СЕТЕПЕРЕДАЧА/НОВОСТИ: Загадка все еще окружает смерть Генерала
(изображение: Якубиан встречается с президентом Анфордом)
ГОЛОС: Смерть бригадного генерала Дэниела Якубиана в номере отеля в Виргинии вызвала удивительно ядовитый поток слухов, самый странный из которых – утверждение Эдварда Пилгера, телохранителя генерала, который верит, что Якубиан участвовал в заговоре против американского правительства. Журналистка Екатерина Сколомб, снявшая небольшой документальный фильм о генерале для рыночного узла Белтвей, считает, что переварить эту мысль очень непросто.
СКОЛОМБ: "Это не имеет ни малейшего смысла. Якубиан дружил со многими могущественными людьми. Для чего ему или любому из них свергать правительство, которое и так их, более или менее? Якубиану было глубоко наплевать на любую идеологию – напротив, это был король прагматизма."
ОДИН из тех редких дней в этой сети, подумала Рени, когда со мной происходит то, что будет имеет смысл. Но не сейчас, конечно. Маленькое, сделанное из грязи создание, которое называло себя Каменной Девочкой, решительно ковыляло рядом с ней по пустой улице, по обе стороны которой стояли дома из гигантских башмаков, которые местные жители наглухо закрыли, опасаясь ночи и ее опасностей, и весь этот мир вырос из серебряного ничто прямо на глазах Рени.
– Я все еще не понимаю, почему ты пошла со мной, – сказала она ребенку. – Разве тебе не приказали оставаться дома? Тебя и так уже наказали из-за меня.
Лицо Каменной Девочки было таким же темным, как и улица. – Потому что... потому что... не знаю. Но все идет плохо и никто меня не слушает. Даже мачеха не слушает. – Она демонстративно вытерла темное пятно с глаза, и Рени не могла не удивиться, как ребенок, сделанный из земли и камня, может плакать. – Окончание все ближе, и Ведьмино Дерево пропало.
– Погоди. Ты же сказала, что мы идем к Ведьминому Дереву.
– Да. И сначала мы должны найти его.
Рени переваривала ее слова, пока они шли через окраину деревни-из-башмаков. Трогательно, но сбивает с толку. Девочка, готовая отказаться от нормального порядка своей жизни, напомнила ей брата Фактума Квинтуса из мира Дома – трудно представить себе, что кто-то запрограммировал настолько свободную личность в самой обыкновенной симуляции, но Рени видела сходство, чем дальше, тем больше. Вообще в этой очень новой симуляции было что-то странное – помимо того факта, что Иной сам создал ее. Какое-то острое воспоминание зудилось внутри ее, с того самого мгновения, когда она впервые увидела Каменную Девочку и ее разнообразных родственников, но в руки не давалось.
Итак, что я знаю? Это место сделано из детского стишка, или, скорее, из многих. Я никогда не слышала ни о какой Каменной Девочке в стихотворении "Старушка и Башмак". Мартина говорила, что она научила Иного песне – и он пел песню об ангеле, когда мы впервые увидели его на вершине горы. Может быть она рассказала ему и несколько сказок.
Воспоминание не подвинулось ни на дюйм ближе.
Они находились уже на краю поселка. Луны не было, только небо тускло светилось, делаю тени слегка более фиолетовыми и придавая неотчетливую форму тенистому миру. Рени едва видела маленькую фигурку, шагавшую рядом с ней. Она уже начала спрашивать себя что произойдет, если он потеряет своего маленького проводника, когда перед ними появился светящийся призрак, колеблющийся и стонущий.
Рени, напуганная, схватилась за Каменную Девочку, но ее компаньонка только махнула рукой. – Это же Вивинки, – сказала она.
– Остановитесь! – Вивинки поднял руку. Над ней висел сияющий огненный шар. – Кто идет?
– Это я, Каменная Девочка.
Они подошли ближе, и странное создание, закрывающее им дорогу, стало слегка меньше – грызун, размером с человека, в бледном ниспадающем одеянии, похожем на закрытое свадебное платье. Он махнул лапой, и сияющий огненный шар последовал за ней, как привязанный – впечатляющее зрелище, которое еще больше подчеркивали круглые щеки и выпученные черные глаза-бусинки.
