Я поднял воротник – апрель здесь редко балует теплыми вечерами – и пошел к бару. Стаканчик-другой теперь уж точно не будут лишними. Гнилое благополучие внешнего мира, толстый любитель голубей, грезящий о сталкерстве, бравые ролевики, туманные разборки у блокпоста… Все, хватит на сегодня стрессов – нервные клетки уважающему себя сталкеру надо беречь и неуклонно восстанавливать.
Плафон в виде китайского фонарика покачивался под потолком на крюке, глядя на который возникали тревожные ассоциации с лавкой мясника. Каморка владельца бара «№ 92» вмещала в себя стол, несколько стульев для посетителей и глубокое хозяйское кресло. На стенах красовались плакаты с изображением полуголых девах в стиле ретро, пахло табачным дымом и кислятиной. Тихонько гудел ноут.
Я выложил перед Фолленом упаковки с ПДА и уперся кулаками в столешницу. Он с показным равнодушием окинул взглядом товар. Пыхнул вонючей папиросой, откинулся в кресле и принялся ковырять пилкой под ногтем.
Все-таки на редкость мерзкий тип. Надо было еще полгода назад его на корм кабанам пустить за то, что сдал нас боевикам «Чистого неба». Они этого барыгу тогда купили, как шлюшку, а у него даже намека на совесть не обнаружилось. Лебезил потом перед нами, рассыпался в извинениях, хабаром уникальным обещал осыпать с ног до головы. Брехло этакое.
– Чего навис, как ивушка над лужайкой? – поинтересовался Фоллен.
– Ты бы заплатил за посредничество, – сказал я.
– Охамел? – Он приподнял брови и выпустил толстую струю дыма. – Ты в карты продул и вернул должок. В расчете.
– Смотри, в следующий раз могу и не замолвить словечко за твою задницу, – напомнил я. – Суд чести – вещь шаткая. Легко может превратиться в самосуд.
– Ладно, не секутись, – сдался Фоллен, откладывая пилку. – Сколько хочешь?
– Денег не надо, – улыбнулся я. Постучал пальцем по упаковке с ПДА. – Поделись штучкой из этой партии. Говорят, стоящие гаджеты?
– Попка не треснет?
– В самый раз.
– Накидывай пять штук и забирай.
– Три.
– Четыре.
– Жлоб.
– Халявщик.
Мы с минуту играли в гляделки. Наконец Фоллен тяжко вздохнул, изобразив на сухом лице вселенскую скорбь малых народов, и махнул рукой:
– Забирай и проваливай.
Я оставил на столе четыре мятые купюры, сунул ПДА в карман, не распаковывая, и покинул вонючую каморку. И как только Фоллен может сутками тут безвылазно торчать? Мутант, чес-слово.
Прежде чем пойти в снятую накануне комнату и упасть под душ, я решил заглянуть в зал, пропустить стаканчик для нервного успокоения. По мрачному коридору вышел на лестницу, стал подниматься по обшарпанным ступенькам и на середине пролета уперся в местного вышибалу Ерофея, облаченного в гимнастерку и шаровары. От него безбожно разило спиртным.
– Ага, – прищурился Ерофей, – наблюдаю знакомую лысину. Чего шастаешь, Минор?
– Иди спать, бюрер поганый, – беззлобно посоветовал я, отодвигая громилу и протискиваясь наверх.
– Пестуешь их, лелеешь, – проворчал Ерофей вслед. – Короеды…
Когда я уже подошел к бару, дверь с треском распахнулась, и навстречу мне вывалился Дрой, матерясь на чем свет стоит и потирая челюсть. Он встряхнул головой, засучил рукава куртки и быстро прошагал обратно в зал. Сквозь ритмичные уханья музыки оттуда донеслись крики и грохот разлетающейся мебели.
Ну, вот я и дома. Эх, хорошо!
Видавшая виды колонка «Томь» плевалась басами популярного лет пять назад говнорока, табачный дым утекал в вентиляцию плотными потоками, спиртное и чай плескались в многочисленных стаканах, а бармен Чижик мрачно ходил за бушующим Дроем, едва успевая подбирать падающие предметы.
