- Надеюсь, у тебя есть способность быть жестоким, - небрежно заметила она. - Если хочешь выжить в моем мире, нужно иметь не только еду, питье и воздух.
Она встала и вздохнула. Сказала:
- Перфекто, возвращайся в нашу комнату. Мне нужно поговорить с доном наедине.
Перфекто ответил: "Si". Мы смотрели ему вслед, пока он не скрылся за дверью.
Абрайра негромко заговорила:
- Дон Анжело, с самого первого момента на корабле я знала, что у нас будут неприятности с Люсио. Нападение сегодня в симуляторе доказывает, что я права. Он спланировал его недели назад. Должно быть, замышлял с самого начала и ждал возможности публично унизить нас. Это его способ провозглашения Поиска - если не веришь мне, спроси у любой химеры, что это значит. От этого не уйдешь. И тут нельзя колебаться, нужно сразу пускать в ход нож.
- Конечно, - ответил я.
- Ты готов убить его? - В голосе ее звучало напряжение, и я понял, что она собирается нанести удар первой. Прежде чем ответить, я обдумывал последствия.
Абрайра сказала:
- Анжело, в такой ситуации твои сомнения могут иметь драматичные последствия. Подумай о Перфекто: он слепо следует за тобой. Если почувствует твою неуверенность, в решающий момент тоже проявит колебания. Ты не должен проявлять никаких сомнений! Это не только глупо, это опасно. Мы должны ударить первыми. К дьяволу приказы Кейго, мы должны ударить!
Я попытался разобраться в этой путанице. Не стал с ней спорить, но доводы в пользу сдержанности не противоречили бы моим предыдущим действиям. Я порезал Люсио, но Абрайра говорит об убийстве. И мне это кажется слишком хладнокровным. Абрайра заметила мое нежелание соглашаться с ее планом.
- В первый же день я попросила тебя поговорить с Перфекто, чтобы я могла надеяться на его послушание. Ты этого не сделал. Ты возражал против мести Люсио. Видишь, к чему это привело? Ты ведь не говорил с Перфекто обо мне?
- Нет, - ответил я. - Все время что-то мешало.
Она махнула рукой, словно отбрасывая мои объяснения, и снова села рядом со мной.
- Я тебя не виню. Такие слова должны исходить от сердца. Ты слишком стар, чтобы повиноваться мне без размышлений. Но, Анжело, в этом мне нужна твоя поддержка.
Я кивнул. Пытался сказать, что поддержу ее. Но слова застряли у меня в горле.
Абрайра покачала головой и прекратила спор.
- Анжело, - сказала она негромко, - я никогда не любила мужчину. Никогда не отдавалась мужчине. Но меня трижды насиловали. Первый раз мне было девять лет. Я вышла за пределы поселка генных инженеров в Темуко. Старик поймал меня и чуть не задушил, он совал мне в рот свой пенис. Как раз в это время подняли крик, что Торрес создает нелюдей, вместо того чтобы совершенствовать обычных людей. Старик знал, что я химера и меня не защищают законы, как других девочек. Я пошла в полицию, и там захотели посмотреть мой геном, прежде чем действовать. Им выдали мой геном, и с тех пор я всегда знала, что я химера, потому что этого старика так никогда и не привлекли к ответственности.
Она остановилась, тяжело дыша. Я знал, что она пытается убедить меня действовать своими эмоциональными аргументами. Неприкрытая попытка манипуляции.
- Вторично меня изнасиловали четыре года спустя. После войны в Чили я пыталась заняться чем-нибудь полезным. Нашла работу, я продавала обучающие программы в Перу. Однажды я шла по улице, где несколько парней играли в бейсбол. Когда я проходила мимо игрока, отбивающего мяч, он взмахнул битой и ударил меня по голове. Шрам у меня есть до сих пор...
Она отвела волосы, показав шрам над левым ухом.
- Они привязали меня к столу в пустом сарае. Я находилась там три дня. Много раз они приходили и насиловали меня. Иногда приводили друзей. На четвертый день я высвободилась и пошла в полицию. Но полиция ничего не стала делать. И ничего мне не обещали: в Перу быть химерой еще хуже, чем в Чили. Я знала, что парни вернутся вечером, поэтому вернулась в сарай с ножом и стала ждать. Когда они вернулись, я их убила. И положила их пенисы на стол начальника полиции, а потом провела четыре года в женской исправительной колонии в Каджамарке.
Она ненадолго смолкла.
- В третий раз меня изнасиловали сегодня, в симуляторе. И хотя это не реально, но больно, как и в первые два раза, может, еще больнее, потому что я вспомнила два первые случая - сплошная ненависть и гнев. Но на этот раз было по-другому. Потому что кто-то что-то сделал. Ты разрезал Люсио лицо, я благодарна тебе за это. - Она улыбнулась. - Ты победил: если ты против того, чтобы мы ударили первыми, мы просто вооружимся и будем очень осторожны, ладно? Больше я ничего у тебя не прошу.
Она наклонилась и легко поцеловала меня в висок, как друга, поцелуем благодарности. Потом встала и ушла.