– Ты должна быть в постели, – заявил гигантский сурок, или кто он там такой, голосом ябеды. – Уже ровно восемь.
– Откуда он знает? – Рени даже не помнила, когда она в последний раз слышала точное время. – Откуда он знает, что сейчас ровно восемь?
– Это его слово для "темно", – объяснила Каменная Девочка.
– Все дети должны быть в кровати, – сказал ей Вивинки.
– Сегодня я не хочу спать. Я иду на поиски Ведьминого Дерева и она идет со мной. Вот так.
– Но... но... ты не можешь. – Его голос потерял всю властность и стал опасно похож на писк. – Все должны быть в кровати. Я должен ударить во все окошки.
– Мачеха выгнала нас обоих, – храбро солгала Каменная Девочка, что было ложью только наполовину. – Мы не можем вернуться.
Вивинки почти впал в панику. – Тогда вы можете пойти к кому-нибудь другому, а? Просто... идите в кровати. Должны быть и другие кровати, даже если люди спят на улице.
– Не для нас, – твердо сказала девочка. – Мы идем в Лес.
Темные глаза расширились от ужаса. – Но вы не можете! Уже восемь!
– Спокойной ночи, Вивинки. – Каменная Девочка взяла Рени за руку и провела ее мимо несчастного создания, которое опустило усики и трепещущее пламя.
Рени повернулась и взглянула на него. Грызун застыл на месте, печально глядя им вслед, каждая линия его тела говорила о невыносимом горе. Даже его тонкое одеяние перестало колебаться.
– О, – сказала Рени и внезапно едва удержалась, чтобы не рассмеяться. – О. Это же Крошка Вилли Винки. В ночной рубашке. – На нее пахнул запах детства – налетело воспоминание об огромном томе Матушки Гусыни, который бабушка подарила ей на пятый день рождения, с картинками, яркими как обертки от конфет. Она была слегка разочарована, потому что хотела, чтобы картинки двигались, как замечательные игрушки в детских сказках, которые она видела на их маленьком сетевом экране (хотя их семья не могла позволить себе большинство из них), но мама резко толкнула ее в спину и она вежливо поблагодарила Бабу Бонжелу и положила книгу за кровать.
Только несколько месяцев спустя, вернувшись из школы она оказалась дома одна – папа и мама были на работе – заняться было нечем и она, наконец, открыла ее. Сначала ее смущали некоторые странные слова, но потом все внезапно стало ясным, как будто распахнулось окно в те места, о которых она и не подозревала...
Крошка Вилли Винки по городу бежит.
В одной ночной рубашке, куда он так спешит?
Он в окно ударит и давай кричать:
Время ровно восемь! Дети, марш в кровать!
Она прочитала стихотворение вслух и заработала недовольный взгляд Каменной Девочки. – Его зовут Вивинки, – поправила она Рени с таким видом, как будто говорит с маленьким ребенком.
Рени потребовалось мгновение для того, чтобы сообразить, что даже без Вивинки и его магической свечки она видит выражение на лице своей спутницы. – Стало светлее!
Каменная Девочка указала на окружающие холмы. Их гребни светились серебряным светом, который усиливался с каждым мгновением. И пока Рени глядела на них со смесью восхищения и страха, на небо выскользнула полная луна и заняла огромную часть небосклона, огромный бело-голубой диск, который, тем не менее, давал не больше света, чем обычный месяц.
– Это... это сама большая луна, которую я видела в своей жизни.
– А ты видела несколько?
Рени покачала головой. Лучше не говорить. Это мир-сон – и сон того, кто, скорее всего, не является человеком – и бороться с его частицами совершенно бесполезно.
Каменная Девочка вывела ее из деревни и они пошли по долине. Рени видела темные силуэты, прильнувшие к склонам холмов по сторонам от них, разбросанные дома другой деревни; между занавесками просачивался свет от каминов, но она не могла сказать, были ли эти жилища обувью или другими частями одежды.
