98321.fb2 Море Дирака - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 64

Море Дирака - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 64

- Такие вот дела, милый Петер, - вздохнул старик и озабоченно покачал головой.

- Меня зовут Виллис, господин профессор. Виллис Лиепень.

- Нет. Ты - Петер. Петер Шлемиль, у которого я хочу отнять тень. Ты знаешь, как дьявол купил тень у Петера? Знаешь... Ну, вот и я хочу купить у тебя тень. Только денег у меня нет... Нет золотых гульденов, чтобы оплатить твою бессмертную душу. И латов-то не всегда хватает на бутылку-другую прозрачной. И куда только уходят деньги... Конечно, я бы мог иметь ведра серебряных пятилатовиков, кадки золотых блестящих двадцаток. Благо на монетах нет номеров и всяких там серий. Они все одинаковые. Им и положено быть одинаковыми, как однояйцевые близнецы... Да! Я мог бы... Но не хочу. Не хо-чу! Нельзя осквернять чистое дело. Даже ради него самого. Цель не оправдывает средств. Напротив, средства иногда пятнают цель. Я занимаюсь только белой магией и не хочу иметь дела с черной. Пусть я умру с голоду. Впрочем, с голоду я не умру. У меня в погребе четыре пуры [пура - 50 килограммов] картофеля, бочка соленой лососины, мучица. Есть и бочонок масла, мед, ящик копчушки. Что еще человеку надо? Только немного водки. А она кончилась, и Силис не принес мне. Какое у нас сегодня число? Ах, так! Значит, скоро жалованье! Ну вот, видите, все идет превосходно, и я покупаю вашу тень, милый Петер Шлемиль... А, вот и Силис! А ну, давайте ее сюда, Силис. Давайте!

Не вставая с кресла, старик извлек откуда-то грязный граненый стакан и фаянсовую кружку с отбитой ручкой.

- Больше посуды у нас, кажется, нет... Впрочем, может, молодой человек не будет? - Он выжидательно уставился на меня.

- Да, профессор. С вашего разрешения, я лучше откажусь.

- Ну и великолепно! То есть я хотел сказать, что очень жаль. Но не смею настаивать. Не смею... Держите кружку, Силис.

Он быстро плеснул в кружку и медленно и осторожно наполнил стакан до краев.

- Можете вылить остатки. Хватит на сегодня. Пора приниматься за дело... Или... уж лучше сразу покончить с этим. Тем более что больше у нас ничего нет. Разлейте, Силис.

- Нет, профессор. Вы сказали - вылить. Будьте последовательны. "Eppur si muove!" [А все-таки она вертится!] Видите, какая воронка? Кориолисово ускорение.

Профессор сосредоточенно смотрел, как Силис выливает водку в форточку. Она вытекала беззвучно. Все заглушал шум дождя.

- Вы безжалостный ученик, Силис. Никогда вам этого не прощу. И не надо слов! Не надо... Помогите мне лучше подняться, идиот. Пусть ваши дети отплатят вам тем же. Видит бог, как вы издеваетесь над старым учителем. Я же отец вам, Силис. Неблагодарный вы щенок. Ой! Проклятый радикулит! Проводите меня к роялю. Мне нужна нервная разрядка.

Он сел за рояль, морщась от боли.

- Откройте его, студент. Нужно превозмочь недуг. У меня совсем распухли пальцы. Все соли. Откладываются на костях и откладываются. Если не разминать, бедные пальцы совсем перестанут сгибаться. Боюсь, что библия не врет про жену Лота, обратившуюся в соляной столб. Простое преувеличение клинических симптомов подагры. Я по себе это чувствую. Быть мне соляным столбом. Почем у нас нынче соль, Силис? Я завещаю вам мои отложения. Для вас ведь нет ничего святого.

Он тронул клавиши и долго прислушивался, как глохнет в пыльных углах звук. Потом заиграл. Сидел он неподвижно, не склоняясь к инструменту и не разводя широко рук. И узкий диапазон звуков был под стать дождю и скудному свету.

Падали льдинки, дробились и таяли в черных водокрутах дымящейся среди заснеженных берегов реки. Темная стынущая вода вбирала в себя последний свет короткого дня и копила его в глубинах, копила. А холод высушивал застекленные белым матовым льдом лужи, в которых цепенели прелые дубовые листья. Но кто-то наступал вдруг ногой, и лед трескался сухо и звонко.

И была окраска - две чередующиеся высокие ноты. Не нарастая и не упадая, плыли они под затянутым белесой мутью небом, напоминая чем-то переливы домского органа. А дождь за окном хлестал ветки. Они бились в стекло, обреченные, мокрые. Листья дрожали под ударами капель. Грустная мокрая зелень без света. Это зелень веков на куполах.

Мне сделалось вдруг зябко и бесприютно. Надо мной гулко шумели высокие своды соборов. Каменные плиты отбрасывали эхо, и оно умирало в звонницах. Дождь хлестал в зеленую черепицу готических шпилей. Влажный, заплаканный ветер врывался сквозь выбитые витражи, и совы рыдали под черными балками колоколен.

Но были чисты эти звуки. Они рассыпались шариками в математические фигуры. И я поспешно искал законов, чтобы выразить их смутную суть, торопясь перед закатом этого иллюзорного мира. Да, я искал уравнений, вобравших в себя смерть, и судьбу, и неизбежное расставание. Но рушилось все у меня в мозгу. Я не поспевал за музыкой, мне не удавалось догнать ее, задержать хоть на мгновение. Так мы несемся по жизни, и никогда нам не остановить время. Оно всегда чуть-чуть впереди. И не надо протягивать руки. Мы не успеваем. Оно уносится вперед...

