СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: Свобода слова для говорящих игрушек?
(изображение: Макси Маус оскорбляет Долли, ролик производителя)
ГОЛОС: Родители девятилетнего швейцарского мальчика подали в суд на местных школьные власти, обвиняя их в том, что их ребенок был наказан за неприличные слова, хотя на самом деле их произнесла говорящая игрушка по имени Макси Маус, произведенная компанией ФанСмарт.
(изображение: Дилип Ренджел, Вице Президент ФанСмарта по связям с общественностью)
РЕНДЖЕЛ: "Макси Маус – полнофункциональная интерактивная игрушка. Он говорит – это именно то, что он делает. Иногда он говорит нехорошие слова. Не имеет значения, насколько неприятные замечания он может сделать. В любом случае это не вина владельца, который еще маленький мальчик. Одно дело отобрать игрушку – это мы видим постоянно! – совсем другое – возложить ответственность на ребенка за то, что игрушка сказала учительнице. Которая, кстати, действительно деспотичная старая шлюха..."
ГОРЫ не бывают такими высокими. Это просто непостижимо.
– Если бы это был настоящий мир, – выдохнула Рени, обращаясь к !Ксаббу мучительным полуднем того, что могло быть четвертым или пятым днем спуска, – вершина пронзила бы атмосферу и вышла в космос. Здесь не должен быть воздух. А холод должен был заморозить кости в наших телах.
– И тогда, я полагаю, мы бы очень обрадовались. – Похоже, она его не убедила.
– Низзя, – пробормотала Сэм. – Если б нас сунули в космос, мы бы давно подохли и избавились от этого долбанного спуска. Сплошнойфенфен.
Они разговаривали крайне редко. Слишком тяжело и тягостно было идти, опасность грозила каждую секунду – не до разговоров. Тропа, однообразная спираль, вившаяся по часовой стрелке вокруг огромного черного конуса, все еще вела их вниз, и то убегала внутрь горы, то вообще почти исчезала, становясь настолько узкой, что можно было идти только вытянувшись в линию – слишком предательская, чтобы попытаться ускорить шаг. Они устало тащились по ней, постоянно глядя то на край тропы, то на спину того, кто шел впереди.
Сэм поскользнулась уже дважды, и осталась в живых только потому, что человек, шедший сзади, успевал подхватить ее. Даже Жонглер однажды чуть не свалился, но !Ксаббу схватил его за руку, и глава Братства упал не в пропасть, а обратно на тропу. !Ксаббу действовал чисто автоматически, и Жонглер даже не подумал поблагодарить его. Рени спросила себя, что бы она сделала, если бы он опять покачнулся и она оказалась бы единственным человеком, который может спасти его.
После того, как Жонглер едва не упал, решили постоянно меняться местами в более широких местах тропы, которые, однако, попадались все реже и реже. Теперь все четверо вели группу по очереди, и идущий впереди был всегда настороже. Только Рикардо Клемент всегда шел сзади – и его сомнамбулические движения угрожали только ему самому.
Неописуемо мрачное путешествие! Смотреть было не на что, за исключением странного черного камня, его изгибов и выступов: ни дерева, ни растения, на даже плохой погоды. Небо, такое близкое и так страшно окружавшее их, было так же интересно, как бетонная стена. Даже прекрасные серебряно-белые облака под ними, постоянно мерцающие и сияющие радужным светом, быстро потеряли привлекательность, да и в любом случае было слишком опасно заглядывать за край дольше, чем несколько секунд. Усталые ноги слишком часто запинались: тропа, хотя и однообразная, постоянно менялась.
Ко времени их третьего несчастного ночного сна в одной из узких горных трещин – "ночью" они называли время, когда переставали идти, потому что на черной вершине всегда царили сумерки – исчезла даже взаимное ожесточение их первого лагеря. Феликс Жонглер едва бормотал самые необходимые слова, вероятно не желая тратить силы даже на презрение. Рени по прежнему боялась и ненавидела его, но монотонная длительная ходьба и шок от случайных происшествий загнали ее страх далеко вглубь сознания, превратив в маленькую спящую льдинку. Даже Сэм, открыто ненавидевшая Жонглера, стала меньше опасаться его. Хотя она по-прежнему не говорила с ним, но в те мгновения, когда она запиналась и он был впереди, хваталась за его обнаженную спину. В первый раз она содрогнулась от отвращения, но сейчас, как и все остальное, это стало еще одной частью их унылой жизни.
– Я только что кое-что поняла, – сказала Рени !Ксаббу. На этот раз они не нашли места пошире, где можно было сесть, и пришлось стоять, опершись спиной о гору. Камень, которого не грело солнце и не холодил ночной холод, всегда имел температуру их кожи. – Предполагалось, что мы будем взбираться по этой тропе.
– Что ты имеешь в виду? – Он поднял левую ногу и тщательно массировал подошву.
Рени украдкой бросила взгляд на Жонглера, который стоял в нескольких метрах от них, прижав голову и спину к гладкому камню. – Ава. Она что-то такое говорила, будто предполагалось, что мы сами мы должны взобраться на гору, но ей не хватило времени. Поэтому она создала ворота и выкинула нас прямо на тропу. Понимаешь? Они хотели, чтобы мы взбирались по ней. Вообрази себе это! Идти вверх, и намного дольше, чем мы уже спустились. – Она тряхнула головой. – Ублюдки. Скорее всего это убило бы половину из нас.
!Ксаббу тоже тряхнул головой, но от изумления. – Кто этого хотел? Кто такие они?
– Ангел. И Иной, наверно. Кто знает?
