Поэтому, встретив Чина и увидев, что он умен и образован, я подумал, что мне нужен такой друг. И я сказал:
- Наверно, ты счастлив, что летишь на Пекарь: для ксенобиолога это хорошая возможность.
- Да, - согласился Чен. - Это мечта всей моей жизни! Я получил свой докторский диплом за диссертацию о животных Пекаря, объединяющих экзо- и эндоскелет. На Пекаре это обычное явление. Никогда не думал, что смогу оплатить полет на Пекарь. Но потом услышал об этой работе.
Я спросил:
- А тебя не тревожит, что корпорация Мотоки считает осуществление геноцида условием найма?
Он пожал плечами и махнул рукой.
- Вовсе нет! Уничтожая ябадзинов, я помогаю восстановить природную экосистему планеты. Какая разница, если умрет несколько человек?
Такой образ мыслей вызывал у меня тошноту, и я ушел от него.
К вечеру мы набрались сил для боевой тренировки и направились к симулятору. В ушах у меня звенело, голова кружилась. Слишком скоро после выпивки я поел, и вот расплачиваюсь за это. Во время первого сценария толчки машины на скалистой дороге заставили меня вырвать в шлем. За десять минут тренировки нас убили дважды, а в следующие четыре симуляции мы были так слабы и истощены, что всячески избегали ябадзинов. От постоянных приступов боли у меня онемело лицо и желудок сжался узлом. Худшая из всех тренировок. Мы уходили потрясенные.
Позже тем же вечером к нам зашли Гектор, Гарсиа и еще шестеро. Мигель обрадовался, увидев меня; он все время хлопал меня по спине и говорил:
- Могу я что-нибудь для вас сделать, сэр?
Он забывал, что у меня нет никакого звания.
Я узнал, что на тренировке им повезло не больше, чем нам: все они были бледны и похожи на трупы. Мы все вместе отправились в лазарет за таблетками от похмелья, а также чтобы решить вопросы пари.
Дежурный санитар в лазарете, маленький жилистый человек с длинными волосами и редкой бородкой, стоял у входа и смотрел на него так, словно он ведет в банковский сейф. Мавро постарался разговорить его, предложил ему сигару. Он рассказал о пари с Завалой и о том, что нам очень нужен компьютер - "совсем немного информации". Но санитар оказался одним из тех воинственных типов, которые отрицательно качают головой еще до того, как вы выскажете просьбу.
Мигель вопросительно взглянул на меня. Я был в плохом настроении и не желал заниматься мелочами. Кивнул, и Мигель схватил санитара за горло, поднял в воздух, и мы прошли в лазарет. Мигель отнес санитара к ближайшей трубе для выздоровления и начал засовывать в нее.
Мы опасались, что санитар по комлинку вызовет охрану, поэтому я подошел к операционному столу, где висела газовая маска, надел ее на санитара и анестезировал его небольшой безвредной дозой окиси азота. Дал маску Гектору и велел ему каждые несколько минут давать газ, чтобы санитар не пришел в себя.
Потом мы сели за компьютер и запросили информацию о японцах. Их на борту корабля оказалось двенадцать сотен, и почти все числились самураями. Мы запросили, кто из самураев недавно подключался к симулятору, и компьютер перечислил несколько сотен имен. Мы выбрали наобум двоих - Анчи Акисада и Кунимото Хидео - и затребовали их генетические карты. Я попросил компьютер выделить генетические усовершенствования и откинулся в кресле. Данные об усовершенствованиях появились не сразу: хромосома 4, систрон 1729, сообщает добавочную прочность стенкам кровеносных сосудов; хромосомы 6 и 14 мешают прекращению выделения гормонов роста. Хромосома 19, систрон 27, вовлекает в метаболизм жировые клетки, и потому самураи на пустой желудок действуют эффективнее обычных людей. Всего мы насчитали пятьдесят небольших усовершенствований, все не очень новые, а большинство даже такие старые, что прекратилось действие патента их изобретателя. Я сделал распечатку биографий этих двух самураев и отдал ее для изучения Гарсиа.
