- Но в прошлом активистка, - поддел Методист.
- ...вот с какой мыслью. Понимаешь, мне кажется, что у нас что-то не так, что-то неправильно. Прежде всего, нам не нужен Сонрай!
- Всем?
- Всем членам ОРП! Тебе, мне, моему мужу, твоей жене - никому! Аргументирую. Нельзя считать разумным то общество, жизнь которого основана на иллюзиях. Ведь Разум исключает всякую мистику, все, что лежит за пределами нашего сознания. Разве может цивилизованное государство существовать ради ложной идеи, ради комбинированного обмана из видений, тепловых наслаждений и прочей ирреальной чепухи? Такое государство обречено, потому что когда-нибудь люди устанут ждать, им надоест копить эти несчастные года продления, они захотят вновь простых земных наслаждений, чувств и страстей!
- Такова жизнь, - пожал плечами Методист.
- Но ради чего работаем мы?! Чтобы все это развалилось под напором диких нравов?! Чем Сонрай отличается от морга? Ведь это царство теней! Стоит отключить энергию, и Сонрай превратится в механизированное кладбище! А что, если как раз в это время я или ты окажемся там?! Слишком жестоким будет разочарование, и выдержит ли порядок - неизвестно. Выходит, наши усилия лишены смысла, раз конечный результат столь уязвим. Вот что не дает мне покоя.
- Что же ты предлагаешь вместо любимого всеми Сонрая? Почему он всех устраивает, а тебя вдруг нет?
Щеки Марии зарозовели, пушок над губами слегка потемнел... "И такой женщине отказано в страстях! Такое лицо будешь помнить долго..." - подумал Методист.
- Я ничего не могу предложить взамен, я просто выражаю опасение. Каково было бы увидеть построенный тобою дом разрушенным не ураганом, не ветром, а соседом, которому этот дом разонравился? Должна же я защищаться!
Организатор хрустнул пальцами, сцепил ладони на затылке и развалился в кресле.
- Удивляюсь, почему тебя и в молодости, и сейчас так задевают проблемы государства?.. Ведь еще при образовании ОРП было определено, что женщинам нет доступа в сферу управления. Вы более эмоциональны, порывисты, к тому же, теряете время на роды, на различные переживания.
- Думать никто не запретит...
- Отчего же, - распрямился Методист. - Если мы смогли запретить браки по обоюдному желанию, если у нас достаточно терпения и воли жить с людьми, которых нам находит компьютер, то, будь уверена, у государства хватит силы заставить всех думать одинаково! Для меня эта задача практически решена, остались разве что мелкие личные соображения.
- Мы станем одинаковыми? Один мозг, расфасованный на миллионы?
- Почему бы и нет! Когда-то тебе нравилось маршировать, ты упивалась тем, что под твою ногу подстраиваются тысячи чужих ног! Так пусть теперь под мой мозг подстраиваются миллионы! Вижу, тебе это не нравится.
- Сейчас я хочу одного - выполнить поручение ОРП и обогатить нашу промышленность еще одним безмозглым рудокопом.
Методист поморщился.
- Не раз Сонрай тебя не прельщает, можно, освободить тебя от почетной инкубаторской миссии. Любая женщина за три года продления рада будет занять твое место.
- Я согласна исполнить поручение и без обещанной награды... Меня возмущает другое: почему под любое стоящее дело мы подкладываем Сонрай и только Сонрай? А долг? Где долг сознательного члена ОРП?! Ты прикажешь - я рожу, если это в интересах государства! И для меня достаточно сознания того, что я хорошо исполнила свой долг. Вот мой Сонрай!
Методист с непонятной грустью посмотрел на Марию:
- Послушай, а если я прикажу тебе отказаться от этой затеи и возвращаться домой? Если я скажу, что это твой долг, ты согласишься?
Мария в недоумении выгнула бровь, повела плечами:
- А чем я хуже остальных? Для ОРП я готова на все!