Он сморщил губы и вытер рукой глаза. Рени подумала, что он выглядит выжатым – более усталым она его не видела. – Это похоже на путешествие, которое должен делать мой народ: иногда, чтобы выжить, мы должны путешествовать несколько месяцев.
– Тот самый случай, я уверена. Но меня злит, когда кто-то нарочно ставит перед нами такие препятствия. "О, пусть они заберутся на сто-километровую гору. Это их займет, на какое-то время." Ублюдки.
– Это квест, – тихо сказала Сэм.
Рени удивленно посмотрела на нее. Судя по сгорбленной фигуре девочки, у нее не было сил на разговоры. – Что ты имеешь в виду, Сэм?
– Квест, врубаешься? Как в Срединной Стране. Если ты хочешь что-нибудь сделать, ты должен идти в какое-нибудь очень долгое путешествие, зарабатывать очки и убивать монстров. – Она вздохнула. – Если даже я выберусь отсюда, мне никогда уже не бывать в этой долбанной Срединной Стране.
– Но почему нас послали в новый квест? Я имею в виду, что один мы уже сделали. – Рени нахмурилась, желая заставить свой усталый мозг поработать, хотя он хотел только расслабленно лежать в черепе-ванне из питательных веществ. – Селларс собрал нас вместе, чтобы понять, что происходит. У игровых квестов всегда есть цель: "Возьми вот это и выиграешь игру". Но у нас не было ни малейшего понятия, что мы ищем – и нет до сих пор.
Ее взгляд скользнул по Жонглеру, припавшему к камню как ящерица. В памяти что-то заскреблось. – Именно Ава посылала Пола во все эти места, верно? И тебя и Орландо, тоже?
– Да, она проклюнулась в Морозилке. – Сэм слегка поменяла положение. – И в Египте. Типа того.
– Боже мой! – сказала Рени. – Я только что сообразила. – Ее голос упал до шепота. – Если Пол Джонас прав, Ава – дочка Жонглера.
!Ксаббу поднял бровь. – Это мы и так знали.
– Да, знали, но не понимали. Все очень просто – ответы на наши вопросы скорее всего находятся в голове этого ужасного человека.
– Давайте вскроем ее острым камнем и все узнаем, – сказала Сэм.
Веки Жонглера скользнули вверх и он повернулся к ним. Рени спросила себя, не появилась ли виноватая краска на щеках ее сима. – Если у вас есть энергия шептаться, как школьники в классе, – сказал он, – тогда, несомненно, у вас есть и силы идти вниз. – Он выпрямился и начал спускаться по тропе.
– Ты кажешься очень взволнованной, Рени, – тихо сказал !Ксаббу, когда они уже шли вслед за Жонглером.
– Что, если это правда? Что, если он знает ответы на все – дети, почему мы застряли здесь, что происходит – а мы убиваем себя, пытаясь их узнать.
– Не думаю, что это нам поможет, Рени. Мы могли бы купить у него информацию, но только за что-нибудь, что ему будет полезно. Но я понятия не имею, что ему нужно.
Рени мутило от омерзения, но она ничего не могла с собой поделать. – Я никак не могу перестать думать о словах Сэм. Не вскрыть его череп, конечно, но использовать силу. Он – в виртуальном теле, как и мы, и, значит, уязвим – и нас больше. Разве мы не должны узнать все, что он знает – хотя бы ради детей, лежащих в коме, и пропавших друзей. Даже если придется... пытать его.
!Ксаббу выглядел очень расстроенным. – Мне не нравится эта мысль, Рени.
– Мне тоже, но если от этого зависит судьба мира? – Сэм шла в паре шагов сзади, Рени понизила голос и чуть ли не шептала в ухо !Ксаббу – очень опасное положение. – Звучит слишком мелодраматически, но может быть правдой! А что, если другого пути нет? Давай обдумаем его.
!Ксаббу не ответил. Но выглядел еще более истощенным чем тогда, когда они остановились отдохнуть.
Конечно Рени понимала нежелание !Ксаббу даже говорить о пытках ради информации – и не только из-за омерзения, которое они будут испытывать сами к себе потом, но и из-за страха последствий. Жонглер был жестким и безжалостным человеком. Глядя на его размеренный шаг в нескольких шагах впереди, на твердые мускулы обнаженного тела, перекатывавшиеся под кожей, она чувствовала, что подчинить его своей воле будет очень непросто, возможно придется рискнуть жизнью – не та цена, которую Рени хотела платить. Возьмем Рикардо Клемента. Пока он не интересовался ничем, но кто может поручиться, что он останется в стороне, если они нападут на Жонглера? И даже если они смогут каким-то образом схватить главу Грааля и пригрозить ему смертью, что с того? Она даже не знает, действительно ли Жонглер так же уязвим в виртуальном теле, как она и ее товарищи; возможно он только делает вид по каким-то собственным причинам, и, умерев здесь, перепрыгнет в другой сим или в свое реальное тело. И вот тогда они точно останутся даже без капли информации, не говоря о том, что станут неудачливыми убийцами самого могущественного человека в мире – а это не сулит долгой жизни.
Она не могла и не хотела исключать возможность использовать грубую силу – во всяком случае пока на кону стояли жизни Стивена и бесчисленных остальных – но все-таки это самое последнее средство, когда больше ничего не останется.
Что еще? Если бы Жонглер был обычным человеком, можно было бы заключить сделку, обменяться информацией. Но ему нужно только одно – сбежать отсюда и отомстить своему слуге, Дреду. А это Рени никак не могла пообещать ему.
Что можно дать человеку, у которого есть все? подумала она с кислой улыбкой. Есть ли хоть что-нибудь, что Жонглер хочет знать? Что-то такое, что Рени и ее товарищи могут ему дать? Что может заинтересовать его?