– Итак, где дерево? – спросила она; они шли уже около четверти часа под лучами назойливой, но странно неяркой луны.
– В Лесу.
– Но, как мне кажется, ты сказала, что уже искала его и не нашла.
– Да, не нашла. И Лес исчез.
– Исчез? – Рени остановилась. – Погоди, но тогда куда мы идем? Я не хочу бродить тут всю ночь – я должна найти своих друзей! – Ее пронзила внезапная жгучая боль при мысли о том, что она только увеличивает расстояние между собой и !Ксаббу, или, еще хуже, он может быть совсем недалеко, в этой же освещенной луной ночи. Она пыталась не думать о нем, но это было опасное незнание, хрупкое, как мыльный пузырь.
Каменная Девочка повернулась к ней лицом и подбоченилась. – Если ты хочешь ответов, ты должна придти и сделать Ведьму. Если ты хочешь найти Ведьмино Дерево, ту должна найти Лес.
– Он... он движется?
Ее спутница только покачала головой. – Я не понимаю тебя. Я пытаюсь помочь. Ты хочешь идти со мной или нет? – Несмотря на жесткие слова в ее тоне слушалась молящая нотка.
И тут Рени пришла в голову замечательная мысль. – А ты можешь нарисовать карту? Может быть это поможет мне понять. – Он наклонилась, подобрала палку и нарисовала на грязи линию – жирную, чтобы была видна в слабом свете луны. – Смотри, это дорога, по которой мы идем. Сейчас я рисую дома-башмаки. Вот. А это холмы. Мы здесь. Ты можешь нарисовать, куда мы идем?
Каменная Девочка долго смотрела на землю, потом подняла взгляд на Рени, прищурив свои ямки-глаза, как будто смотрела на яркое солнце. – До того, как я встретила тебя, – с некоторой деликатностью спросила она, – ты никуда не падала, случайно? Может быть... на голову?
К тому времени, когда они оказались на заросших кустами склонах холмов, которые Каменная Девочка назвала опушкой, Рени начала понимать, насколько невозможен весь этот мир. Здесь не было и не могло быть карты, как для этого путешествия, так и для любого другого, которое Рени захотела бы совершить. В таких местах карты вообще не существуют, и по очень хорошей причине.
Мир выглядит так, как если бы нет такого понятия "близость одного места близко к другому", решила она. Я должна была догадаться. В симуляции, построенной людьми, можно путешествовать как в настоящем мире. Но почему машинный разум должен пытаться скопировать такие понятия как близость или географическая непрерывность, если у него самого нет и не может быть такого опыта?
Насколько она могла судить, некоторые объекты, вроде деревни, подразумевали карты, или по меньшей мере некоторую трехмерную организацию и стабильность, которые позволяли жителям находить дорогу домой, но как только они выходили из знакомых мест, постоянных дорог в другие места просто не было, дороги исчезали, даже если жители раньше ходили по ним.
На самом деле Каменная Девочка храбро пыталась ответить на вопросы Рени, хотя для нее они казались странными и фундаментально неправильными. – Ты просто... ищешь Лес, – опять объяснила она. – Он всегда перед тобой, просто нужно пройди какое-то время, а потом поискать вещи.
– Вещи... какие вещи? Деревья, которые ты видела раньше? Холмы? Что?
Каменная Девочка пожала плечами. – Просто вещи, глядя на которые ты понимаешь, что Лес близко. Вроде этой. – Она указала на вертикальный камень, торчащий из склона холма, освещенного гигантской луной.
– Камень? – Палец из бледного камня был не меньше грузовика, безусловно великолепный ориентир. – Ты видела его раньше?
Девочка растерянно покачала головой. – Нет. Есть много таких камней. Но сегодня ночью это близость-к-Лесу камень.
Теперь пришла очередь Рени качать головой. Ее спутница знала что-то такое, чего сама Рени не знала – возможно воспринимала сигналы, которые не получала Рени, или даже интуитивно распознавала докодовую информацию. Что бы это ни было, Рени ее не понимала. А если действительно докодовая, то никогда и не поймет.