Она меня удивила. Я думал, что она пытается вовлечь меня в схватку, просит отомстить за нее. И она имела на это право. Возможно, больше всех, кого я знал, она имела право на справедливость. Она не поняла, что я еще не принял решения, как буду действовать. Сдалась слишком легко. Если бы она потребовала, чтобы я участвовал в Поиске и убил Люсио, я отказался бы. Но Абрайра оказалась более убедительной, чем сама думала.
Я вспомнил слова Люсио: "Я убью тебя и буду трахать твою женщину" и понял, что он постарается выполнить это буквально. Я решил, что, пожалуй, лучше отправить Люсио и его людей в ад, потом встал и пошел в комнату.
Немного погодя к нам зашел Гарсиа. Он был очень бледен и измучен и больше обычного шевелил руками. Он пришел заплатить Завале миллион песо и, по-видимому, хотел побыстрее покончить с этим. Он с беспокойством смотрел, как Мавро заостряет деревянный нож.
Гарсиа сказал:
- Надеюсь, вы не думаете начинать драку с самураями!
Мавро ответил:
- Я вообще ни с кем не собираюсь драться. Просто просверлю дыру кое в ком!
Гарсиа облизал губы и сказал:
- Несколько минут назад Эмилио Васкес решил отпраздновать наши победы в Южной Америке и не явился к симулятору. В комнату вошел самурай и приказал ему идти на тренировку, и Эмилио и еще один человек напали на самурая. Я сам все это видел! Эмилио один из самых сильных людей, каких я знаю, и он попытался задушить самурая, но самурай вырвался у него, словно Эмилио ребенок, потом ударил друга Эмилио по голове, разбив ему череп, и задушил Эмилио - а Эмилио вырваться не смог! Если не верите, можете сходить и посмотреть сами на голову Эмилио. Она висит на крюке на шестом уровне у лестницы. Если мне нужны были доказательства, что самураи так же сильны и быстры, какими кажутся в симуляторе, то я получил их!
Гарсиа перевел на счет Завалы миллион песо, потом заплатил две тысячи МДЕ за мои антибиотики и быстро ушел.
Завала подошел и похлопал меня по спине.
- Прости, что так отнимаю у тебя твои лекарства. Я предпочел бы, чтобы ты отдал мне их как друг. Но теперь ты понимаешь: самураи побеждают нас потому, что их духи сильнее. Я рад, что мы узнали правду: есть заклинания, которые ослабляют духов врага.
Мавро рассмеялся.
- Прекрасная мысль! Ты произноси заклинания, а я буду острить нож!
Я посмотрел Завале в глаза. Обычно круглое лицо и тонкие губы придавали ему вид глупого юнца, но теперь в глазах его горела решительность.
Я взял медицинскую сумку и просмотрел антибиотики. Все свои лекарства я держал в маленьких контейнерах, напоминающих саквояж. В каждом крошечном саквояже несколько граммов лекарства. И еще у меня есть небольшое устройство, которое отмеряет дозы лекарств и смешивает их для приема внутрь или для инъекции. Это позволяет в небольшом пространстве хранить самые разнообразные лекарства. Я смотрел на сотни различных лекарств и думал, что нельзя давать Завале антибиотики: от них он только заболеет. Я бы излечил его, но он не болен.
Я немного порылся в лекарствах, и мне пришла в голову блестящая мысль: ведь физически Завала не болен. Он просто считает, что болен, потому что в симуляторе испытал боль. Но эту боль можно снять блокировкой нервов. Жжение пройдет, и он решит, что вылечился! У меня было несколько мощных болеутоляющих без всяких побочных эффектов, и я начал готовить таблетки. Завала потер плечо у основания протеза руки и быстро проглотил первую таблетку.
Потом сел на пол, а остальные отправились спать. Завала снял этикетку с бутылки виски и с помощью синей краски Перфекто на обратной стороне начал рисовать людей в судне на воздушной подушке. Он очень старался выписать все подробности. Время от времени начинал петь на индейском языке, а я посматривал на него, готовя лекарства. Глаза его остекленели, он впал в транс и начал обильно потеть.
Закончив готовить обезболивающее, я лег в постель и попытался уснуть. Но пение Завалы не давало уснуть далеко заполночь. И я подумал, что в войне духов Завала был бы серьезным противником.
10
В моем сне солнце над озером Гатун оранжево-желтым светом озаряло кухню, отражаясь от противоположной окну стены. За кухонной дверью, в кустах у озера, жалобно мяукал котенок. Я вспомнил голубую чашку на пороге. Она должна быть полна молоком. Когда я в последний раз наливал в нее молоко?
Не помню. Ускользнуло из памяти. Должно быть, уже недели. Котенок умирает с голоду.
Несомненно, он может прокормиться и сам, подумал я. Есть много насекомых, рыбаки оставляют мелкую рыбу, котенок может ловить маленьких животных и останется жив. Котенок продолжал голодно кричать, и я открыл стеклянную дверь.
На пороге лежал серо-белый котенок, такой худой, что я легко мог разглядеть каждую косточку в его хвосте. Шерсть у него облезала, глаза помутнели и ввалились. Он почти мертв. Даже приподняться не смог. Просто продолжал мяукать в последних отчаянных попытках раздобыть еду. И тут я увидел руку в траве, худую, сразу за котенком, высовывающуюся из куста. Я подошел, отвел руку и заглянул в кусты.