Его дочь, внезапно подумала она. Но годится ли она для этого? Внезапно Рени поняла, почему все это так ее беспокоит. Что бы она не делала, но своему отцу она точно не помогает. Скорее наоборот. Разве Пол не говорил, что за ним гнались головорезы Жонглера? Но, она, похоже, пыталась защитить Пола от Близнецов, хотя спокойно могла отдать его им в руки, если бы захотела. Она даже сказала, что тоже боится их. Так как же она связана с Жонглером? Да, это не старомодная история Папы-С-Маленькой-Девочкой.
Что-то во всем этом было. Рени почувствовала, как у нее поднялось настроение. Есть о чем подумать, есть чем занять мозги.
На самом деле мы ничего не знаем об этой Аве. Почему она была Эмилией – самым презренным персонажем в симуляции Оз? Почему она помогла Орландо и Фредерикс на Кухне и в Египте, но никогда не показывалась мне и !Ксаббу? И почему она стала ангелом, охраняющим Пола, когда ее собственный отец насиловал сеть, пытаясь поймать его?
Рени механически шла вниз, как зомби, ставя одну ногу перед другой, но в первый раз за эти дни она почувствовала себя живой.
Пещеру в склоне горы они нашли довольно скоро после последней остановки, и решили разбить в ней лагерь, потому что не было никаких гарантий, что впоследствии найдется другое подходящее место, и им опять не придется спать стоя, каждую секунду рискуя свалиться с тропы.
Рени проснулась первой. Она перекатилась и посмотрела на Сэм, дергавшуюся в беспокойном сне. Девочка переносила путешествие даже лучше, чем можно было ожидать, но Рени все равно беспокоилась: она подозревала, что такое удивительное самообладание обязано скорее безразличию и истощению. Починяясь импульсу, она вытащила сломанный меч из-за пояса Сэм, села и стала ждать, когда проснется Жонглер.
!Ксаббу и человек с жестким лицом зашевелились одновременно. Похоже Феликсу Жонглеру приснился плохой сон – его кулаки сжимались и разжимались, а губы двигались, как если бы он пытался что-то сказать. Рени почувствовала себя немного более счастливой от мысли, что и у этого монстра есть муки совести.
Жонглер выпрямился и пробормотал: "Нет, стекло...", потом устало огляделся. Его взгляд упал на Рикардо Клемента, лежавшего в метре от него, открыв глаза, но в остальном почти безжизненного. Жонглер пожал плечами и потер лицо.
– Итак, – громко и неожиданно сказала Рени. – Что произошло между тобой и Полом Джонасом?
Жонглер застыл, как испуганное животное, потом его лицо стало полностью безразличным, как будто он надел на себя маску, которую носил в древнем Египте. – Что ты хочешь сказать?
– Я хотела бы знать, почему ты преследовал Пола Джонаса. – Она постаралась говорить агрессивно небрежным голосом, но сердце отчаянно колотилось в груди.
Жонглер мгновенно вскочил на ноги и бросился к ней. – Что ты знаешь о нем?
Рени была готова. Сломанный меч сверкнул, в дюймах от его лица. Жонглер опять застыл и уставился на нее, хищно изогнув губы и обнажив белые зубы.
– Лучше не подходи ближе, – сказала она. – Кто ты по национальности – француз? Ты говоришь по-английски с небольшим акцентом. Быть может ты привык к черным женщинам Южной Африки, которые делают то, что им говорят мужья. Ну, а я не такая, старик. Отойди и сядь.
Он не стал подходить ближе, но и не отступил. – Акцент? Плохая шутка, особенно от тебя, чей дворовый patois (* французский лингвистический термин, название местных наречий французского языка; примерно соответствует русскому термину "наречие") едва прикрыт школьной грамматикой. – У него были узловатые руки с распухшими суставами пальцев, напоминавшими маленькие белые яйца. Рени могла сказать, что – с мечом или без меча – ей в любом случае пришлось бы несладко, если бы этот деспот дал волю своим рукам. – Что ты знаешь о Поле Джонасе? – требовательно повторил он.
– В эту игру мы будем играть по другому. – Рени заметила, что !Ксаббу уже сидит и внимательно глядит на нее. – Ты сказал, что не собираешься делиться своей информацией бесплатно. Хорошо, я согласна, это честно. Мы много знаем о Поле Джонасе. Ты много знаешь о сети. Давай меняться.
Он сумел совладать со своим гневом, только жилы на шее и руках натянулись как струны. – Ты слишком высокого мнения о себя, женщина.
– Нет, я знаю себя как облупленную – и поэтому наш договор мне очень не нравится. Тебе нужна наша помощь, чтобы выбраться из этой проклятой богом горы, но что мы получим взамен? Мы все спустимся, ты исчезнешь и у нас добавится еще один враг, только и всего.
Глаза Жонглера сузились. – Я спас твою жизнь.
Рени фыркнула. – Это стоило бы намного больше, если бы я не знала, что ты с намного большим удовольствием столкнул бы меня вниз, а не поймал. Кстати, с того времени мы пару раз спасли твою. И это не имеет никакого отношения к нашей сделке. Ну, будем делиться?
Теперь и Сэм села, ребенок, который привык просыпаться в самых странных местах и ситуациях. Тем не менее на этот раз она необычно напряженно глядела на происходящее. !Ксаббу подвинулся к ней поближе, возможно чтобы не дать ей вмешаться в дипломатические усилия Рени.
– Что ты хочешь знать? – наконец сказал Жонглер. – И что ты хочешь предложить взамен?