Профессор неожиданно перестал играть и уставился на окно. В небе появились проталинки анемичной голубизны.

- Вам знакома эта вещь? - Он повернулся ко мне, и уголки его рта желчно опустились.

- Я плохо знаю музыку. Может быть, это Бах, или Мендельсон, или Хиндемит.

- Случайно попали. Бах. - Он кивнул головой, и обрюзгшие щеки его обозначились еще резче. - Messa h-moll. Эти пьесы написаны для органа и большого оркестра. Синтез полифонии и контрапункта... Но не в том суть. Вы можете и не знать Баха. Совсем не обязательно знать Баха. Но... могли бы вы передать хоть часть тех ощущений, которые испытывали, слушая музыку? Или вы ничего не испытывали?

- Сейчас мне кажется, что мог бы. Я представлял себе это очень ярко.

- Что представляли?

- Музыку, которую вы играли.

- Это же абстрактнейшая вещь! - искренне удивился он.

- Все равно были какие-то картины... Не сюжетные, нет, скорее олицетворение. Такой метафорический сгусток. - Мне было трудно выразить свою мысль.

- Нечто вроде теории символов, - шепнул профессору Криш. - Может быть, именно здесь и заложен мост? Символ эмоции сначала рождает информацию о ней, а потом информационный пакет становится эмоциональной производной. Как вы думаете?

- Об этом потом, - оборвал его профессор и, наставив на меня распухший, изуродованный палец, спросил, точно хлестнул бичом: - Вы знаете кабалу?

- Что-то читал об этом, но... Нет, не знаю.

- И я тоже не знаю. И знать не хочу. Но мне нужен кусочек пергамента с каббалистическими письменами. Дайте мне его.

- Н-но у меня же нет...

- Есть. Вы об этом не знаете, а мы знаем... Как меня зовут?

- Что?

- Я спрашиваю вас, как меня зовут.

- Господин профессор Бецалелис. - Я вспомнил предупреждение Криша и уже ничему не удивлялся.

- Вот именно, Бецалелис. Бе-ца-ле-лис! А о Леви ибн-Бецалеле вы слышали?

- Нет. Никогда.

- Очень жаль. Возможно, я его потомок. Он Бецалел, а я - Бецалелис. Великий каббалист рабби Леви ибн-Бецалел, говорят, жил в конце шестнадцатого века в Праге. Он создал из глины великана - Голема и вдохнул в него жизнь при помощи куска пергамента, исписанного именами ветхозаветного бога. Голем всесилен. Для него нет ничего невозможного. Но он полностью покорен воле своего создателя. Он может творить добро или зло. Я хочу, чтобы он сделал людей лучше. Но как сделать людей лучше? Нужно облегчить их жизнь, и они станут добрее. Накормить и одеть их, избавить от тяжелого труда, и у них появится досуг для чтения моралистов, тяга к наукам и искусству. Для этого я и создал своего Голема... А может, мне это только так кажется? И создал я его из-за одного лишь любопытства, которое всегда толкает исследователя к чему-то непознанному, а порой и к недоступному... Лягушку к змее тоже, возможно, толкает любопытство исследователя. Но я о другом. О моем Големе. Я создал его, но у меня нет волшебного пергамента. Как вдохнуть в него душу? Продайте мне вашу тень, достопочтенный Петер Шлемиль. Я должен оживить Голема... Короче, вы согласны быть моим сотрудником? Точнее, нашим сотрудником: моим и доктора Силиса?

- Простите, господин профессор, я, конечно, хочу, очень хочу, но я никак не разберу, где кончается сказка... Не пойму, где начинается шутка. Вы это всерьез, господин профессор?

- Это серьезно, Виллис. Абсолютно серьезно. - Криш резко повернулся ко мне, смахнув с рояля на пол очередную стопку книг.

- Что вы делаете, сумасшедший? - вскрикнул профессор. - Это же альдины, настоящие альдины! Вы хоть знаете, что такое альдины?

- Простите, профессор. Я нечаянно. - Он нагнулся и стал осторожно собирать с пола пропыленные томики. - Я знаю, что это очень ценные издания... Такие с дельфином вокруг якоря. Пятнадцатый век.

- Пятнадцатый! Шестнадцатый! Это же целое состояние! Я достал их, чтобы проститься с ними. Им цены нет. - Он трепетно и нежно погладил корешок. Но придется продать их, Силис. Она ведь пожирает столько денег!

- Нет, профессор. Не надо. Лучше я продам свою маленькую яхту. Знаете, эту голубую красавицу? Четыре рекорда! За нее дадут хорошие деньги.

- А что вы себе думаете?! И яхту придется продать и штаны тоже. Она съест нас! Съест вместе с потрохами и с этим молодым человеком, если он не раздумает идти к нам. Но, как говорил мой отец, дай бог ей здоровья, лишь бы не болела... Вы можете оживить ее, Петер Шлемиль?

- Ради бога, профессор, объясните мне, о чем идет речь! Я же совершенно ничего не понимаю!

- Ладно... Хватит парадоксов. Отведите меня в кресло, Силис! Вот так... О, уже солнышко выглянуло! Ступайте за водкой, Силис! Ступайте, ступайте без всяких разговоров! А мы пока поговорим. Почему вы не трогаетесь с места? Морфий, по-вашему, лучше? Да? Идите же!

- Только один стакан. Перед сном.