Они прошли через густой кустарник и вышли на вершину холма. По дороге Рени обмоталась потуже одеялом, чтобы защититься от колючек, и попыталась представить себе, как бы она себя чувствовала, если бы жила в этом мире. Но разве я могу даже надеяться понять его? Я не могу даже представить себе, что значит вырасти в деревне, как !Ксаббу, который смотрит на обычную городскую жизнь как на нечто невероятно странное, а ведь он нормальный человек, вроде меня, а не искусственный конструкт.
Острая боль разлуки опять резанула ее по сердцу, на это раз к ней добавилась безнадежность, которой раньше не было. Быть может это все бессмысленно? спросила она себя. Я так хочу оказаться рядом с ним, я так напугана нашей разлукой – но разве у нас есть будущее? Даже если мы выживем, разве мы сможем жить вместе? Мы такие разные. Я не знаю ничего о жизни его народа, за исключением того, что он рассказал мне. Что подумает обо мне его семья?
Настроение упало, она пошла медленнее. Тогда она заставила себя подумать о другом.
Я все еще не знаю, действительно ли люди, живущие в этом мире – Каменная Девочка, Вивинки – пропавшие дети. Но это, безусловно, возможно. Может быть Другой перенес их сюда, их сознания, их разум. Она задрожала, и не от холода ночи. Их души.
И если Стивен здесь, в этом мире, как я могу найти его? Как я узнаю его? И как он узнает меня?
– Лес начинается. – Ее спутница вернулась немного назад, сойдя со склона. – Здесь плохое место – Жинни и, может быть, Тики, они любят края и обрывы.
– Ты знаешь... – Рени с ужасом подумал о том, что она собирается спросить. – Ты помнишь жизнь перед этим?
– Перед чем?
– Перед тем, как ты стала жить в башмаке, с мачехой. Ты помнишь что-нибудь другое? Как ты пересекала белый океан? Как жила с мамой и папой?
Каменная Девочка казалось сбитой с толку и слегка растерянной. – Я помню множество вещей из жизни до башмака. И, конечно, я пересекла океан. А кто нет? – Она нахмурилась. – Но мама? Нет. Много кто говорит о маме, но ни у кого ее нет. – Внезапно она стала очень серьезной, ее темные дыры-глаза расширились. – А там, откуда ты пришла... у людей есть мамы?
– У некоторых, да. – Рени подумала о свой, погибшей много лет назад. – У некоторых счастливчиков.
– А как они выглядят? Они больше, чем мачехи или меньше? – Наконец-то Рени нашла тему, интересную для ее спутницы. – Один мальчик, который раньше жил в Башмаках, но сейчас ушел, говорит, что помнит маму, настоящую, которая была только его. – Каменная Девочка недоверчиво фыркнула. – Хвастун, так мы зовем его.
Рени на мгновение закрыла глаза, пытаясь придать смысл тому немногому, что она знала об этом мире. – Вы все появляетесь здесь как птицы? Вы начинаете с птиц?
Каменная Девочка громко засмеялась, удивительный звук в вечерней темноте. – Птицы? Ты имеешь в виду всех людей в Башмаках, Сюртуках, Очень-Громком-Ударе и Очень-Старом-Мосте? Как может быть так много птиц? – Она наклонилась вперед и схватила Рени за руку. – Пошли. Здесь обычно бывают Жинни.
Только тут Рени вспомнила об этих ужасных созданиях; даже если она поймет, как устроен этот мир, это ей мало поможет, если одно из них застанет ее снаружи. – Да, пошли.
Как и все остальное, что она видела с того времени, как очутилась на вершине черной горы, Лес оказался одновременно и большим, чем реальность, и меньшим. В нескольких шагах от опушки началась настоящая чаща и деревья настолько тесно переплелись ветвями, что весь верхний этаж леса превратился в единое покрывало, протянувшееся в ширину на много миль. Некоторые из деревьев были не слишком высокими, но их ветви раскинусь намного шире, чем у любого настоящего дерева, и, как огромные зеленые грибы, они покрывали сотни квадратных метров. Многие из отдельно стоящих кустов имели явно искусственную форму – игральные карты с скругленными углами, лопаты, дубинки и бриллианты – как будто лесная страна хранила творения безумных фанатиков-садовников.