– Ты и так знаешь, что у нас есть. Пол Джонас. Мы знаем его – и знаем его хорошо. На самом деле мы путешествовали вместе с ним. – Все это время она очень внимательно глядела на него и была вознаграждена вспышкой в его глазах. – Почему бы тебе не рассказать нам об Ином?
– А. Но вы и так знаете кое-что, верно?
– Очень мало. Что это? Кто это? Как работает?
Он рассмеялся, грубо и внезапно, как будто акула укусила. – Да ты еще большая дура, чем я думал. Разрабатывая эту систему я потратил больше национального дохода твоей презренной страны, и убил дюжины людей, защищая свои инвестиции. Неужели ты думаешь, что я отдам все это за бесплатно?
– Бесплатно? Неужели Пол Джонас ничего не стоит? – Она нахмурилась – его лицо опять было холодно, как лед. – Он был с нами, знаешь ли. Ты был в дюжине метров от него на вершине горы, когда все начало валиться в тартарары. – Она увидела на его лице выражение недоверия и грубо рассмеялась. – Он был там! А ты даже не знал этого.
Жонглер, в первый раз, серьезно задумался над ее словами. Она увидела, что безупречный фасад его силы треснул, на нем появилась тень несчастья. – Это не имеет значения, – наконец сказал он. – Сейчас его здесь нет. И мне нужен сам Джонас, а не старые новости о нем. Ты сможешь доставить его мне?
Рени на мгновение заколебалась, пытаясь сообразить, можно ли это сделать. – Может быть.
Жонглер медленно и безжалостно улыбнулся. – Ты лжешь. Разговор окончен.
Уязвленная, Рени покрепче сжала рукоятку меча. – Неужели? Прежде, чем мы поговорим о твоей дочери, Аве?
На этот раз, к ее удивлению, Жонглер действительно отшатнулся. Из его лица ушла кровь, темные глаза, казалось, вылезли из глазниц. – Если ты еще раз произнесешь это имя, я убью тебя, и никакой меч тебе не поможет, – сказал он раздраженным шепотом. Ему опять пришлось сражаться с собой, и он с трудом победил. Пожалуй Рени давно уже не видела такого страшного зрелища. – Ты знаешь ничего о ничем... это все много выше твоих куриных мозгов. Ни... ни единого слова! Поняла? – Он повернулся и начал спускаться. Но прежде, чем исчезнуть из вида, он опять повернулся и его дрожащий палец уставился в нее. – Ни единого слова!
Когда он исчез, в маленькой пещере воцарилось молчание. Сэм, широко открыв глаза, глядела на Рени.
– Ну и ну. – Рени внезапно почувствовала, что ее всю трясет. – Ну, если он так хочет... Этот ублюдок – кровавый убийца, и я не собираюсь с ним дружить семьями. – Она заколебалась, но потом протянула сломанный меч Сэм. – На случай, если он рассердится и столкнет меня с обрыва. Сохрани его.
– Чизз, – сказала Сэм приглушенным голосом.
Много часов Жонглер шел впереди, хотя почти никогда не пропадал из вида – прямые плечи, решительная походка, суровое лицо. Какой-то части Рени хотелось бы посмеяться над его поведением – самый могущественный человек в мире, взобравшийся наверх по горе трупов, повел себя как избалованный ребенок, когда игра пошла не по его правилам. Но другая часть, которая боялась этого человека и отчаянно стремилась поддержать собственное мужество, сказала ехидный голосом, что она коснулась чего-то очень внутреннего и катастрофически опасного в Жонглере. Она уже видела его мгновенные вспышки гнева, но это было что-то другое – холодная ярость, которая не исчезнет никогда.
Похоже, она добилась только одного – этот плохой мужчина стал ее личным врагом.
Их отношения с Жонглером могли бы закончиться катастрофой, если бы гора не требовала полного внимания. Тропа медленно, но явственно становилась все хуже и хуже, и все впали в уныние. Теперь уже почти половину пути приходилось идти по самому краю, прижимаясь спиной к камню, и глядеть в загадочный серебряный туман, простиравшийся далеко внизу. Наконец Жонглер, едва не упав, решил смениться, замедлил шаг и пошел на расстоянии вытянутой руки от !Ксаббу, но они много часов не могли найти места пошире, где это можно было бы безопасно сделать.
Наконец его сменил !Ксаббу, и еще долго вел их, идя с такой скоростью, чтобы Рени и все остальные могли выдержать ее, но даже силы бушмена были не беспредельны. Несколько неприятных происшествий не закончились катастрофой, но самое неприятное было то, что они, очевидно, почти достигли конца тропы. Рени была уверена, что если все так и будет продолжаться, то завтра им придется идти на кончиках пальцев, вжавшись лицом в камень.
Она ошиблась. Это случилось намного быстрее.
Они нашли место пошире, немного отдохнули и поменяли порядок цепочки. Рени пошла впереди, !Ксаббу подождал, пока все, кроме Рикардо Клемента, прошли мимо и пошел вслед за Жонглером, который полз за Сэм. Рени почти решила, что чувствует, как темный взгляд главы Грааля жжет ей затылок, но у нее уже не было сил на такие фантазии: тропа сузилась настолько, что на ней с трудом помещались две ноги, стоявшие рядом друг с другом, и Рени пришлось идти очень аккуратно, и еще постоянно опираться о гору, чтобы поддерживать равновесие.
