Теперь Виктор производил какие-то вычисления, а Герда дремала в своем кресле. Вдруг взгляд Виктора стал серьезным. Резким движением он протянул руку к панелям управления.
Иван Петрович комментировал: "Радары ракеты дали знать пилоту о сближении с космическим телом".
Герда открыла глаза и посмотрела вперед. Этот взгляд как будто пронизал Павла насквозь, в тот же миг на экране возникла вспышка, а за ней-полная темнота. Иван Петрович нажал кнопку, и стекла окон снова начали пропускать в комнату дневной свет.
- Мы установили,-сказал он,-что в этот последний момент ракета была поражена болидом, пришедшим откуда-то сбоку. Одновременно взорвалось все горючее. Масса газа успела вырваться через дюзы, и это привело к тому, что у ракеты появилась третья космическая скорость и гиперболическая по отношению к солнцу орбита. Взрывом ракета была раскрыта, и люди погибли мгновенно. Вот все, что я могу вам сказать.
Иван Петрович проводил Павла до двери и, прощаясь, передал ему небольшой пакет.
- Это вам,-сказал он.
"Итак,-думал Павел, сидя в вагоне шаропоезда,- Герды больше нет, но пока я жив, я буду помнить ее как живую".
А в Институте наследственных изменений Павла ждала работа. Было очень трудно сосредоточиться. Только сильная воля и любовь к делу помогали Павлу справиться с болью.
Под руководством Гурьяновой он, Ли и сотрудники, которые были прикомандированы к ним, стали изучать наследственные особенности яблони. Через 10 дней у них оказалась горстка трансформированных семян.
С этой драгоценной горстью они и вылетели на свой архипелаг.
Как известно, полет на ракетоплане особенного интереса не представляет. Пассажира усаживают в кресло, кресло превращается в подобие кровати, потом десять минут человек чувствует, что кровать выскальзывает из-под него. Затем она превращается снова в кресло, и человек от 20 до 40 минут таращит глаза на темно-фиолетовое небо и на звезды, откуда-то взявшиеся среди белого дня. Затем кресло проделывает все процессы в обратном порядке, и сахарный голос (по мнению Павла довольно противный) сообщает, что во столько-то часов, минут и секунд прибыли туда-то, и просит пройти к лифту. Через пять минут кучка пассажиров толпится у колоссального сооружения из ферм, висячих мостов и стальных балок, на которое взгромоздился ракетоплан. Люди обычно не сразу соображают, в какую сторону нужно идти, пока за них это не сделают автоматы-указатели. Правда, ракетопланом пользуются только тогда, когда срочно нужно оказаться от пункта вылета на расстоянии не меньше 8 тысяч километров.
Небольшой катер, изящно поднявшись на своих подводных крыльях, понес друзей к острову. Ли не переносил качки. Катер стремительно бежал от одного острова к другому. Лицо Ли из желтого становилось серым, но он героически крепился, видимо, ему помогало то, что остров, как пышный букет, весело зеленея на синем просторе океана, становился все ближе.
Но вот ворота шлюза - и суденышко медленно подошло к пирсу. Их встретили Таня и Дженни с маленьким Павликом на руках.
- Как чувствует себя Павлик? - спросил Павел, когда они поздоровались.
- Великолепно,-ответила Дженни.
- А где же папа и мама?-спросил Павлик.
- Видишь ли, милый,-серьезно ответил Павел,- папа и мама полетели к звездам, это очень далеко, и поэтому вернутся они не скоро. А пока будем их ждать вместе, хорошо?
Ребенок задумался, а потом сказал:
- Тогда я буду пока с тетей Дженни.
После обеда Павел и Дженди остались одни. Они сидели в том уголке веранды, который оплетал виноград.
-Послушайте, Дженни,-сказал Павел,-что вы скажете относительно просьбы маленького Павлика?
Дженни покраснела
- Ему действительно ведь нужна мама,-сказала она.
- У вас доброе сердце, моя дорогая,-сказал Павел и неожиданно обнял ее.
- Нужно же кому-то смотреть за вами и Павликом,-тихо сказала Дженни.-Надо все сделать, чтобы Павлик был счастлив.
...Прошло несколько дней; жизнь на острове вошла в свои берега Правда, теперь дом Павла из тихого пристанища ученого превратился в шумный улей.
Таня целыми днями гуляла по острову, думая о чем-то своем. Она не работала и только иногда занималась со студентами, опять появившимися на острове. Как-то Павел спросил ее:
- Послушай, Таня... Ты счастлива с Ильей Ильичем?
Таня как-то мило и неопределенно улыбнулась и ответила:
- Илья Ильич замечательный человек, он лучше тебя. Лучше потому, что внимательнее, добрее, мягче и заботливее.-И затем, помолчав, Таня неожиданно добавила: - Но, увы, у него нет твоих крыльев. Но ведь для семейной жизни этого и не надо. А как у тебя, Павел?
- Наверное, так же, как и у тебя...-усмехнулся Павел. - Уже давно Дженни для меня как воздух, который обычно не замечаешь и без которого обойтись не можешь.
- Да,-медленно и задумчиво произнесла Таня.Я понимаю...
Таня и Павел медленно шли по центральной аллее острова-сада, пока не оказались у невысокой кокосовой пальмы. Таня подошла к ней, прислонилась к шершавой коре дерева щекой и неожиданно поцеловала ее.
- Прощаюсь со старой знакомой,-сказала она.
- Как это?
- Помнишь тайфун Барбару? После него мы нашли кокосовый орех.
- Ах, да, действительно, теперь я вспомнил - ведь эта пальма выросла из того самого ореха.
- Да, из того сaмого. Как же с ней не проститься. Пора мне во Владивосток к моему Илье и к моим милым студентам. Нужно же будет кому-то изучать океан и после нас с тобой.
- Когда ты думаешь ехать, Таня?-спросил Павел
- Сегодня вечером.
...Таню провожали всем коллективом.
Таня расцеловалась с Дженни и сказала ей на прощание:
- Ты все правильно делаешь. Любовь-это нетолько мечты. Любовь-это строительство иногда более сложное, чем строительство атомных реакторов.
Таня улетела на турболете. Он быстро растаял в синеве начинающейся ночи, а Павел пошел в институт. Нужно было в конце концов заставить яблоню расти и плодоносить.
Глава семнадцатая
ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ЛЕТ
Незримо движется время. Но оно не одинаково для всех людей. Для некоторых это спокойная река. Каждый день человек видит знакомую картину, тот же ландшафт, одни и те же предметы. Привычные мысли бродят в голове. Где-то рядом шумят водопады, дуют ветры, но человек не слышит их. Он только удивляется:
"Почему я изменился? Отчего постарел?" В конце жизни он уже ничего не замечает и думает только о себе, а когда оглядывается назад, то видит в тумане прошлого то же, что его окружает и в настоящем. Такую жизнь многие называют счастливой.
Но есть люди. для которых время-бурный поток среди обрывистых берегов, на которых то и дело возникают то воздушные замки, то дворцы из камня труда, сцементированного мыслью, то новые машины, то горы исписанной бумаги. Дни мелькают быстро. В шумном потоке нужно бороться с течением и умело править к желанным берегам, а когда они достигнуты, человека манят новые дали, и это бесконечно. Такие люди не замечают старости. Она сама деликатно напоминает о себе. Человек однажды обнаруживает, что уже не может ходить так быстро, как раньше, что спит он только 4-5 часов в сутки. И тогда он ужасается: "Как много еще нужно сделать, а времени осталось так мало", Он думает не о себе.