Высокий полог над лесом не пропускал лучи бело-голубого диска, но слабый теплый свет лился из переплетшихся ветвей, как будто заменяя невидимый свет луны. Неяркие огоньки вспыхивали один за другим, наконец весь лес вспыхнул ярким светом и стал похож на бесконечную мерцающую беседку, гигантское рождественское представление.
– Кто это так светится?
– Жуки, – ответила Каменная Девочка. – Мы зовем их лесные свечки. Они как свеча Вивинки, но меньше.
Блуждающие огоньки, подумала Рени, именно их они должны так называть. Но кто-то бы они не были, они заманивают путешественников в лес. И они прекрасны. Ты можешь вечно идти вслед за ними.
– Сейчас мы близко к Ведьминому Дереву, – тихо сказала Каменная Девочка, как если бы дерево могло испугаться и улететь.
Может быть и может, подумала Рени. Кто его знает? Она попыталась представить себе, что это такое. – Это Ведьмино Дерево, – сказала она наконец. – Что мы будем делать, когда найдем его?
– Ведьму, конечно.
– А. – Она уже заметила, что Иной сокращает имена – крошка Вилли Винки, например, загадочным образом превратился в Вивинки. Похоже у него идиосинкразия на разговорный английский, почти детское непонимание. Мысли обратились к Ведьминому Дереву. – Ага, ты просто говоришь ему, что хочешь, верно?
Каменная Девочка утвердительно кивнула. – Ну да.
Сейчас они были уже глубоко в Лесу, вихрь крошечных светящихся огоньков освещал уже не только фантастические ветви над их головами, но и широкие поляны, и тропинки, скорее похожие на длинные освещенные туннели, изгибавшиеся и пропадавшие из виду. Туман, поднимавшийся от земли, превращал всю картину в сцену из веселого зимнего праздника. И тут, наконец, воспоминание, так долго изводившее Рени, выбралось наружу.
Ну конечно, это же место под тем ужасным клубом – Мистер Джи! Где странные люди, дети или не дети, кто их знает, держали !Ксаббу. Она вспомнила потолок из корней, как в сказках Братьев Гримм, мигающие огоньки, ощущение тесноты даже в широком подземелье. Во всех изобретенных Иным мирах то же чувство – сильнейшая клаустрофобия, как будто прекрасный парусник построен внутри бутылки.
И то место создал Иной, внезапно поняла она, хотя это была настоящая всемирная сеть, не сеть Грааля. Маленькое... что, укрытие? Убежище? Что-то такое, что он создал для себя в том призрачном месте. Тогда дети там – Асфальт, Шлагбаум, я не помню их имена – тоже как эти? Украденные?
Ключ к личности Иного можно найти, сравнивая эти два места, внезапно поняла она, если, конечно "личность" – подходящее слово. Во всем, что он делает для себя, есть повторяющиеся темы. Есть на чем потренировать привыкший решать инженерные задачи ум.
Еще бы немного времени на то, чтобы подумать...
– Вот, – объявила Каменная Девочка. – Ведьмино Дерево.
Вначале Рени решила, что она в очередной раз не поняла свою спутницу – перед ней лежал участок леса, в котором вообще не было деревьев, только довольно большое пруд или озеро с темной водой. В следующее мгновение она еще больше укрепилась в своем мнении, обратив внимание, что несмотря на огромную блестящую луну, висевшую в небе как космическая база перед посадкой, вода ничего не отражала: если бы не огоньки, бегавшие под поверхностью воды, озеро показалось бы огромной черной дырой в земле.
Рени подошла немного ближе и прищурилась, рассматривая пыльное зеркало. Огоньки в воде вовсе не походили на лесные свечи, скорее это были волны, мерцающие слабым фиолетово серебряным светом, быстро двигавшиеся и последовательно поворачивающие налево и направо. Он присела и уставилась на гипнотическое движение огоньков, потом протянула руку к темной воде.