Прошло много часов, Рени устала до невозможности, спину ломило от неудобного положения, а глаза и ноги болели настолько, что ее уже стала привлекать мысль о шаге в пустоту. Море сверкающего тумана ближе не стало, но у Рени не было сил даже смотреть на него – смерть была слишком близко. Она уже несколько раз оступилась и едва не упала – однажды только рука Сэм, в самый последний момент схватившая ее за одежду, позволила ей сохранить равновесие и избежать шага в никуда. Но даже если бы они нашли место, где можно было поменяться, Сэм устала еще больше Рени. Конечно !Ксаббу без колебаний взял бы лидерство на себя, если бы его попросили – она знала это так же точно, как и то, что ее большой палец встретится с указательным, если она сведет их вместе – но она не хотела рисковать его жизнью. На самом деле больше никто не мог идти впереди. Им отчаянно нужно было место, где можно остановиться и лечь. Еще одна остановка ничего бы им не дала – они должны были уснуть. Но спать, опираясь на равнодушный камень – верный путь к катастрофе.
Здесь нечего обсуждать, поняла она. Он пошла медленнее, нагнулась и попыталась помассировать сведенное судорогой икру. Чувство было такое, как будто кто-то воткнул в мышцу кинжал. Ей хотелось выть от боли, но она знала, что и так едва держится на обрыве. И если начнет делать что-то в таком духе... Сейчас все висело на волоске.
– Мы должны остановиться, – сказала она вслух. – У меня судорога. Мне нужна передышка, хотя бы на мгновение.
– Если мы остановился, у нас всех будут судороги, – проворчал Жонглер из-за спины Сэм. – И мы все упадем. Мы должны идти, или умереть. Если ты упадешь, ты упадешь.
Злые слова. Но он прав. Если она остановится, она уже не сможет идти дальше. Поморщившись, она перенесла вес на свою напряженную пульсирующую болью икру и сделала осторожный шаг. Икра выдержала, хотя она все еще чувствовала себя так, как если бы в следующую секунду порвутся все волокна в мышце.
– Рени, осторожнее, – сказал !Ксаббу.
Она подняла свободную руку в воздух, думая весело и небрежно махнуть ею, но вместо этого слабо шлепнула по воздуху.
Шаг. Перенести вес. Шаг. Рени мигнула, путаясь смахнуть слезы, ослеплявшие ее. Перенести. Шаг. Они все умрут здесь – один за другим, но она первая. Это место проектировал монстр-садист, с горящими огнем нервами. Шаг. Перенести вес. Шаг.
Очень и очень скоро тропа еще больше сузилась, превратившись в полоску шириной со ступню Рени. К счастью в этом месте этой несчастной вселенной гора стала чуть более покатой. Рени перенесла тяжесть тела на горящую перенапряженную икру и заставила себя повернуться лицом к склону. Теперь она могла слегка опираться о гору и не видеть крохотный выступ, отделявший ее от падения в никуда.
Никто ничего не говорил. Слов не было, не было и сил на слова.
Через наполненные болью четверть часа того, что можно было назвать ходьбой по- крабьи, Рени взглянула вперед и грязно выругалась. Из глаз хлынули слезы, но на этот раз она легла на гору и стала ждать, когда они высохнут, не обращая внимания на резкую боль в ноге.
Впереди гору выпирало наружу, и бежавший вдоль гладкого камня крошечный карниз исчезал, сменяясь вертикальным или даже немного наклоненным наружу склоном. Она попыталась подойти поближе, чтобы лучше рассмотреть гору, но ноги так затряслись, что она могла только стоять, вцепившись в камень.
– Рени? – спросил !Ксаббу. Несмотря на полное изнеможение, в его голос прорвалась тревога. – Рени?
– Все бесполезно, – всхлипнула она. – Тупик. Тропа завела нас в тупик. Мы в ловушке.
– Там есть еще дорога? – спросил он. – Рени, скажи.
– Быть может мы должны вернуться...? – безнадежным голосом сказала Сэм.
Рени только покачала головой. Пальцы свело, но она мертвой хваткой вцепилась в выступ склона. – Бесполезно... – печально прошептала она.
– Не шевелись, – сказал !Ксаббу. – Я пойду посмотрю.
Рени, которая мгновение назад думала, что во всей вселенной не осталось ничего хуже этого, вздрогнула от ужаса. – О чем ты говоришь?
– Не шевелись, – повторил !Ксаббу. – Я попытаюсь пройти между твоими ногами.
Рени с трудом держалась, безнадежно глядя на плоский равнодушный камень перед собой. Боже праведный, подумала она, у него же не осталось сил. Он вел группу до меня. – Не делай этого, !Ксаббу, – попыталась сказать она, но уже слышала, как кто-то ворчит и копошится справа от нее, где все остальные прилипли к почти голой горе. Она слушала, как он подходит все ближе и ближе, и никак не могла избавиться от мысли, насколько тяжело пройти мимо Сэм и Жонглера, опираясь на них вместо стены. Только сверхчеловеческое чувство равновесия могло сохранить ему жизнь.
– Осторожно, Рени, моя дорогая храбрая Рени, – сказал он. – Я справа от тебя. Сейчас я поставлю ногу между твоих ступней. Не двигайся и держись.
Вне себя от ужаса она открыла глаза и посмотрела вниз. Коричневая ступня !Ксаббу появилась между ее ступней, он держался краешками пальцев за край карниза. Под ними было только ничего – одно серебряное ничего. Его пальцы выгнулись, вытянулись как паучьи ноги и появились среди ее, вцепившихся в камень. Появилась вторая ступня и встала рядом с первой, сейчас он стоял на скользком каменном карнизе между ее пятками. На какое-то мгновение, когда его вторая рука вытянулась дальше, он оперся на ее спину, едва касаясь ее кожи; он как будто держал равновесие, стоя на паутине, и она успела подумать, что если она чуть-чуть отклонится назад, они оба упадут вниз, в бледный туман, полетят как ангелы и вся эта кошмарная боль наконец пройдет.
