Гомес с облегчением расхохотался. Он смеялся долго, утирая слёзы.
- Это он пытался иметь дело со мной, - наконец, выговорил он. Безмозглый уродец в клетчатом костюме. Господин Миних готов продать свою маму за десять долларов. Можете спать спокойно.
- И, тем не менее, нам известно, что кое-кто из окружения Миниха имеет специфический интерес к спутнику... - попытался развить тему серый человек.
- Оставьте это дерьмо в покое, - Гомес демонстративно зевнул. - Его окружение - такие же обезьяны, как и он сам. У вас есть что-нибудь ещё?
Российская Федерация. Ближнее Подмосковье.
- Значит, так, дочка. С этого момента ты делаешь только то, что я тебе скажу.
- Мне Гера звонить будет, - промямлила Яна, прожёвывая масляную печеньку.
- Забудь, дочка, - Ольга Марковна сделала скучное лицо, означающее, что вопрос решён и дальнейшему обсуждению не подлежит.
На кухне заворчал вскипающий чайник.
Марковна всю жизнь была для Яны "тётей Олей" - доброй, толстой, сварливой, обожающей возиться на кухне со всякой хитрой выпечкой. К тому факту, что старуха почти всю жизнь проработала в известной конторе, ведающей безопасностью советского, а впоследствии российского государства, Яна относилась именно как к факту - то есть без особого интереса. Впрочем, когда у неё возникали проблемы с этим самым, Марковна помогала. Особенно в последний раз, когда Яна умудрилась по обкурке напороться на патруль - а у неё с собой было: и трава, и это самое. Тогда Марковна решила проблему одним звонком в мусарню.
Сейчас, правда, не тот случай. "Это служба так уж служба, тут нужна моя вся дружба" - вспомнился Яне стишок из "Конька-Горбунка", которого она в детстве обожала и помнила наизусть.
Тётя Оля пододвинула к себе чашечку костяного фарфора, помочила губы, потом с неудовольствием отставила её в сторону.
- Остыл. Яночка, завари свеженького, что-ли.
Яна поплелась на кухню, где уже вовсю булькал, дребезжал крышкой и пускал в потолок струи пара здоровенный чайник. Это желтоэмалевое сооружение с красной звездой на боку тётя Оля привезла из чехословацкой командировки - как и полотенчико с надписью "Ruda Hvezda". Яна не удержалась, посмотрела: полотенце, за ветхостью разжалованное из ручного в кухонное, всё ещё висело на крючочке в ряду таких же полотенец. Марковна была прижимиста, вещи у неё жили долго.
У Марковны были твёрдые понятия о том, как нужно делать жизненно важные дела. Например, есть. Есть нужно было непременно за столом. Еда должна лежать на тарелке и быть горячей - иначе это не еда никакая, а баловство. Читать за едой категорически воспрещалось. Есть полагалось чинно, без лишней суеты, и непременно молча: все разговоры начинались за чаем. Чай полагалось пить без сахара, но со сладостями. Курить за едой абсолютно запрещалось. И так далее.
Яна, конечно, помнила, что Ольга Марковна Бенеш, названная в честь святой равноапостольной русской княгини своим отцом, сентиментальным славянофилом и чешским патриотом (в те времена подобное сочетание ещё не казалось странным), родилась в Праге, а раннее детство провела в маленьких сонных городках на юге Франции. Вкус второго - после водки - русского национального напитка Ольга Бенеш узнала уже в Сибири. Он показался ей отвратительным, как и вся эта страна в целом.
Однако на склоне лет Марковна, что называется, обрусела.
Девушка ошпарила кипятком заварочный чайник. Достала с верхней полки облупившуюся синюю жестянку с заваркой и щедро всыпала три столовых ложки: тётя Оля любила покрепче. Потом она залила кипятком треть чайника, накрыла крышечкой, и в который раз подумала, что влипла.
Как же у неё в жизни всё получается по-дурацки. Девки с курса уже повыскакивали замуж за молодых и перспективных, а она всё занималась какой-то наукой. Потом вступило в голову, что надо устраивать семейную жизнь. Устроила, дурища. Хорошо хоть, детишек не наделали - да и расстались, что ни говори, вовремя.
Не забыть ещё долить воды. Вот так. Теперь хорошо.
Теперь Герман. Скажи себе честно, сучка: он не твой мужчина. Просто не твой мужчина. И - чего уж там - ты его ведь больше не хочешь. Раньше хотела, а теперь нет.
Ну да, конечно, кое-чем ты ему обязана. Когда с тобой было... это самое... ну ты помнишь тот месяц, дорогая, ты была совсем плохой, да? - он с тобой сидел. Кормил тебя розовыми таблетками. Менял под тобой простыни. Ты открывала глаза, а он тебе говорил: "Только иногда просыпайся, пей сок и обязательно чисти зубы". Выгонял тебя в ванную и заставлял чистить зубы.
Ну да. Я бы так и сгнила. Теперь я должна быть всю жизнь ему благодарна. А у меня на него, как бы это сказать, не стоит. Раньше стояло, а теперь не стоит. Я его не хочу. Вот.
Яна вспомнила белые веснушчатые ноги Германа, его бритые подмышки, пахнущие земляничным мылом, медленные движения, и обязательный, как контрольный выстрел, поцелуй в шею, и у неё всё сжалось внутри: неужели она когда-то его хотела, плыла от прикосновений? Брр.