Сивый сталкер разошелся не на шутку. Он шел за грамотно отступающим Гостом и приговаривал:
– Я тебе щас покажу удар профессионала. Минут на сорок выключу.
Завсегдатаи «№ 92» раздвигались вместе со стульями, дабы не попасть под горячую руку.
– Сам попросил в чувства привести, родной, – усмехнулся Гост, зайдя за железные бочки, в которых Фоллен хранил воду.
– Ты мне чуть зуб не выставил, пижон! – взревел Дрой и снес верхнюю бочку, благо та оказалась пустой. – На кой хрен в челюсть бить? Можно было уши растереть или еще чего-нибудь из народных средств.
– Я боялся, если к твоему мозгу резко прильет кровь, он может не выдержать, и случится перегруз.
Зря, конечно, Гост провоцирует. Наш веснушчатый друг в состоянии аффекта весьма опасен.
В подтверждение моей мысли Дрой снес еще одну бочку, чуть не зашибив Чижика, и уверенно пошел в наступление. Выглядело это жутковато: закаленный в рейдах центнер мяса с выставленными вперед кулаками, которые на своем веку сделали косметический ремонт не одному десятку физиономий, мог и смелых духом привести в замешательство.
Гост галантно пропустил набравшую скорость тушу мимо себя и выставил ногу, помогая приятелю потерять равновесие и протаранить головой ящики с запасами продовольствия. Если бы в них оказались не натовские пайки с сухим картофельным пюре, а, скажем, украинские консервы, травма черепа Дрою была бы обеспечена. А так ничего – только хлопьями осыпало.
Он развернулся и глянул на обидчика, словно рассвирепевший бык на удачливого тореадора. Другой бы на месте Госта от такого нежного взгляда в штанишки навалил. Но наш черновласый пижон и не таких хрюслом в землю укладывал, к тому же Дрой вот-вот должен был успокоиться. Обычно его пьяные припадки продолжались минуту-две, после чего сталкер либо накатывал пол-литра и падал замертво, либо полностью очухивался и принимался активно трезветь, заливая в себя немыслимое количество крепкого чая с сахаром.
Посетители бара с азартом следили за ходом схватки, кое-кто даже делал ставки. Из зала раздавались бодрящие возгласы, аплодисменты, тактические советы. Чижик катил опрокинутую бочку к стене.
Эх, хорошо!
После пары неудачных попыток Дрою все же удалось ухватить Госта за рукав и дернуть в сторону, да с такой силой, что тот улетел аккурат за барную стойку, чуть не свалив стеллаж с бутылками. Чижика от сего зрелища едва кондратий не хватил.
Когда Дрой уже готов был броситься на поверженного Госта плашмя, как матерый рестлер, его резким движением остановил долговязый сталкер по прозвищу Зеленый.
– Хватит интерьер разрушать, – попросил он. – Пойдем лучше перекусим. Минор вернулся.
Дрой остановился и еще некоторое время сопел, глядя на Госта сверху вниз. От его рожи постепенно отливала кровь, и кожа приобретала человеческий оттенок. Проступали веснушки.
– В следующий раз для вытрезвления моего бесценного организма не пользуйся такими суровыми методами, как прямой в челюсть, – велел Дрой, окончательно приходя в себя, и размял пальцами подбородок.
– Не вопрос, родной, – улыбнулся в ответ Гост, поднимаясь с пола и тщательно отряхивая штаны. – Я ж о твою гранитную башку чуть руку не сломал.
Посетители разочарованно вздохнули, забрали ставки из общака тотализатора, вернулись к поглощению напитков и провизии. Бармен составил бочки в исходное положение, молча выписал Дрою краш-квиток и возвратился за стойку.
Я заказал полстаканчика сорокаградусной, горячий суп с клецками и литровую коробку томатного сока. Сел за угловой стол, где мы обычно собирались, чтобы перекинуться свежими анекдотами, поделиться новостями и байками, сыграть в треньку.
Зеленый, Дрой и Гост устроились на соседних стульях и тоже сделали немудреный заказ.
– Как обстановка на большой земле? – поинтересовался Дрой, грея руки о подстаканник.