– Нет, не делай! – сказала Каменная Девочка. – Мы не касаемся его. Обходим вокруг.
– Почему? Что это за огоньки?
Ее спутница взялась холодными пальцами за руку Рени. – Ну... они принадлежат ему. Ты хочешь идти к дереву, или нет?
Рени разрешила себя поднять. – Ты вроде сказала, что это оно.
– Нет, глупая, оно за ним. Ты, что, не видишь?
Рени посмотрела туда, куда указала девочка. На полпути вокруг озера что-то темнело, возвышаясь над росшими на берегу кустами и деревьями; его ствол наполовину утонул в воде, как будто гигант решил остудить ноги. Трудно было ясно разглядеть его: кроны других деревья сверкали веселыми огоньками, искрились волны, оживляя озеро, но оно оставалось темным и мрачным.
Пока они шли по губчатому берегу, Рени никак не могла избавиться от ощущения, что огоньки в воде следуют за ними, как любопытные рыбы, хотя, конечно, это мог быть обман зрения. Он наклонилась и резко махнула рукой над водой, наполовину ожидая, что огоньки убегут от нее, но если их тусклое свечение и вызывалось какими-то существами, те не впечатлились.
Все живые существа в этой симуляции не слишком походили на свои прототипы в настоящем мире, но Ведьмино Дерево переплюнуло их всех. Она даже не было деревом: только грубая вертикальная часть, расширявшая на у вершины и основания, слегка походила на ствол. Кора, светящейся и гладкая везде, кроме тех мест, откуда выходили корни и сучья, скорее напоминала кожу черного дельфина. Концы разветвляющихся частей исчезали среди ветвей других, более нормально выглядевших деревьев; резиновые корни болтались в мрачной воде, как щупальца осьминога, наполовину вылезшего на землю. Все дерево производило впечатление инопланетного существа, приземлившегося на берегу озера.
Ничего не скажешь, очень странная штука, решила Рени. – Ты уверена, что это... дерево?
Каменная Девочка нахмурилась. – Это Ведьмино Дерево. Там, откуда ты пришла, они, что, выглядят по другому?
Рени не нашла, что ответить, и предпочла спросить: – Что мы должны делать?
– Ведьму, я тебе уже говорила, и потом задать ей вопросы. – Она выжидательно поглядела на Рени. – Хочешь быть первой?
– Я не знаю, что делать. – Что-то в этом странном уединенном месте заставило ее вспомнить, как она устала и натрудила ноги. – Давай ты, я посмотрю.
Каменная Девочка кивнула. Она еще больше сморщила свою бесформенную одежду и, успокоив себя, уселась на землю. Потом, сухим и трогательно фальшивым голосом, запела незнакомые слова на знакомую мелодию:
Баю-баю, детка, глазоньки закрой,
Мама – королева, папочка король.
А сестричка – леди, с золотым кольцом,
Брат играет песни перед королем.
Наступила тишина, и Рени показалось, что вспышки в темной воде стали двигаться медленнее и потускнели, но само дерево, как бы впитав их свет, начало медленно разгораться, из-под гладкой черной коры Ведьмина Дерева начало пробиваться фиолетовое сияние. Ствол трещал и вздрагивал. Рени даже испугалась, что сейчас дерево встанет на корни, как ночной кошмар, но вместо этого ветви начали медленно нагибаться. Что-то, раньше скрытое плотной листвой окружающих деревьев, зашуршало, спускаясь вниз с высоты – фрукт, сиявший глубоким красным светом и свисавший с конца длинной черной ветки.
Каменная Девочка протянула свои маленькие руки и подставила их под плод. Потом быстро и резко дернула, сук освободился и опять унесся в небо. Каменная Девочка посмотрела на Рени, малиновый свет омывал ее улыбку и круглые ямочки-глаза. Хотя она и ожидала подарка от дерева, но, судя по выражению лица, все равно гордилась собой.
