- Макуранцы двинулись вперед! - Вестники вопили так, словно сообщали о начале конца света.
Впрочем, Видессийская империя уже дошла до такого состояния, что вестники с тем же успехом могли действительно объявить о начале конца света.
Сначала Маниакис думал, что сможет удержать оборону, а при удаче даже предпринять контратаку. Но, увидев, как его воины отреагировали на известие о приближении врага, он сразу выбросил эти глупые мысли из головы. Отовсюду слышались тревожные возгласы, люди повскакивали с земли и, казалось, были готовы наброситься на стражников, охранявших длинные ряды стреноженных лошадей. Похоже, ни у кого не было ни малейшего желания вступать в бой.
- Что будем делать, величайший? - спросил Цикаст. Генерал по-прежнему не произносил вслух слов:
"Я же говорил тебе, что так и будет", но впечатление было такое, будто он трижды прокричал их во все горло.
- Отступать, - коротко и мрачно ответил Маниакис.
Видессийское военное искусство не отрицало возможности отступления. Что верно, то верно. Но если непрерывно отступать, очень скоро враг загонит тебя туда, откуда отступление уже окажется невозможным. Положение отряда Маниакиса в западных провинциях стремительно приближалось именно к такой ситуации.
Цикаст только вздохнул, словно покоряясь неизбежному.
- Ах, величайший, - утешающе проговорил он, - не печалься. Ведь если бы мы не напали первыми, все равно они вскоре добрались бы до нас...
- Ив любом случае мы попали бы в переплет, из которого так просто не выберешься, - закончил за генерала Маниакис. - Парсманий! Ко мне! - прокричал он, перекрывая поднявшийся в лагере шум.
Через пару минут его брат торопливо вошел в шатер.
- Да, величайший? - При посторонних он всегда соблюдал формальности, положенные по этикету при обращении к Автократору.
- Сегодня ты переходишь в должность командира арьергарда, - сказал Маниакис. - Я не жду от тебя чуда. Просто постарайся сдерживать врага и не дать ему разбить наши основные силы.
- Сделаю все, что в моих силах, - ответил Парсманий и поспешно вышел.
- Распоряжайся мною, величайший, - напомнил о себе Цикаст.
Некоторое время Маниакис колебался. Готовность генерала повиноваться он расценивал скорее как простую вежливость. Но поскольку выбора не было, он сказал:
- Останься со мной. Будем сражаться плечом к плечу. По-моему, вчера у нас неплохо получалось.
- Слушаюсь и повинуюсь, - ответил Цикаст. Не успели смолкнуть его слова, как до ушей Маниакиса донеслись быстро приближающиеся торжествующие звуки боевых труб Макурана.
- Отходим! - приказал Автократор. Видессийские горнисты сыграли печальный сигнал отступления для всех, кто еще мог его услышать.
Все же отступление не превратилось в беспорядочное бегство. Воины Маниакиса пока держались вместе, а не искали спасения в бешеной скачке куда глаза глядят. Он надеялся, что начинают сказываться уроки воинской дисциплины, которые он преподал своим бойцам, пока отряд двигался к Амориону. Но умение мыслить реалистически подсказывало ему: воины предпочитают держаться плотной группой, полагая, что так у них больше шансов уцелеть.
Отступление с боями продолжалось с рассвета почти до конца дня. Ближе к вечеру Маниакис решил устроить засаду в ореховой роще неподалеку от Аранда. Только лично возглавив операцию, ему удалось заставить своих воинов притаиться в ожидании макуранцев. Но даже после этого, чтобы успокоить самого нервного из конников, Маниакису пришлось зарычать:
- Только попробуй дернуться при виде врага, и я прикончу тебя!
Вскоре появились макуранцы - несколько железных парней в сопровождении большого отряда легкой кавалерии. Они скакали, не соблюдая боевого строя, отпуская шуточки, посмеиваясь и явно не ожидая никаких неприятностей. С чего, собственно, им тревожиться, с горечью подумал Маниакис. Ведь до сих пор мы не давали им повода опасаться нас..
- Видессия! - вскричал он, выхватил меч и, пришпорив коня, вылетел из засады.
Последовал миг ужасной тишины. Он уже было подумал, что собранные им в засаде воины решили предоставить своему Автократору в одиночестве мчаться навстречу роковой судьбе. Но вот тишину разорвали громкие выкрики его конников:
- Видессия! Маниакис!
Смешавшийся с боевым кличем видессийцев грохот копыт за спиной показался Маниакису самой сладчайшей из всех мелодий.
Ужас, охвативший макуранцев при виде неудержимо мчавшегося на них плотным строем отряда вражеских конников, выглядел почти комично. Схватка закончилась, едва успев начаться. Видессийцы врезались в толпу врагов, стреляя из луков, от души орудуя мечами и копьями. Лишь нескольким макуранцам удалось вырваться из кровавой каши; испускаемые ими крики ужаса звучали в ушах Маниакиса музыкой. Но большая часть самоуверенных захватчиков погибла почти сразу, а некоторые пали, не сумев уйти от погони.
- Победа! Великая победа! - в экстазе вопил тот самый конник, которого Маниакис обещал, в случае чего, прикончить лично. Если раньше парню явно недоставало отваги, то теперь она выплескивалась из него через край, и Автократор решил предать забвению былое. Увидев скакавшего рядом Маниакиса, воин спросил:
- Но что принесет нам сия победа, величайший?
