Мне не нравилось, что говорит Бордельная Крыса. Коктейль горел у меня в животе как раскаленный уголь, от него исходили волны жара. Я чувствовал, как этот жар проникает во все мои внутренности, и знал, что если буду держать рот закрытым, он охватит и мозг, поглотит меня. Поэтому я открыл рот и сознательно дунул жаром в сторону Бордельной Крысы.
Я дул жаром в сторону Бордельной Крысы, и в воздухе поплыл желтый вихрь, как огненное колесо. Но прежде чем это сверкающее желтое кольцо долетело до Бордельной Крысы, его кожа посинела и похолодела, так что кольцо только вернуло ему нормальную температуру. Я выругался про себя, потому что он отразил мое колдовское нападение, поэтому я стал быстро посылать в него огненные кольца и смотрел, как они летят по комнате, а слоги продолжают выскальзывать из его рта и падать на пол, один за другим: "Па - на - ма - толь - ко - что - у - зна - ла - где - у - бий - ца - сей - час - служ - ба - бе - зо - пас - нос - ти - стан - ци - и - и - дет сю - да - что - бы - схва - тить - э - то - о - пас - но - е - жи - вот но - е - у - нич - то - жить - е - го".
"Итак, они собираются схватить меня, - понял я. - Я умру. Как завораживающе". Огненные кольца охватили Бордельную Крысу, но не обожгли его, потому что он рукой сделал в воздухе мистический символ. Жар охватил его, как матка, и он стоял невредимый, защищенный огненным ореолом. Он отразил мое нападение, но я знал, что мне нужно только продолжать дышать, и огонь во мне будет возрастать, пока не достигнет критической точки, и я не смогу его сдерживать и взорвусь, как атомная бомба, и убью всех. Но еще раньше частью сознания я подумал, что должен попытаться спастись.
Я встал и пошел по комнате, улыбаясь сидящим. За мной только пустые коридоры, спрятаться негде. Я посмотрел на дверь, ведущую к шлюзу. За ней корабль. Но дверь закрыта. Я дунул на нее огнем, чтобы посмотреть, не расплавится ли она. Не расплавилась. На лицах окружающих появилось удивление и интерес.
Бордельная Крыса рассмеялся, и теперь его слоги не плюхались на пол, а шумели, как вода на камнях:
- Но самого хорошего я вам еще не сказал. Жертва этого парня, так жестоко убитый человек, многим из вас известен - Эйриш Мухаммад Хустанифад!
Изо рта Бордельной Крысы вырвался поток воды, ударился о стены, заполнил комнату, сбил меня на колени и затопил огонь в желудке, и я остался холодным и обнаженным. Несколько человек удивленно ахнули.
Химера Перфекто вскочил, подбежал ко мне и схватил меня за рубашку.
- Правда? Это правда? - закричал он, и несколько других подхватили: Это правда?
Руки у него как железо, и я подумал, что он сломает мне шею. Я не мог больше дышать огнем. Мне стало холодно. Кожа моя посинела от холода. Я осмотрелся: никто не собирается мне помочь.
Я рассердился, потому что эта химера касается меня без разрешения. Он осмелился притронуться ко мне! Он вторгся на мою территорию! Он больше меня, я знаю, что он сверхчеловечески силен, он может меня убить, но я понял, что холод во мне - тоже сила, волшебная сила, большая, чем огонь, которым я дышал. "Тебе придется побить этого придурка, поставить его на место", подумал я.
- Конечно, я убил его, puto! [шлюха, проститутка (исп.)] - крикнул я Перфекто и встал. - И так как ты коснулся меня, я убью и тебя!
Я ударил его своей холодной тяжелой ногой в промежность и одновременно ледяным кулаком - в нос. Из его носа медленно брызнули капли крови. Завораживающе. Он выпустил меня и опустился на пол, больше от неожиданности, чем от холода. Я пнул его в лицо, готовый пожертвовать ногой, чтобы она раскололась и осколки льда пронзили ему мозг. Но он медленно поднял руку, схватил меня за ногу, повернул ее, и я услышал, как трещат мои ледяные кости. Я на метр взлетел в воздух, мне показалось, что я стою в нем, и я подумал, что похож на Христа, возносящегося на небо. И тут же ударился о стену.
Все в комнате смотрели на меня, у всех рты напоминали букву О от удивления. Завораживающе. Воздух от удара вырвался у меня из легких, я скользнул на кресло, а с него на пол.
"Теперь придется убить их всех, и придется это делать со сломанной ногой". Я встал, и закричал в гневе, и бросился на женщину химеру. Я превратился в тонны летящего на нее льда, в неудержимый ледник. Она испуганно смотрела на меня, сжимая ручки кресла, потом откинулась и подняла каменные ноги, ее ботинок ударил меня в лицо, расколол лед. Завораживающе.
"Мне следовало есть больше рептилий", подумал я, красная волна прокатилась у меня перед глазами, и мир сократился до холодной далекой черной точки.
Красные и белые облака завертелись и превратились в фигуру. Бордельная Крыса курил свою сигару и выдувал дым мне в лицо. Он совершенно неуместен здесь! Он пришел убить меня! Я знал это, как собственное имя. Закричал и попытался ударить его, но руки у меня были связаны за спиной.
- Слишком большая доза... Слишком большая доза... Слишком большая доза... Коктейль... - сказал он, передвигая концом языка сигару, так что ее горящий кончик описал дугу. Я увидел в воздухе огненную полосу.