Искорки на соседних деревьях потускнели, так что фрукт, яйцеобразный, размером и формой напоминавший баклажан, горел ярче всех. Рени наклонилась вперед и, затаив дыхание, смотрела, как Каменная Девочка решительно взялась за светящийся объект и разделила его пополам.
В центре оказалась крошечная фигурка – ребенок, или существо похожее на ребенка, его сморщенное тельце было явно женским, а глаза закрыты, как если бы оно спало. Руки лежали на животе, меленькие пальчики просвечивали, как стеклянные.
– Я сделала Ведьму! – прошептала возбужденная и слегка испуганная Каменная Девочка. При звуке ее голоса малышка зашевелилась в своей сияющей кроватке.
– Ведьму... – Безумная, нелогичная сцена заставила Рени почувствовать себя, как во сне. Она подумала было о неправильном названии существа, но здесь было что-то другое, более глубокое.
Каменная Девочка осторожно поднесла девочку-гомункулуса к груди, и, почти касаясь ее губами, задала свой вопрос. – Подойдет ли Окончание ближе?
Малышка опять зашевелилась. Глаза остались закрытыми, но послышался жуткий голос, совсем не соответствующий облику ребенка, еле слышный стон, эхо от которого, тем не менее, разлетелось чуть ли не на весь лес.
– ... Окончание... только начинается...
– Но что случится с нами, когда весь мир исчезнет в Окончании? Где мы будем жить?
Крошечный ротик изогнулся в полуулыбке, и Ведьма запела. – Мальчишки, девчонки, гулять идем! Светло на улице, как днем....
Рени сражалась с суеверным страхом. Тихий призрачный голос, фантастическое окружение – и все-таки творец этого мира хотел что-то сказать, что-то совершенно определенное. Странно и тревожно было слышать шепот, произносящий слова так, как обычно говорят машины, но опасность была слишком велика и такими фокусами ее не обмануть. Под всем этим колдовством текла двоичная кровь системы с искусственным интеллектом: ее не собьет с пути то, что мало отличается от игры, пошедшей не в том направлении.
Ведьма в руке Каменной Девочки стала увядать, превращаясь в морщинистую массу, похожую на косточку от персика. Абсурд, но она продолжала говорить и петь, все более и более тихим голосом. Каменная Девочка продолжала очень внимательно слушать ее, а вот Рени не могла разобрать ни одного слова. Наконец стало ясно, что даже Каменная Девочка больше ничего не услышит; она печально посмотрела на съежившуюся Ведьму и бросила ее темную, ничего не отражавшую воду.
– А для меня дерево сработает, а? – спросила Рени.
Каменная Девочка казалось очень разочарованной, но не вопросом. – Попробуй.
Рени уселась на землю рядом с ребенком. И тут же сообразила, что не помнит слова песенки. – Ты поможешь мне петь?
Девочка напомнила ей слова о короле и королеве, и Рени запела, пытаясь громким отчетливым пением скрыть свою неуверенность. Она закончила и воздух над озером застыл. Ветер зашелестел в ветвях деревьев, огоньки вспыхивали и гасли. Ветви темного дерева опять задвигались: сияющий плод скользнул сверху из темноты над головой.
Рени взяла в руки теплый гладкий фрукт и дернула. Когда он раскрылся напополам, как биологическая иллюстрация, открыв маленькое спящее создание, в голове Рени мелькнуло давно забытое воспоминание. Детская серьезность Каменной Девочки, грубые сцены смерти и рождения, перенесли ее назад, в детство, когда она играла вместе со своей подругой Номзой – они устраивали почти египетские похороны кукол, мрачные церемонии, происходившие за жилыми кварталами горда, в тростниках, скрывавших их от мам, которые вряд ли это одобрили. И здесь все было очень похоже, по детски – заигрывание с запретным и опасным.
Миниатюрное создание открыло глаза, вернув Рени в настоящее.
– Слишком поздно... – сказал он, далеким трепещущим голосом. – Слишком поздно... дети умирают... старые дети и новые дети...
Рени обнаружила, что ужасно разозлилась, и не только потому, что ее ребенок оказался мальчиком. – Что это означает "слишком поздно"? Ты, полная куча дерьма, мы через столько прошли. – Она посмотрела на Каменную Девочку. – Я еще не спросила?
Ее спутница глядела на нее глазами ребенка, одни веки, похожие на жемчужины, никаких зрачков и радужных оболочек. Похоже она настолько испугалась, что не могла говорить, и Рени повернулась обратно к странному фрукту.
– Смотри, я знаю, кто ты, и понимаю кое-что из того, что происходит. – Рени даже не знала, к кому обращается: гомункулусу, дереву, воздуху. Это все равно, что говорить с богом, решила она. Хотя с этим можно поговорить. Как бы. – Просто скажи мне, чего ты хочешь от нас. Мы должны найти тебя? И что мы видели на черной горе?
Гомункулус вздрогнул. – Хочу... дети... в безопасности... – Его руки опять задергались, как если бы он спал и видел, что тонет. – Новые дети... некуда... Холодно...
– Чти с детьми? Зачем они тебе?
– Больно. Падаю. Потом тепло... не надолго... – Маленький совершенный ротик широко открылся и воздух наполнился ужасающим ритмическим шипением. Рени не могла понять, то ли это смех, то ли рыдания, но, в любом случае, у нее мороз пробежал по коже.
– Скажи нам, что ты хочешь! Почему взял детей – моего брата Стивена, всех остальных? Как мы можем забрать их обратно?
Кошмарный шум закончился. Крошечные ручки задвигались более медленно. Гомункулус обвис и расплылся, и начал быстро разлагаться.
– ...Освободи... Голос ослаб до еле слышного шепота. – ...Освободи...
– Черт тебя побери, проклятый бог! – крикнула Рени. – Возвращайся и говори со мной! – Молчание. Рени попыталась припомнить слова песенки, которая вызывала его, но они, как назло, вылетели из головы, смытые поднявшейся злостью. Все равно, что разговаривать с Стивеном, когда тот разозлится – ребенок просто не слушается, даже если ты грозишься его побить. Она сдалась и запела те слова, которые знала, решив вытащить его наружу силком, заставить иметь с ней дело.
Баюшки, на ели мальчик засыпает.
Плод в ее руках стал совсем жидким, между пальцами потекли струйки. Рени с отвращением бросила его в воду и вытерла руки и грязь, продолжая петь:
А подует ветер – люльку раскачает,
Ветка обломилась, полетела колыбель -
Падает и люлька, и дитя, и ель.
– Ты слышишь меня? – прорычала она. – Падает колыбель и ель, черт побери!
Долгое молчание. Потом шепот, еле слышный, как последний вздох умирающего.
– Почему... так больно?.. Звал тебя... но сейчас... слишком поздно...
– Звал...? Ты, подонок, ты никого не звал, ты украл моего брата!
Бурлящий гнев, так долго скрытый внутри, выплеснулся наружу. – Где ты? Черт тебя побери, ты скажешь мне, где находится Стивен Сулавейо, или я тебя найду и буду рвать на куски, часть за частью! – Никакого ответа. Разъяренная как фурия, она открыла рот, чтобы опять запеть и притащить Иного сюда за его метафорическое ухо, но остановилась, потому что гладкий черный ствол содрогнулся, еще и еще – ветки наверху беспорядочно забили по воздуху, сбивая листья и сучья с других деревьев, а черные корни зашевелились и вспенили озеро.
Потом, с внезапностью испуганного океана, возвращающегося в раковину, дерево обрушилось – молниеносное подражание тому, что происходило с детьми-ведьмами, но, в отличии от них, дерево не просто съежилось: оно растаяло, превратилось в ничто; еще мгновение назад оно стояло перед ними, а сейчас только грязная земля и бурлящая вода напоминали о том, что оно вообще существовало.
Каменная Девочка повернулась к Рени, ямки-глаза расширились, рот превратился в глубокую пещеру.
– Ты... ты убила его, – сказала она. – Ты убила Ведьмино Дерево.