– На мгновение задержи свое дыхание, моя Возлюбленная Дикобраз, – прошептал он ей в ухо. – На маленькое мгновение. Пожалуйста, пожалуйста.
Она опять закрыла глаза и припала к горе, молясь всем и всему, слезы бежали по щекам и шее. Он перенес одну ногу... руку.. другую руку... вторую ногу и все, больше он ее не касался.
Если уж умирать, спокойно и мрачно подумала она, то я бы хотела именно так, вместе, вместе...
Она услышала, как он медленно идет вдоль кромки карниза. – Ты должна идти дальше, – послышался его спокойный голос. – Все должны идти. Не будет ничего хорошего, если я обогну выступ, а ты останешься здесь. Иди за мной.
Рени покачала головой – разве он не знает? Ее ноги дрожат и не в состоянии идти. Она – мертвое насекомое: снаружи – жесткий панцирь, внутри – пусто.
– Ты должна, Рени, – сказал он. – Остальные не могут идти, пока ты не пройдешь.
Она еще немного поплакала, потом попыталась разжать пальцы руки. Они превратились в когти, жесткие и закостеневшие. Он медленно перетащила ладонь на несколько сантиметров в сторону и опять вцепилась в камень. Потом кусала себя за губу до тех пор, пока боль не встряхнула мозги. Тогда она заставила ногу скользнуть вперед по карнизу. Нога горела как огонь, а колено начало выгибаться.
– Продолжай, – откуда-то спереди сказал !Ксаббу. Она уставилась на черный равнодушный камень. Стивен, сказала она самой себе. Он неизвестно где. Помоги ему.
Она приставила вторую ногу к первой. Боль, хотя и разрывавшая все мышцы, не стала больше. Она выдохнула через нос и перенесла правую руку, потом опять повторила весь ужасный процесс.
Рени рискнула взглянуть вперед, и тут же пожалела об этом. !Ксаббу находился в том самом месте, где гора выпирала наружу и как-то очень сложно маневрировал – он скорчился и его голова оказалась под обнаженной породой, потом со скоростью черепахи двинулся вбок, перегнувшись в поясе и держась кончиками пальцев ноги за карниз, а пальцами рук слегка касаясь камня; весь его вес оказался впереди. Двигаясь, сантиметр за сантиметром, он то наклонял голову и плечи чуть-чуть вперед, то чуть-чуть назад; постоянно поддерживая равновесие он медленно огибал выступ. Рени почувствовала, как из ее глаз опять полились слезы, и смахнула их поднятой рукой.
!Ксаббу исчез за выступом. Она сделал еще несколько осторожных шагов, и достигла места, где начинался выступ. Припав к камню она ждала, зная, что все бесполезно и вот-вот она услышит его ужасный крик, который будет означать, что он упал.
Вместо этого он сказал. – Здесь есть место.
Потребовалось долгое мгновение, прежде чем она сумела перестать рыдать. – Что?
– Место. Плоское место. Нужно только обогнуть выступ. Рени, тут можно лечь! Держись! Скажи остальным!
– Лжец. – Она скрипнула зубами. Она знала, что это ложь – и тем не менее обязана передать ее остальным, чтобы они нашли в себе силы обогнуть ужасное препятствие. – Там то же самое, что и здесь.
– Я сказал тебе правду, – резко ответил он. – Клянусь сердцем праматери Богомол, я сказал тебе правду.
– Но я не могу, – захныкала она.
– Можешь. Подойди как можно ближе ко мне. Обопрись о склон, чтобы сохранить равновесие. И попытайся протянуть ко мне руку. Когда коснешься меня, не бойся. Я крепко схвачу тебя за руку и удержу.
– Он говорит, что на той стороне есть место, – сказала Рени остальным, пытаясь говорить так, как будто сама верит в это. Никто не ответил, но она краем глаза увидела Сэм Фредерикс, истощенную и испуганную. – Безопасное место, совсем рядом. – Она не стала передавать остальные указания !Ксаббу, ни на мгновение не веря, что это может сработать, потом скользнула как можно ближе к выступу. Опершись о склон, как советовал !Ксаббу, она вытянула вибрирующую ногу как можно дальше за выступ. На мгновение она решила, что оперлась слишком далеко, но тут окоченевшая нога смогла найти крошечную полку, на которой можно было удержаться. Она изо всех сил вцепилась в черный камень, и вытянула левую руку как можно дальше, за пределы зрения...
... И что-то коснулось ее. Несмотря на предупреждение !Ксаббу, она так вздрогнула, что едва не сорвалась вниз, но пальцы, охватившие ее запястье, были тверды и надежны. Она шагнула дальше и, внезапно, камень выгнулся из-под ней, она потеряла равновесие и начала валиться в никуда. Она успела только безнадежно рефлекторно вскрикнуть, как ее руку резко дернули и она заскользила по склону. Правая нога соскользнула с карниза, но все остальное отскочило от камня, вращаясь вокруг точки опоры, левой ноги, и там уже был !Ксаббу, сильный святой !Ксаббу, бросивший себя назад в широкую трещину в склоне горы, и она упала прямо на него. Он быстро выбрался из-под нее и мгновением позже Рени услышала, как он подобрался к краю складки и зовет Сэм. Сама Рени могла только лежать лицом вниз на земле, вдавив лицо в камень, драгоценный горизонтальный камень.
