- Пожалуй, ты прав.
- Почему же невозможно предугадать действительность?
- Потому что никто не может быть так отважен, как она сама.
- Тебе знакома история с ракетой номер шесть?
- Нет. А что это за история?
- Ничего особенного. Ты говорил - ага, вспомнил - о восстаниях роботов. Скажи, а ты мог бы взбунтоваться?
- Против тебя?
- Вообще - против людей.
- Не знаю. Пожалуй, не мог бы.
- Почему? Ведь у тебя нет никаких предохранительных устройств на этот случай? Может, потому что ты... любишь людей?
- Да, об этих предохранительных устройствах говорится только в сказках. И дело не в симпатии. Мне это трудно объяснить. Я даже сам точно не знаю...
- Ну, а неточно?
- Просто это нереально, учитывая отношения, которые установились между нами.
- А именно?
- Нас объединяет с людьми гораздо большее, чем с нам подобными. Вот и все.
- Ага! Ты мне многое открыл. Не так ли?
- Да.
- Слушай...
- Ну что?
- А эта женщина...
- Лидия?
- Да. Как она выглядела?
Они умолкли.
- Разве это не все равно?
Опять наступило молчание.
- Ну, вообще-то все равно. А... что с ней случилось? Ты давно ее не видел?
- Я ее недавно видел опять.
- А где она - теперь?
- Здесь.
- Как здесь?
- Надо понимать - в определенном смысле здесь. Она частично передала мне свою индивидуальность. Она - во мне.
- Ага, понятно. Это метафора... лирика, так сказать.
- Это не метафора.
- Как тоща это понимать? Ты хочешь сказать, что можешь говорить ее голосом?
- Больше того. Ее индивидуальность - это не только голос.
Они опять умолкли.
- Ну ладно, я согласен. Я... я просто не знал, что... Как окружающая среда?
- Без изменений.
- А метеоры?
- В радиусе парсека не наблюдаются.
- Облака космической пыли, следы комет?
- Нет, ничего этого нет. Скорость - ноль целых семьдесят три сотых световой.
- Когда мы достигнем максимума?
- Ноль целых девяносто три сотых? Через пять месяцев и только на восемь часов.
- Потом начнем возвращаться на Землю?
- Да. Если бы ты...
- Что?
- Нет, ничего.
- Спокойной ночи.