- Хотите пройти генное сканирование? - сказал я химерам. Мне хотелось посмотреть на их карты. На Земле запрещена генная инженерия у людей, за исключением лечения наследственных заболеваний, и информация о работах на Чили никогда не публиковалась.
- Я хочу увидеть свою, - сказала Абрайра.
Я вызвал ее карту и удивился: первый найденный мной искусственно созданный ген оказался длиной в 48000 нуклеотидов - в тысячу раз длиннее искусственных нуклеотидов, которые были когда-либо вживлены в человека. Этот ген передавал кодированную инструкцию для производства мышечной ткани, значительно отличающейся от миозина, протеина, обычно используемого в бороздчатых мышцах; новый протеин оказался очень сложен, и у него не было названия. Компьютер просто назвал его по имени пациента, указал, что его создатель - исследовательская группа компании Роблз, а также показал схематическое изображение новой мышечной нити: в отличие от столбообразной формы, типичной для людей, у нее по поверхности проходил спиралевидный бугорок. Как будто вокруг карандаша обернули пружину. Введение нового протеина как основы мышечной ткани человека должно вызвать множество проблем. Какая стимуляция необходима для мышцы, чтобы она начала сокращаться? Какие химические вещества стимулируют сокращение? Как будет мышца расслабляться? Как мышечный метаболизм превращает химическую энергию в физическую?
Вопросы казались очень сложными, но, изучая карту, я обнаружил, что ответ прост. Эта мышца разлагает АТР - трифосфат аденозина, как и обычная человеческая мышца. При более внимательном рассмотрении новый ген оказался очень похожим на ген миозина, к которому добавлено несколько тысяч нуклеотидов. Спираль на поверхности мышцы выделяла большое количество нового энзима, который стимулирует разложение АТР; поэтому мышца сокращается быстрее и легче, чем у людей. И к тому же сокращение происходит полнее.
Мысль о преобразовании самой мышечной клетки, чтобы сделать мышцу более эффективной, казалась мне пугающей. Как могли в компании Роблз проработать много тысяч вариантов, чтобы найти единственный, дающий нужный эффект? Откуда они могли знать, какой результат получат? Но это лишь первое из усовершенствований Абрайры.
Карты показывали сотни других: сеть кровеносных сосудов лучше снабжала мозг, который увеличился на двести граммов. Преобразование зубов, в ходе которого были убраны клыки, давало возможность сильнее укусить, быстрее и тщательнее пережевывать пищу. Более длинные кишки и легкая проницаемость их стенок для питательных веществ давали Абрайре возможность удовлетворяться половиной той пищи, которая требуется нормальному человеку. Хрящ у нее эластичней обычного, таз легче расширяется при родах; и она никогда не сможет сломать себе нос. Я удивился, обнаружив, что устройство ушей у нее лишь слегка отличное.
Многие усовершенствования потребовали замены всего лишь одного-двух нуклеотидов в генах, они изменяли размеры и функции органов, и изменения казались незначительными, почти поверхностными; другие же требовали добавления многих сотен тысяч нуклеотидов в целые семейства генов. Но каждое усовершенствование проводилось очень тщательно, и обдумывались все последствия. И если посмотреть на все в целом, становилось очевидным: все изменения направлены на создание совершенного человека. Лучший известный мне генетический инженер по сравнению с этими учеными из "Роблз" - всего лишь лудильщик. Даже если человек проживет еще два миллиона лет, он не станет таким совершенным, как Абрайра. С каждым новым усовершенствованием во мне росло уважение к ней как к организму. Я чувствовал себя так, словно слушаю симфонию, не музыкальную, а такую, которая разыгрывается на человеческих генах, но только я в нашей маленькой группе мог понять ее красоту и совершенство.
Я вспомнил шутку о химерах, прочитанную в одном медицинском журнале. Тогда боялись тех изменений, что люди Торреса производили в организмах. В шутке говорилось: "Когда Бог создал человека, он сделал это хорошо. Когда генерал Торрес создал человека, он сделал его еще лучше". Мне показалось ироничным, что в этой шутке больше правды, чем подозревал ее автор.