Она едва поняла, что !Ксаббу начал переносить всех остальных. Едва дышащая Сэм упала рядом с ней, воя из-за сведенных судорогой пальцев ног и рук. Намного более спокойный Жонглер последовал за ней и молча повалился на землю. Когда адреналин в крови Рени уменьшился и сердце начало биться потише, она сообразила, что !Ксаббу отправился к краю трещины, опять собираясь рискнуть жизнью и помочь безумному Рикардо Клементу. Она встала на колени – каждая мышца протестующе закричала – и поползла к краю. !Ксаббу наклонился вперед на угол, при виде которого ее сердце опять застучало, как молот, и медленно заговорил с кем-то, кого она не могла видеть, его худая рука вытянулась вокруг выступа.
– Я за тобой, !Ксаббу. – Голос прозвучал, как сухое карканье. – Хочешь, я схвачу тебя за руку?
– Нет, Рени, – сказал он приглушенным голосом. – Она нужна мне для равновесия. Но если ты подержишь меня за ногу, я буду очень тебе благодарен. И, как только я попрошу, быстро меня тащи.
Как только ее пальцы схватили его за лодыжку, !Ксаббу наклонился еще дальше. Рени на мгновение взглянула на него и тут же закрыла глаза. И вид странного неглубокого неба не помешал голове закружиться.
Как хорошо, что здесь нет Т-четыре-Б, подумала она, стараясь отвлечься от невыносимого ужаса.
В следующее мгновение она почувствовала, как мускулы !Ксаббу напряглись, он еще больше наклонился и вытянул руку до предела; она подумала, что сейчас сумасшедшие удары сердца разорвут грудь. Потом голое тело Клемента задрожало на выступе, !Ксаббу согнулся и дернулся назад, падая на Рени, а сверху на них упал Клемент.
Какое-то время они лежали, тяжело дыша, потом Рени нашла в себе силы помочь !Ксаббу отойти от края пропасти, подольше в полутьму расщелины. До того места, где Сэм лежала пластом, было не больше трех метров, но после узенькой ленточки тропы вся площадка казалась чуть ли не дворцом.
Рени заснула, короткий нырок под поверхность сознания. Проснувшись, она заставила себя подтащиться к !Ксаббу, который сидел, прислонившись к черному камню. Уткнувшись головой в его грудь, она начала тихонько поднимать ее, пока не добралась до ямочки под подбородком. Удары его сердца успокаивали, и она осознала, что хотела бы никогда не расставаться с ним.
– Кажется, дело плохо, – прошептала она.
Он ничего не сказал, но она почувствовала, что он внимательно слушает.
– Нам отсюда не уйти. От тропы ничего не осталось.
Она думала, что он начнет спорить, но он только медленно кивнул, изгибы его горла и челюсти полностью повторяли линии ее черепа, как будто ласковая рука погладила ее по голове. – Я думаю, ты права.
– Что нам делать? Неужели останемся здесь до тех пор, пока гора не растает под нами? – Она поглядела на оцепеневшую Сэм, глядевшую на собственные руки. Жонглер тоже, казалось, заблудился внутри себя, хотя никто из них не ушел так далеко внутрь, как Рикардо Клемент. – Что еще мы можем сделать?
– Ждать. Надеяться. – !Ксаббу поднял руки и притянул Рени к себе. Его пальцы погладили ее в области сердца, по верхушке груди. – Неважно что произойдет, но мы будем вместе.
Она еще дальше зарылась в нем и поняла, что хочет не просто держаться за него, но целовать его, плакать рядом с ним, любить его. Но не здесь. Не в нескольких дюймах от медленно дышащего Жонглера, не под стеклянным взглядом Рикардо Клемента.
И если не здесь, то где? с печальным сарказмом подумала она. И если не сейчас, то когда? Потому что не осталось ничего. Совсем ничего. Кроме въевшейся в кости усталости и, для большего гротеска, кучки противных чужаков. Она бы обрадовалась, как ребенок, перестав сдерживаться и отдавшись самому безопасному из всего, что она могла вообразить.
– Расскажи сказку, – вместо этого прошептала она. – Хотя бы одну.
Она почувствовала, как его голова медленно повернулась из стороны в сторону. – Я даже не могу думать о сказках, Рени. Я слишком устал. Все мои сказки ушли.
Более печальных слов она не слышала за всю свою жизнь. Закрыв глаза, она коснулась его лица. Налетел сон и унес ее за собой.
Даже после всего абсурда, который она уже вынесла, после видений и галлюцинаций, сон бросил ее в самые черные, самые неизвестные глубины, и, самое странное, она немедленно осознала это.
Обычно во сне она что-то делала, даже если результаты ее расстраивали; в самых худших случаях она была беспомощным наблюдателем, лишенным тела фантомом, осужденным наблюдать за жизнью, наслаждаться которой она больше не могла. На этот раз все было иначе. Этот сон бросился на нее, подхватил, как поток бегущей воды, проглотил и потащил за собой, и непрерывно колотил, пока она не почувствовала, что может утонуть в нем.
Если бы это была последовательность связанных между собой картин, ей было бы легче сопротивляться потоку кошмаров, она сумела бы найти способ управлять им, но вокруг нее крутился и ревел хаос, проходил через нее, изливался из нее, и его было не остановить. Полосы всех цветов, взрывы непонятных звуков, скребущие по нервам вспышки жары и холода, все это продолжалось до тех пор, пока она не почувствовала себя настолько переполненной всем этим, что она взмолилась о каком-нибудь более глубоком сне, в котором была бы блаженная пустота без ощущений, а этот непрерывный ужасный поток остановился.
Смерть. Слово на мгновение повисло в воздухе, как бросающийся в глаза заголовок статьи. Смерть. Спокойствие. Покой. Темнота. Сон. Это был опасный соблазн: прекратить неуправляемую анархию ощущений, остановить непрерывную засасывающую гонку. Но жизнь, скрытая внутри, оказалась слишком сильной: когда темнота пришла, она испугалась ее.
