Манипуляция даром.
Совсем недавно то же самое провернул Тинхе. Только он действовал аккуратнее, выверяя каждое прикосновение. И все ощущения, получившие свободу, не противоречили моим желаниям.
Почему же ледяная пустота чернильной бездны манила сильнее, чем жар ярких цветов лета?
Рэйн действовал жестче. Напористей.
Боль в запястье внезапно перестала отвлекать, как и все мысли об усталости.
Меня больше не удерживали. Я сама охотно тянулась за прикосновениями и меня нисколечко это не смущало.
— Вам идет не сопротивляться, — где — то совсем близко раздался манящий голос.
Кристаллы сверкающего аметиста.
Все еще сочный цвет, вместо безжизненного антрацита.
Подсвечник выпал из моих рук. С металлическим дребезжанием он ударился о поверхность. Свечка вылетела из зажима и, расплескивая скопившийся воск, покатилась по полу, оставляя след их бледных пятен.
Фитилек еще несколько мгновений сражался за жизнь, подавая колеблющимся язычком сигнал о помощи, потом в последний раз мигнул и погас.
Комната погрузилась в душный ночной мрак.
Темнота изощренно играла с фантазией, но все еще недостаточно, чтобы окончательно поверить, будто меня обнимает совершенно другой человек. Что по спине, талии, опускаясь ниже и ниже, действуя напористей и решительней, скользят руки, затянутые в черные перчатки, а не те, что хоть и доставляют удовольствие, но совершенно не радуют сердце.
Мне захотелось прикрыть глаза и погрузиться в сладкую иллюзию, но что — то продолжало отвлекать.
Не тот цвет ауры?
Все не то.
Я нахмурилась и попыталась отвернуться, но чужие пальцы перехватили мой подбородок.
— Анна…
Я вздрогнула от звука собственного имени.
Мне больше не хотелось наслаждаться затягивающей негой. Вместо этого я хотела… Я не могла понять, чего именно, но чего — то иного.
Сознание плавилось, мешая соображать.
Будто почувствовав сомнения, тающий на губах голос повторил:
— Анна, потворство своему естеству вас красит больше, чем беспочвенная гордость.
Ах, вот оно что.
Это придало мне уверенности.
Действия! Я должна была…
…подчиниться?
Сопротивляться!
— Анна…
В дверь постучали.
На моей шее замерло обжигающее дыхание, которое вот — вот должно было сместиться к губам.
Легкий ветерок пробежался по коже, и я втянула воздух глубоко в легкие.
Дверь распахнулась.
Вместе с незваным гостем ворвался свет.
— Вы не вовремя. — Грубо прорычал…
…Рэйн ле Мералль?
Что происходит?
— Отнюдь, — возразил поборник чести и благополучия старинного магического рода. Мастер Хат — Тэм. Он все еще был в монашеском одеянии. — Вы не вернулись для обследования. Нельзя пренебрегать здоровьем магии, когда дело касается абаракса. — Произнес он, будто бы не замечая разрушенную его вторжением «идиллию».
Тепло исчезло.
Ядовитый дурман схлынул, сменяясь тошнотворным похмельем.
Ко мне вернулись связные мысли, а образы обрели внятные очертания.
С нескрываемым потрясением я обнаружила, что в моем наряде недостает нескольких элементов одежды. Мантия, корсаж и пояс валяют на полу, а блузка расстегнута и сползает с плеч.
— Это может подождать, — настойчиво произнес Рэйн, чеканя каждое слово. Под моей ладонью напрягся крепкий мужской торс. В какой — то момент я заползла ею под рубашку мага.
Что ж я всего одну руку — то себе покалечила?
— Вы прекрасно знаете, что нет. — Учтиво склонил голову мастер. Ему не впервой было вести диалог с плохо вменяемым Рэйном ле Мераллем.
Я ухватилась за свою блузку и запоздало залилась румянцем.
Идиотские правила мира!
Мужчина глубоко вздохнул, отстраняясь от меня.
— Хорошо. Дайте мне минуту.