В углу Гарсиа и Завала изучали биографии самураев. Они заржали. Очевидно, оба самурая начали посещать занятия академии Контани в возрасте шестнадцати лет, и это военная академия. Завала утверждал, что он выиграл пари, так как самураи начинали свое обучение в 16 лет. Но Гарсиа заметил, что каждого из них учили еще ребенком - и учителя-люди, и ИР, и многие курсы имеют прямое отношение к военному делу, хотя сами по себе они не военные. Например, гимнастические тренировки и самозащита неоценимы в боевой обстановке. Все приняли участие в споре, и Гарсиа проиграл, потому что ему пришлось признать, что дети по всему миру занимаются гимнастикой и учатся обороняться.
Пока они спорили, я нашел кое-что заставившее меня призадуматься: хромосом 4, систрон 2229, давал указание нейроглическим клеткам в коре головного мозга вырабатывать протеин, названный просто "модификатор поведения 26". По структуре этот протеин очень напоминал преграду в передаче нервных импульсов, вызывающую биогенетическую социопатию. Инженерам "Роблз" понадобилось изъять всего две аминокислоты. "Роблз" явно стремился понизить способность Абрайры сочувствовать другим, но сочувствие необходимо для выживания вида. Мать должна заботиться о детях, чтобы они дожили до зрелости. И инженеры "Роблз", очевидно, знали, что совсем устранять эту особенность нельзя. Мне не понравилось, что они стремились ее уменьшить.
Я запросил у компьютера сведения о модификаторах поведения и обнаружил их несколько. Семь из них были обозначены номерами патентов. Я понятия не имел, каков их эффект, потому что это за пределами моей области. Но я нашел один патент на семейство генов, разработанный не в "Роблз"; он был создан Бернардо Мендесом, и так как я знал о его работах в области инженерии биологического территориализма, я по ранней дате патента смог предположить природу модификации - биогенетический территориализм химер усиливался, чтобы они более склонны были к соперничеству. Это объясняло, почему Перфекто провел линии на полу, чтобы никто не покушался на его территорию. Я вспомнил слова Абрайры, что химеры для аргентинцев не опасны, пока те остаются в пределах своей страны, и это имело смысл: если химеры считают, что нарушается их территория, они сходят с ума от ярости. И из-за своей социопатии они, не задумываясь, уничтожают нарушителей. В прошлом я не обращал внимания на линии Перфекто. Теперь я решил избегать его территории, чтобы он не надумал сломать мне ноги. Мне пришло в голову, что химеры являются антитезой социалистам: вместо того чтобы уничтожать территориализм человека, Торрес решил усилить его. Может быть, Торрес создал химер специально, чтобы противостоять бактериологической войне, которую, по слухам, собирались начать социалисты. Однако это казалось маловероятным. Торрес начал свою работу за десять лет до того, как социалисты приступили к преобразованию своих народов. По крайней мере я задолго до этого слышал о работах Торреса. И я подумал: кого собирался создать "Роблз"? Совершенного человека или совершенного солдата?
Кончив с модификациями поведения, я снова обратился к физическим усовершенствованиям. Список их казался бесконечным. Несколько человек за это время заглядывали в лазарет за лекарствами, и мне приходилось отрываться и обслуживать их. Это заставляло меня беспокоиться. Рано или поздно кто-нибудь спросит, что мы тут делаем. Примерно через два часа я попросил компьютер напечатать все материалы об Абрайре, потом сказал своим компадрес:
- Я хотел бы изучить эти генные карты дома. Но эту часть пари мы, пожалуй проиграли. Химеры генетически, несомненно, превосходят самураев. Наши химеры должны быть сильнее, быстрее и умнее самураев.
Завала улыбнулся.
- Значит, я побил тебя в двух пунктах: самураи обучены не лучше нас и генетически не превосходят нас.
