужчина лет шестидесяти с тройным подсвечником в руке.
- Господин? - на крик парня из столовой вышел дворецкий.
- Здесь девушка ранена. Я только собрался в лес, открываю дверь, а там она стоит, - чуть разозлено произнес Эрик. - Молчит, смотрит сквозь меня. Ну, я и потянул ее внутрь, а она взяла и упала в обморок.
- Ну, конечно же, - усмехнулся мужчина, протерев краем мантии очки. - Умник, ты видел себя в зеркале? Хуже бледной поганки.
- Мастер! - возмутился парень и, забыв на мгновение о гостье, чуть не уронил девушку на пол.
- Что стоишь столбом? Заноси ее, - разозлился мужчина, он обучал мальчишку принимать решения самостоятельно и в максимально быстрые сроки, а тут увидел девчонку и не знает, что с ней делать. - Валентин, - обратился он к дворецкому. - Отправь кого-нибудь за врачом. Скорее всего, это племянница маркизы, которая должна была сегодня приехать.
- Хорошо, господин, - поклонился дворецкий и хотел было взять девушку, но Эрик лишь отмахнулся от него, закинув ее себе на плечо.
- Все, я работать, у меня там важный эксперимент. Потревожите еще раз, самолично расчленю и пущу в производственный процесс, - проворчал ученый. - Придет в себя, скажите, что поговорю с ней, как только освобожусь. Всем все ясно? - парень с дворецким синхронно кивнули. - Чего стоим тогда? Живо за работу, или вам мало? Эрик, и не забывай: твое практическое задание само себя не сделает...
Парень поскрипел зубами и тихо выругавшись, направился к лестнице.
- Язык отрежу, - прокричали где-то из-за угла.
Дворецкий поднялся вместе с парнем на третий этаж и открыл перед ним дверь в одну из гостевых комнат.
- Господин, я давно говорил Вам, что стоило хотя бы немного загореть, - мягко напомнил мужчина.
- Валентин, - жестко произнес Эрик. - А не заняться ли тебе своими делами?
- Вам виднее, господин.