- На все? - вкрадчиво спросил Организатор. - А могла бы ты послать своего сына в рудники на Орлином плато?! Через полгода там теряют рассудок... Могла бы? Да, ради высших интересов ОРП!.. Я все оформлю! Сколько ему лет?
- Скоро семнадцать...
- Годится! Как раз то, что надо! Итак, ты согласна?
Методист подался вперед, сжав угол стола: у него еще оставалась надежда.
- Согласна! - Мария тряхнула головой, словно отбивалась от его взгляда. Организатор осел в кресле и долго молчал.
- Ты страшный человек, - устало сказал он. - Какое право ты имеешь решать судьбу своего сына? Ведь он живой!
- И он пойдет на все ради высших интересов! - защищалась Мария. - Мы так воспитаны. Очень странно, что тебя не устраивает моя решимость. Тебя, Главного Организатора!
- Но тебя тоже не устраивает мой Сонрай, - отмахнулся Методист. - Это подозрительно, когда что-то всем нравится, а одна особа выражает протест. Может, ты собираешься возглавить еще одно мятежное движение, только в масштабах всего ОРП?
- Я ожидала другого разговора, - встала Мария.
- Я тоже надеялся... Тебе никто не разрешал вставать... Ладно-ладно, ты свободна... Кстати, где твоя повязка с перечеркнутым сердцем? Ты сохранила ее?
- Она помещена в Музей прогресса.
- Сними, наконец, ее с глаз - вот мой совет. И уходи, я устал.
Память обычно не подводила ее, но сейчас, проходя по коридорам, ей никак не удавалось восстановить весь диалог полностью, в интонациях, репликах. "Это от волнения, - подумала Мария. - Я волновалась... Что происходит с ним?.. А со мной разве ничего не происходит?.. Нет, с нами что-то случилось..."
8
Ждала, казалось, целую вечность.
Старинный углубленный плафон напоминал формой детскую ванночку, молочный свет выплескивался на потолок, но плохо освещал углы вытянутой палаты. Мария потуже затянула пояс халата: казенная одежда не согревала, а за окном долдонил монотонный дождь.
Странно, и в этом деле ей удалось выделиться, начать первой, хотя от воли ее жребий нисколько не зависел. Напротив, сейчас она с удовольствием уступила бы первенство любой. Все эти дни и ночи Мария думала о намерении Методиста избавить ее от участия в предстоящем деле, и только сегодня, кажется, начала догадываться о причине.
Он проницателен, он понял, что она брезглива, и постарался уберечь ее. По старой дружбе, так сказать, а может, из жалости. Она терпеливо доискалась и до мотивов Другого решения Методиста: почему он привлек к делу именно бывших активисток... Только вот все ли поймут мстительное коварство его памяти?.. Не очень-то приятно было думать о низком в характере Главного Организатора. Зря она обольщалась его надуманным образом, воображаемым идеалом вождя. И здесь иллюзии...
Вошли без стука. Массивная ухватистая сестра указала приведенному место и напомнила Марии:
- Не забудь о кнопке над изголовьем. Чуть что, сразу звони! Будьте благоразумны. Этот экземпляр выбран нами специально для начала...
За сестрой закрылась дверь. Мария, опершись о подоконник, взглянула на доставленного. Он был достаточно крепко сложен, костист и длиннорук. Только стриженая клиновидная голова напоминала о его неполноценности. Перехватив его пустой взгляд, Мария спросила:
- Почему тебя остригли наголо?
Мужчина встрепенулся, вник в сказанное и закатил глаза, силясь, видимо, понять - как же он острижен. Быстро затянув расслабленный было пояс, Мария отвернулась к черному окну.
"Соберись, - не приказала, а попросила себя. - Только такого позора тебе не хватало... Всем нужен пример. Это твой долг. Понимаешь, долг!.. Ах, Методист, Методист... - и решилась: - Все, начинаем. Это ведь быстро..."
А он не церемонился. Быстро насытившись, расположился спать здесь же, на топчане, где приготовили ложе на двоих.
9