Хотя - почему брр? Да, было, тянуло, плыла. А теперь - нет. Обычное дело.
Почему же ты позволила втянуть себя в его дурацкие затеи? А вот поэтому. Чтобы отплатить за те розовые таблетки, и вообще за всё. Отдать долг и разбежаться.
Что, скажешь, не так? Очень уж ты, голубушка, проста.
Всё, настоялось. Разливай, что-ли.
Девушка взяла за ушки деревянный подносик с двумя чашками и понесла в "залу" - так тётя Оля называла большую комнату, где она обычно столовалась. На сей раз тётя Оля была намерена почаёвничать со смаком. Она молча выдула две чашки, закушала бурую жидкость конфеткой "коровка", и только после этого соизволила продолжить разговор.
- Давай ещё раз прикинем. Выглядит всё так, - начала она. - Есть эти двое: Гера и Роберт. Думаю, что есть и кто-то третий, слишком уж ребята синхронно действуют... ну да ладно. Допустим, их цель - повернуть решётку спутника на Москву. Это требует сочетания трёх условий. Во-первых, нужны данные, куда и как её поворачивать. Это сделала ты.
Яна сказала "м-м".
- Во-вторых, программы управления спутником. Программы они, ты говоришь, достали у разработчика. Ещё им нужен выход на центр управления. Этот, как его, Шацких... нет, всё-таки Шацкий.
- Да я его видела как-то у Геры. Он вообще-то серьёзный дядька. Не будет он связываться с сопляками. - Яна сморщила носик. - Это же должностное преступление.
- Знаю я эту породу, знаю как облупленных. Кто он у них? Начальник центра? Небось, полжизни на спецобъектах провёл. А теперь получает три тысячи в месяц, и дуется. За державу ему обидно, - процедила сквозь зубы Марковна. - Наверняка полдома завалено брошюрками про евреев и всемирный заговор.
- Да вроде бы нет, - Яна замялась, - он с виду приличный.
- Нет там приличных, нет, - Марковна поморщилась, как от зубной боли: с советскими военными у неё были связаны не самые лучшие воспоминания молодости. - Ладно, проехали... Но этого мало. Допустим даже, они сидят на объекте. Допустим, у них есть программа. Допустим, у полковника есть полномочия манипулировать со спутником. Допустим даже, что сейчас всё развалилось до такой степени, что никто ничего не замечает... Но этого мало. Спутник, насколько я понимаю, считался военным. Их системы безопасности я примерно знаю. Ни у какого полковника нет и не может быть кодов подтверждения. А без них всё это бесполезно. Спутник выйдет на связь. Закачают в него программу. Он её примет, конечно. И потребует коды. А без них компьютер ничего выполнять не будет. Так что весь ваш заговор - чушь собачья. Налей мне ещё чая.
- Не знаю... Наверное, они как-нибудь об этом подумали, - немного растерялась Яна. - Наверное, коды Роберт достал. По своим каналам. Он шестерит у какой-то большой шишки.
- Ты не поняла. Никакая шишка из новых до этого конверта не доберётся. Потому что он лежит в той самой комнате, где находятся другие такие конверты. С кодами оборонных систем. Если кто-нибудь из посторонних получит доступ к этим бумажкам, на следующий день можно будет принимать на Красной Площади парад войск НАТО. А вот этого они всё-таки боятся. Западникам может и надоесть возиться с русскими обезьянами. Посадят в Кремль толкового американского лейтенанта - и все дела. Так что кода ни у кого нет. И не морочь себе голову.
- Погоди-погоди... - Яна сморщила нос. - Ты хочешь сказать, что ребята не знали про код? Чушь какая-то. Да и Шацкий - он же не идиот. Он же такие вещи как бы должен...
- Знали, конечно, - вздохнула Марковна. - Они думают, что он у них есть. Кто-то им его дал. Или продал.
- Тётя Оля, не крути. Ты же говорила, что код достать нельзя?
- Настоящий - нельзя. А конверт с какой-нибудь чушью, правдоподобно выглядящий... легко. Тут есть два варианта. Либо они давно в разработке. Тогда конверт им дал кто-то из конторы. Феесбешники, наверное. Тогда вас всех возьмут, когда вы попытаетесь выйти на связь со спутником. Только зачем? Может, им нужен открытый процесс? Военный спутник, то-сё, угроза нацбезопасности... если вбросить это в прессу, то можно провернуть всякие дела... - тётя Оля задумчиво уставилась в потолок.
- А второй вариант? - невежливо перебила её размышления Яна.
Ольга Марковна с неудовольствием посмотрела на неё.
- Ну, значит, кто-нибудь продал вам херню. Просто чтобы навариться.
- У Геры денег совсем нет, - пожала плечами Яна.
- Зато Роберт крутится при этом хмырьке из новых, - возразила Ольга Марковна. - Может, там кто-то подсуетился... Лучше давай подумаем, что делать тебе. Ты взрослая девочка, так? Тогда должна понимать, что ребят возьмут в любом случае. Желательно, чтобы к тому моменту тебя в России уже не было... Сейчас попробуем что-нибудь сочинить... У тебя есть финяри?
- Только рубли, - Яна полезла за кошелёчком.
- Сиди уж. Тебя придётся вывозить, детка. Это дорого. Очень дорого.