- Насчет генетики может оно и так, а вот относительно второго я не уверен, - возразил Гарсиа. - Надо будет завтра утром сходить в библиотеку и разузнать о первых годах их тренировки. Если их курсы самозащиты включают тренировки в симуляторе, как наши, тогда я заберу твои деньги. Гарсиа потянулся и зевнул: было уже поздно.
Все согласились, что Гарсиа прав, и пошли из комнаты. Мигель задержался, стоя рядом со мной, как часто стоял Перфекто. Он явно хотел остаться со мной.
Я похлопал его по спине.
- Иди с Гарсиа, мой друг, - сказал я. - Хорошо служи ему. - Это был приказ, произнесенный негромко.
Мигель посмотрел на меня печальными голубыми глазами и вышел, не сказав ни слова. Я видел, что он чувствует себя отвергнутым.
Мавро, Перфекто и Абрайра остались. Я видел, что Перфекто смотрит на меня. Очевидно, он знал, что Мигель привязался ко мне. И расстроился из-за того, что я отослал Мигеля.
Когда остальные вышли, Абрайра склонилась ко мне на плечо, ее шоколадные волосы коснулись моей щеки. Она сказала:
- У меня вопрос, дон Анжело. Человек ли я?
Я задумался. Вначале кажется очевидным, что она не человек. Тот, у кого такое количество усовершенствований, не может оставаться человеком. Как будто внешность служит у нее лишь плащом, под которым скрываются глубочайшие изменения. И, глядя в серебряную паутину ее глаз, я напомнил себе, что не должен считать ее человеком, не делать ошибки, относясь к ней как к товарищу. Это живое существо, столь же отличное от меня, как крыса отличается от собаки. Но если ее вопрос означает: "Могу ли я совокупляться с человеком и производить жизнеспособное потомство?" - а ведь именно это главный критерий того, принадлежит ли она к нашему виду, - вот тут я совершенно не уверен. Большинство усовершенствований, созданных "Роблз", незначительны и имеют исторические прецеденты, то есть они найдены у отдельных индивидуумов; следовательно, это черты бесспорно человеческие. Относительно конструкции молекул ее глаз я не был уверен. И попросил компьютер проверить, каковы будут результаты скрещения Абрайры и Гарсиа.
К моему удивлению, результат оказался позитивным: ее потомки унаследуют поразительный процент - 98%! - усовершенствований.
- Да, - сказал я ей.
- О, - заметила она, - а я думала нет. Я думала нет. - Это звучало очень грустно, и я решил, что она разочарована тем, что осталась человеком, а не стала кем-то гораздо лучше.
- Ну, не расстраивайся, - сказал Мавро. - Вспомни о всех великих людях, об Иисусе Христе и Симоне Боливаре.
Этой ночью я долго лежал без сна, думая о сражениях, через которые мы прошли; в каждом из них мы потерпели поражение. Я все еще дрожал после вечера, проведенного в симуляторе, и сцены схваток: вспышки плазмы, дугой изгибающейся в небе, мертвое тело, падающее у моих ног, - не давали мне уснуть. Но странное дело: хотя я был потрясен, я совершенно забыл об этом, изучая генные карты. Как будто тело решило отложить боль, пока не настанет время напомнить о ней. Я слушал неровное дыхание остальных и понял, что никто не спит, все испытывают то же, что и я. Постепенно дыхание Завалы и Мавро стало ровным, они негромко захрапели.
Каждую ночь на корабле в той или иной форме Тамара вторгалась в мои сны. Будет ли она сниться мне сегодня? Пусть это будет мирным сном. Я очень хотел увидеть ее в мирном сне. Часто думал, где она, как выздоравливает. Гарсон о ней позаботится. Но потом я понял, что мне все равно. Умрет ли она. Будет ли жить. Что это для меня значит? У меня хватает своих забот. Почему я по-прежнему хочу отыскать ее, приласкать, словно она мой ребенок?
Я начал погружаться в беспокойный сон, которому мешали какие-то звуки. Проснувшись, я сначала подумал, что это Перфекто заговорил во сне. Но он заговорил очень тихо, невнятно, без выражения, так что со стороны можно было подумать, что говорит он действительно во сне.
Он сказал: