- А на каком питания он у тебя работает?
- Он? - вздрогнул Мильч.
- Ну да, этот Черный ящик. Ведь это же Черный ящик? Так?
- Пусть будет Черный ящик. Он работает на электричестве, там, внизу, подводка.
- Прямо в корпус?
- Прямо в корпус.
- И больше ничего?
- Ничегошеньки. Ты же видел, каким был ящик после того, как я вытянул потенциометр: голые стенки - и все.
- А потенциометр зачем?
- Потенциометр, братец, бутафория. Для легализации Черного ящика в нашей лаборатории.
- Никто, кроме тебя, не знает об этой особенности Черного ящика? Ты никому не говорил? - удивился Подольский.
- Видишь ли, я хотел сначала понять сам. Но... очевидно, у меня не хватает культуры, литературы и смекалатуры. Посему я обратился к тебе. Мне хочется сначала разобраться, а уж потом поднимать шум. Поднять шум никогда не поздно.
Михаил кивнул и подошел вплотную к Черному ящику. Вглядываясь в световое панно, он испытал какое-то странное ощущение. Это была смесь любопытства и страха.
- А ты не боишься? - спросил он Мильча.
- Техника безопасности здесь на высоте, - ответствовал тот.
- Где ты его взял?
- Пусть тебя это не мучает.
- Но все же?
- Хочешь честно?
- Конечно.
- Нашел на свалке. На нашей институтской свалке. А потом... обнаружил это свойство иллюминации. Сломал голову, вывихнул мозги, свернул шею от многочасового недоумевающего покачивания перед Ро... перед Черным ящиком. Теперь решил подключить к этому занятию тебя.
Молчание. Безмолвно сплетаются и расплетаются кольца и полосы, овал внутри ящика из сиреневого становится оранжевым, Михаилу слышится музыка чудесная музыка без звуков, музыка линий и радужных цветов.
- А что, если туда сунуть что-нибудь?
- Не знаю, не пробовал, - быстро говорит Мильч.
- Боишься?
- Нет, просто такая мысль не приходила мне в голову.
- Я попробую.
- Что же ты хочешь сунуть? - спросил Мильч.
- Ну... хотя бы руку.
- А, руку! Руку можно. Руку я совал, ничего не изменилось, - сказал Мильч. - У меня даже голова как-то туда влетела. Потерял равновесие и упал вперед. Ничего не случилось, только в глазах блеснуло. Оно неощутимо, как солнечный луч.
- Значит, с человеческим телом оно не взаимодействует, - сказал Михаил, растопыривая пальцы и погружая их в глубь ящика. - А с металлом, деревом, пластмассой ты пробовал?
Мильч покачал головой. В этот момент ящик загудел, из него посыпались искры. Подольский испуганно отдернул руку. Все стихло.
- Странно, - удивился Мильч, - у меня такого еще никогда не было. А ну, попробуй еще.
Подольский посмотрел на него и вытянул руку. Ящик снова загудел, но уже глубоко и мерно, без потрескивания. Внезапно беспомощно и бесполезно парившие в пустоте пальцы Михаила нащупали нечто вещественное. Михаил потянул к себе, поползла какая-то лента, словно сматываясь с невидимой катушки.
- Смотри! - возбужденно воскликнул Роберт. - Смотри, какая штука!
Лента очень медленно спускалась книзу и там исчезала, точно растворялась. Сверху донизу сверкающая ослепительно белая поверхность ленты была покрыта маленькими черными значками. Не веря своим глазам. Подольский всматривался в эти значки. Он узнал их! Узнал!..
- Бумагу, бумагу скорей! - крикнул он.
Мильчевский, оценив торжественность момента, принес несколько страниц писчей бумаги и, предупредительно сняв колпачок с авторучки, подал Михаилу. Тот начал быстро записывать.
Лента казалась бесконечной. Формулы сменялись цифрами, цифры чертежами каких-то узлов, чертежи - графиками, графики - снова чертежами. А Подольский, скорчившись, строчил.
Мильч молча стоял рядом. Ай да Рог изобилия! Вот, оказывается, какие номера ты способен откалывать! Оказывается, твоя работа зависит от человека? Я предполагал, но не очень верил. Мне ты выдавал дубликаты. И правильно делал, товарищ Рог. А впрочем, какой ты Рог? Ты и впрямь Черный ящик. Темная лошадка. Металлический Хоттабыч - вот ты кто.
Белый лист внутри Черного ящика исчез, на его месте медленно вращалась смешная установка, напоминающая миксер. Подольский лихорадочно зарисовывал ее.
"Как торопится! - ласково подумал Мильч. - Я раньше тоже торопился, волновался, расстраивался. Теперь не то. Успокоился, заелся. Чудо-ящик воспринимаю как нечто само собой разумеющееся. Вот так".
В этот миг Подольский прекратил писать и устало откинулся на спинку стула.
- Что случилось? - улыбаясь, спросил Мильчевский.
- Ты ж видишь.
Внутри Черного ящика по-прежнему переливался разноцветный овал, формулы и чертежи исчезли.
- А ты еще пошуруй, может, там что-нибудь осталось, - предложил Мильчевский.
Михаил строго взглянул на него.
- Ты не шути, дело серьезное.