- Но он принял только одну, - сказал кто-то.
"Да, - подумал я, - но какова дозировка?" Я гневно закричал на Бордельную Крысу.
Он шлепнул меня по лицу.
- Какой сегодня день?
Я попытался ответить, но не мог вспомнить. Мне показалось это очень важным. От попытки думать заболела голова. Я рассмеялся. В мгновение все снова стало очень ясным и определенным. И эта ясность очень забавна. Я продолжал смеяться.
- Ты принял слишком большую дозу коктейля! - закричал Бордельная Крыса. - Успокойся! - Я посмотрел ему в лицо. Под глазами у него были вытатуированы две маленькие серебряные слезы. В гетто Колона и Панамы-Сити я уже видел такие знаки. Их делали себе вожаки банд, чтобы показать, сколько соперников они убили: по одной слезе за каждое убийство. Очень забавные татуировки. Я снова рассмеялся и заплакал: какая забавная шутка эти татуировки!
Снаружи, за помещением таможни, какой-то гринго крикнул:
- Анжело Осик, выходи, заложив руки за голову!
Но я смеялся и не мог остановиться.
- Мы пытаемся помочь тебе! - объяснил Крысиная Морда. - Смотри! Кто-то повернул мне голову, чтобы я видел всю комнату. Одни лежали на полу, направив на дверь плазмовые ружья с длинными ложами. Другие сидели в защитном вооружении зелено-коричневых джунглевых тонов, ожидая схватки. У Перфекто из защиты были только бронированные перчатки. Мужчина, игравший на гитаре, теперь надел очки с лазерным прицелом и направлял на дверь ракетную установку с четырьмя мини-ракетами.
Человек в серых брюках, без оружия и защитной одежды, стоял у стены, хмурясь, очевидно, сбитый с толку развитием событий. Он нервно посматривал на меня. Он был так забавен, что я еще сильнее рассмеялся. Все ранцы и рюкзаки валялись на полу. Из каждого вывалилась одежда, оружие, гранаты.
- Смотри, - сказал Крыса. - Мы тебе поможем. Перфекто говорит, что ты везунчик и сражаешься, как ягуар - глупый, слабый ягуар, но по крайней мере свирепый. К тому же ты сегодня отомстил за генерала Тапиа, когда убил Эйриша. Ты слышал о Тапиа?
Я попытался вспомнить. Голова болела.
- Чили, - сказал я наконец, но это единственное слово прозвучало странно, я улыбнулся и больше ничего не смог припомнить.
- Да, верно, - сказал Крысиная Морда. - Его убил в Чили cabron [козел (исп.)], которого ты прикончил сегодня! Мы поймали и судили Эйриша, но кто-то отравил его конвоиров, и он сбежал. Помнишь?
Я не помнил. Cabron тот, что трахает коз, какое забавное слово! Я повторял его снова и снова:
- Cabron, cabron, cabron.
Бордельная Крыса продолжал:
- Теперь мы тебя свяжем, потому что не можем тебе доверять, пока ты под действием наркотика. Ладно?
- Подожди! - сказал я, вспомнив человека в серых брюках. Кто-то сунул мне в рот кляп, руки мне связали за спиной. Нога у меня была сломана, и я не мог встать. Я напрягал мышцы, пытаясь разорвать узы, но все было бесполезно; тогда я посмотрел на человека в серых брюках и рассмеялся.
Сзади тот, что связал мне руки, прошептал:
- Все будет в порядке. Мы о тебе позаботимся.
Он стоял за мной, и я не мог видеть его лица, но он похлопал меня по руке рукоятью своего пятидесятикалиберного джунглевого ружья, чтобы показать, что он вооружен.
В коридоре гринго крикнул в громкоговоритель:
- Анжело Осик, выходи с руками за головой.
Конечно, я был связан и не мог выйти. Мне захотелось сообщить об этом человеку с громкоговорителем, но и этого я не смог сделать, потому что во рту у меня был кляп. И я только смеялся иронии своего положения.
Все в помещении напряженно ждали, но никто не пытался ворваться в дверь. Кое-кто начал потягиваться, один молодой человек, соскучившись, зевнул. Другие это увидели и тоже начали зевать, как будто хотели проверить, кто лучше всех изобразит скуку. Наконец в попытке заманить службу безопасности в помещение женщина с плазмовым ружьем закричала:
- На помощь! На помощь! У него пистолет! Он говорит, что всех нас убьет!
Несколько человек в комнате захихикали. И я был согласен, что ничего более забавного в жизни не слышал. Я рассмеялся, заплакал и испугался, что задохнусь из-за кляпа, потому что невозможно одновременно смеяться и дышать.
Молодой человек из зевающей команды улыбнулся и пустил стрелу в потолок.
- Назад, вы все! - закричал он, и несколько человек закричали словно от ужаса и боли, а один их молодых людей принялся издавать звериные звуки - как свинья или обезьяна. С потолка падали мелкие кусочки пластика. Это вызвало у меня настоящие спазмы хохота, и я начал задыхаться; каждый раз как мне удавалось перевести дыхание, я снова начинал хохотать. Многие оборачивались ко мне, показывали и смеялись; они все еще пытались удержать смех, когда в помещение ворвались агенты службы безопасности, чтобы освободить "заложников".