Холодная, медленно сочащаяся темнота, черная липкая хватка которой оказалась чуть ли не хуже суматошного ужаса, на смену которого она пришла, потому что исчезли не только сводящие с ума крутящиеся образы, но и большая часть мыслей. Реальность распалась, развалилась на куски, стала последовательностью бесцельных движений, которые, как она поняла, раньше сдерживались и замедлялись.
Она плавала в живой тени. Там не было ничего, кроме ее самой, окруженной невообразимой темнотой. Она не могла думать, во всяком случае последовательно. Она могла только ждать, пока время или, возможно, какой-нибудь неумелый обманщик сделает свое дело.
Пустота длилась много эонов. Умерло даже воображение. Эон летел за эоном.
Наконец она почувствовала что-то – слабое трепетание в нигде. О боже, это что-то настоящее! Что-то далекое, но другое, не она сама. Нет, много других, живых и маленьких, крошечных, благословенных комочков там, где мгновение назад не было ничего, кроме холода.
Она горячо потянулась к ним, но трепещущие комочки бросились от нее, испугались ее. Он протянулась опять, и они отступили еще дальше. Она опечалилась, сильно и болезненно, и прониклась уверенностью, что все то, что делает ее цельной, сейчас взорвется, и она опять окажется в темноте, разбитая и упавшая духом. Она лежала в ледяной муке.
Комочки вернулись.
На этот раз она потянулась к ним медленно и осторожно, так осторожно, как только могла, чувствуя их невероятную хрупкость. Еще немного и они сами подошли к ней, без уговоров. Она взяла их в руки с почти бесконечными предосторожностями, и обняла каждый из них так нежно, как только могла, между мыслями проходили века, между болезненно сдерживаемыми движениями – тысячелетия. Но все равно некоторые из них оказались слишком уязвимыми, и с еле слышным криком взорвались в ее руках, как мыльные пузыри. У нее заболело сердца.
Остальные отлетели прочь, взволнованные и испуганные, и она тоже испугалась, что они улетели навсегда. Она позвала их. Некоторые вернулись. О, какие же они были нежные и красивые!
Она заплакала, и вселенная медленно обрушилась.
Сон был настолько глубок, реален и, одновременно, странен, что она долго не могла понять, что пришла в сознание. Ее сознание все еще блуждало в холодной темноте: потребовалась минута, чтобы она вспомнила свое имя, и Рени никак не могла открыть глаза. Наконец вернулись ощущения, что-то защекотало ее по коже и рукам, она с трудом разлепила веки и... закричала.
Серое, крутящееся серебряно-серое. Вспышки света, мазки сломанных цветов спектра, тонкая серебрящаяся пыль... и все. Казалось, что мерцающие облака, окружавшие гору, сейчас собрались вокруг нее, океан серебряной пустоты, хотя под ногами она чувствовала что-то твердое и горизонтальное. И у нее было тело – значит это не сон. Она ощупала себя и землю рядом с собой, которую она даже не могла увидеть. Она затерялась в сияющем густом тумане, и нет никого и нечего.
– !Ксаббу? Сэм? – Она немного проползла по твердой, но по-прежнему невидимой гладкой поверхности под собой, потом вспомнила о крае трещины и остановилась, захлестнутая волной паники. – !Ксаббу! Где ты?
Эхо осталось одной из немногих жизненных черточек, сохраненных разрушающейся черной горой, но здесь не было и эха. Рени опять поползла вперед, дрожащими пальцами ощупывая поверхность перед собой, но даже и через дюжину метров она не обнаружила ни склона утеса, ни пропасти, которая должна была находиться за краем трещины. Как если бы гора внезапно растаяла, оставив ее на совершенно непонятной равнине в окружении сверкающего тумана.
Она проползла еще дюжину метров. Земля, хотя и невидимая, была настолько гладкой, что казалась сделанной из стекла, тяжелого и прочного, от которого болели колени. Она еще раз прокричала имена товарищей. Тишина. Абсолютная тишина. Наконец, в отчаянии, она прыгнула на ноги.
– !Ксаббу! – Она кричала до тех пор, пока не начало саднить в горле. – !Ксаббу! Ты слышишь меня?
Ничего.
Она сделала полдюжины осторожных шагов, тщательно проверяя землю, прежде чем на нее ступить. Абсолютно плоская поверхность. И больше ничего – ни трещины, ни вертикально стоящего камня, ни даже звука или света, кроме вездесущего свечения жемчужного тумана. Но и туман был нематериален: он мокро мерцал, но воды в нем не было. И вообще не было никого и ничего. Только Рени. Все остальное исчезло.
Она села и обхватила себя руками за голову. Я умерла, подумала она, но, как и во сне, эта мысль не слишком успокаивала. И это все, что мне осталось. Все врут. Она засмеялась, но смех как-то нехорошо отозвался в ней самой. Даже атеисты врут. – Черт побери! – сказала она вслух.
Ее глаз уловил тень – в тумане что-то двигалось.
– !Ксаббу? – Не успев договорить, она сообразила, что лучше помолчать. Охотятся – за ними за всеми охотятся. Но она не смогла подавить рефлекс полностью. – Сэм? – прошептала Рени.
Фигура приближалась, возникая из ничего, как привидение. Она уже приготовилась к чему-нибудь жуткому, но внезапно узнала того, кто разделял с ней серебряную пустоту.
– Я... я Рикардо, – сказал человек с пустыми глазами. – Клемент, – добавил он мгновением позже.