Лучше бы он задал любой другой вопрос. Маниакис промолчал, но подумал, что разгром передового отряда макуранцев в лучшем случае обеспечит его армии спокойный ночлег, а по утру возобновление планомерного, без излишней спешки отступления.
Цикаст высказался в том смысле, что даже это будет большой удачей. Может, генерал прав; в конце концов, защищая Аморион, он показал себя подлинным мастером оборонительных сражений. Но Маниакис остался при своем мнении: только защищаясь, нельзя выиграть войну. Чтобы победить, надо обязательно переходить в наступление, едва представится такая возможность.
Беда в том, что в обозримом будущем такой возможности не предвидится, подумал Маниакис. Вдобавок...
- Переходить в наступление... Где? - пробормотал он себе под нос.
Как ни старался Автократор Видессии, ответа на свой вопрос ему так и не удалось найти.
Глава 9
С берега небольшой бухты, вдававшейся в дворцовый квартал, Автократор сумрачно взирал на запад, через Бычий Брод, наблюдая за жирными столбами дыма, поднимавшимися к небу над тем местом, где находился городок Акрос. Теперь только узкая полоска воды да неустанно патрулировавшие ее дромоны имперского флота мешали армии Царя Царей пойти на приступ Видесса.
- Сколько войн мы ни вели с макуранцами, им никогда еще не удавалось выйти к Бычьему Броду, - угрюмо проговорил Маниакис. Отец вздохнул и потрепал сына по плечу:
- Пока Абивард не форсирует пролив, у тебя остается шанс войти в историю в качестве великого героя, сумевшего вышвырнуть из империи врага, который был уже близок к победе.
- Близок? - саркастически переспросил Маниакис. - Царь Царей уже одержал свою проклятую полную победу. И какое должно свершиться чудо, чтобы я смог отбросить его войска за пределы империи? Они отрезали Видесс от западных провинций, и казна лишилась основной части налоговых поступлений. Чем прикажешь платить солдатам? Послушай, отец! Ведь захватчики, против своего обыкновения, даже не разорили Акрос. Судя по докладам моряков, проклятые макуранцы собираются обосноваться там на всю зиму.
- На их месте я бы тоже собирался, - невозмутимо заметил старший Маниакис. - Но их намерение проторчать в Акросе всю зиму вовсе не означает, что они уже держат под контролем все западные провинции.
- Верно, - согласился Маниакис. - Мы по-прежнему сильны в стране холмов на юго-востоке, а неподалеку от границы с Васпураканом нам удается удерживать довольно много городов-крепостей. Но пока армия Абиварда стоит у Бычьего Брода, мы ничем не можем помочь нашим войскам, которые пока удерживают эти города, а тем более обеспечить хоть какие-то денежные поступления из той части западных провинций.
- Был бы счастлив сказать тебе, что ты ошибаешься, - ответил ему отец, но, к сожалению, ты прав. Правда, есть и хорошая сторона в том, как сильно люди Абиварда преуспели, поджигая хлеба вокруг Акроса. Теперь им будет трудно обеспечить себя продовольствием на зиму. Особенно если нашей кавалерии удастся время от времени перехватывать обоз-другой.
Маниакис только хрюкнул в ответ. Когда человек разглядывает самые плачевные результаты постигшей его катастрофы, прикидывая, не могут ли они хоть на что-нибудь сгодиться, значит, он дошел до ручки. Хотя, если смотреть правде в глаза, Видессийская империя действительно никогда доселе не пребывала в столь стесненных обстоятельствах.
С севера задул постепенно усиливавшийся резкий, холодный ветер. Вскоре начнутся осенние дожди, а следом за ними придут зимние вьюги. Да, теперь вряд ли возможно сделать что-либо существенное для решения проблем, с которыми столкнулась империя, подумал Маниакис. Вот когда придет весна... Тогда, если он окажется достаточно мудр - и достаточно удачлив, - может, ему и удастся хоть как-то улучшить положение.
- Кажется, Нифона чувствует себя неплохо, - переменил тему разговора старший Маниакис. - А у твоей дочери прорезался столь зычный голос, что, будь она мужчиной, из нее получился бы превосходный глашатай.
- Да, в этом отношении пока все в порядке, - ответил Маниакис. - Да будет благословен Господь наш, благой и премудрый, за ниспосланные им мне милости. Но стоит взглянуть на это, - он махнул рукой в сторону лагеря макуранцев на той стороне пролива, - и мои личные дела бледнеют перед проблемами империи, словно горсть жалких медяков перед горой золотых монет.
- Преуменьшать влияние личной жизни Автократора на судьбы империи большая ошибка, - осуждающе покачал головой отец. - Когда у властителя серьезные неприятности в собственном доме, ему не избежать принятия самых идиотских решений на поле брани.
- Ха! - воскликнул Маниакис, в порыве чувств ударив себя кулаком по лбу. Да я куда более жалок, нежели восемь несчастных идиотов вместе! Знаешь ли ты, какой вопрос задал мне Генесий перед тем, как я отрубил ему голову? Он спросил, уверен ли я, что смогу управлять империей лучше, чем он! Теперь, оглядываясь на происшедшее в течение первого года, проведенного мною на троне, я вынужден дать отрицательный ответ!